Экологический роман

Что было совершенно неожиданным, так это эпизоды. Опять они!

Только что до проектной отметки был выкопан котлован под здание ГЭС,под бетонную часть плотины, и там на дне состоялся грандиозный митинг.

По окончании митинга Насер и Хрущев должны были проехать по дороге, проложенной в откосе котлована. Очень крутая дорога, очень пыльная,вся разбитая колесами самосвалов, которые вывозили на поверхность грунт.Слева почти вертикальный откос котлована, справа откос пологий, тысячи итысячи землекопов-арабов на этом откосе, жаждущих приветствовать вождейдвух великих народов.

Быть с народом решил и Голубев и вот стоял в толпе, изнывал от жары,сосредоточившись взглядом на цепочках вооруженной охраны вдоль дороги - охрана никому не позволяла выйти на эту дорогу, одни толькоавтоцистерны ползали вверх-вниз, увлажняли пыль, чтобы начальственныйкортеж в пыли не утонул. В охране - бравые молодцы-арабы и наши тоже внепривычной для Голубева пятнистой форме. Но вот и показался сначала надне котлована, потом и на дороге кортеж мотоциклистов, и машина сНасером, с Хрущевым тоже показалась... Толпа приветственно взревела, а вэтот момент Голубеву взбрела мысль: перебежать дорогу! Он заметил железобетонную плиту, которая лежала поперек дороги, из плиты вертикальноторчал металлический штырь. Если перебежать, стать на плиту и вцепитьсяруками в этот штырь - избавишься от удушья, в толпе оно становилосьневыносимым. Голубев так и сделал растолкав охранников, перебежал,вцепился в штырь, но тут же, в ту же секунду люди из толпы тоже бросилисьна другую сторону дороги. Машина с Насером и Хрущевым остановилась, еестали теснить к обрыву. Насер, стоя в открытой машине в рост, что-то кричал,Хрущев же сидел, закрыв лицо соломенной шляпой, изредка выглядываяповерх нее. Охрана, несколько человек, те, кто был в машине, отбивалась отлюдей, била их рукоятками пистолетов, мотоциклисты рвались сквозь толпуобратно на помощь вождям, пыль поднялась невероятная, но Голубеву с егоновой позиции было видно: заднее левое колесо машины уже висит надобрывом. Он зажмурил глаза... и тут мотоциклисты прорвались, спешились иприподняли машину на руках, поставили ее всеми колесами на землю, икортеж медленно-медленно снова тронулся вверх. Насер опустился насиденье, Хрущев опустил шляпу на голову, толпа покричала "али, али!", "ура!ура!", Голубев поспешил умотаться с места происшествия: еще и арестуют запокушение на жизнь вождей!

Слава Богу, обошлось.

Говорили, советский инженер Мальков выиграл в международном конкурсе проектов Асуанской ГЭС. Человек еще нестарый (чуть за пятьдесят),полный грандиозных замыслов, замысла Нижне-Обской ГЭС в частности.Настигнуть Малькова в Москве Голубев не сумел, в Асуане - надеялся.

Хотя с проектом Нижней Оби - все это утверждали - было покончено,Голубев всем не верил: в постановлении правительства речь шла о сроке в двагода для окончательных выводов экспертизы.

Когда Голубев встретил инженера Малькова в управлении строительстваАсуана, он, не представившись, спросил:

– Вы решились затопить на Нижней Оби сто тридцать две тысячиквадратных километров? Плюс подтопления? Для вас это просто? Мальков пожал плечами.

– Просто: Урал надо вызволять из энергетического кризиса!

Договорились встретиться у Малькова в его квартире для высокопоставленных приезжих.

Чистенькие-чистенькие комнаты, блистающие солнечным светом и прохладные (кондишен).

Сели на диван за круглый столик, жена Малькова принесла чай, фруктовые напитки. Разговор напряженный.

– Будущее, будущее! Откуда возьмется будущее, если его не обеспечитьэнергией сегодня?
– это Мальков.

– Энергия будущему нужна, а земля не нужна?
– возражал Голубев.

– Земли в Советском Союзе хватит, а затопить не значит уничтожитьземлю.

Голубев насторожился.

– Так ведь плотина-то - на века?

– Кто сказал? Будут другие источники энергии, ну, скажем, альтернативные (Голубев словечко отметил), и мы плотину взорвем, водохранилищеопорожним, получайте свои земли обратно! Мы, энергетики, свой урожай снее сняли!

Вот это признание Голубев и ждал - многие гидротехники так же думали, однако вслух не признавались.

Больной вопрос - никто никогда водохранилище не осушит, безобразноеКаховское тоже никогда, но все говорить будут: "Это - можно!"

Голубев же был убежден - это нельзя:

– Останется ли земля землей, если лет через пятьдесят выйдет из-подводохранилища? Не земля это будет, не болото, не почва - нечто бесприродное. Тем более на Севере. Северное солнце не высушит такую землю.Практика такого не знает. Жизнь - не знает.

– Голландия знает!

– Голландцы дамбами защищают землю от моря, но не предают ее воде! Мальков вздохнул.

– Ах, гидролог-гидролог - ненавидит воду! А что же у нас с вамиполучается? Детский разговор?.. Читал вас, но чтобы подобное детство.

– Я тоже о вас наслышан.

Напрасно он к Малькову пришел. Чтобы больнее было? Чтобы былоневероятнее? Чтобы больше образовалось пустоты в нем самом?

– Вы инженер?
– спросил Мальков.
– Мне не верится.

– Географ. И представляю себе землю, которая не земля! Ни болото, нисуша, ни вода, ни пустыня... Нечто в природе без признаков природы.Каховскую ГЭС не вы ли проектировали? Там что-то подобное...

– Каховскую - не я. Но если нужно - запроектировал бы и ее. А ктозапроектировал вас, товарищ Голубев? Ваш консерватизм? Который пресекает будущее? Претит будущему? Умерщвляет его в зачаточном состоянии?

– Не путаете свое сегодняшнее настоящее с будущим всех людей? Эторазные вещи!

Неразумный был разговор. Не надо было и приходить и начинать.Уходя Голубев спросил:

– Царь? Природы?

– Почему бы нет? Это лучше, чем раб природы. Гораздо лучше!

– Царь без царя в голове!
– сказал Голубев, на этом распрощались. Безрукопожатий.

Как о необыкновенном, прекрасном, умном и честном человеке оМалькове говорили в "кВч" - там был культ Малькова. Это мнение Голубевесли бы и захотел - не разрушил.

Тьма была. Часов восемь вечера - и тьма египетская. На стадионе, закаменной оградой, на скамьях разместились тысячи зрителей, на холмах ещетысячи, во тьме они выказывались белыми одеждами. Все смотрели, всеслушали через магнитофон действо - Хрущев развернул его на огромной,ярко освещенной сцене стадиона: снова доклад о значении Асуанской ГЭС,а также вручение строителям высоких правительственных наград.

Голубев сидел во втором ряду, слушал Хрущева, во втором же, неподалеку,находился БН. Они поздоровались, БН сказал:

– Видел, видел тебя: ты же самолично товарища Хрущева на аэродромевстречал. Моло-о-дец! Не думал, что ты горазд. Я ведь с ним в одном самолетеиз Каира летел, с Хрущевым-то! С Никитой-то! Но ты меня не заметил!

Незлобливо было сказано, однако и не добродушно.

Голубев вернулся на свое место, и тут же Хрущев вручил Насеру Золотуюзвезду Героя Советского Союза и опять завелся: Асуанская плотина, дружбанародов, торжество социализма...

На сцене в несколько рядов сидели шейхи, все в белом, слушали. ГеройСоветского Союза Гамаль Насер чуть в стороне тоже слушал - лицо строгое-строгое.

Вдруг Хрущев спросил, обратившись к арабскому народу:

– Вы чего хотите? Чтобы я читал, что мне написали мои щелкоперы?Или говорил, что сам думаю?

Стадион по-арабски, по-русски взревел в том смысле, чтобы - сам. И сотдаленных холмов донесся тот же смысл.

Хрущев сбросил листочки доклада с трибуны.

– Я не первый уже день в Египте, не первый в Асуане и везде слышу: