Экологический роман

– - Милости просим! Дорогих гостей - просим!

– Музыка откуда?
– спросил окружкомовец.

– Вольнонаемные!

– Так, так... Как идут работы? По графику?

– С опережением...
– отвечал какой-никакой, а все-таки начальник ипригласил гостей в "кабинет".

Кабинет: разгоряченная докрасна железная печка, мятая-перемятая кровать с оленьими шкурами в головах, две табуретки и что-то похожее на столик - там лежали бумаги, разбросаны карандаши и школьные ручки,стеклянная чернилка-непроливашка стояла, стоял будильник. Были счеты и две порожние бутылки из-под спирта. На стене висел табель-календарь сзачеркнутыми, уже канувшими в прошлое датами января, февраля и первойнедели марта месяца текущего, 1943 года.

– Вот, - пояснил хозяин "кабинета", - вот оно нонче и Восьмое марта! Настало! Женский день. Вот и отмечаем: оркестр.

– А женщины-то у вас есть?

– Три-четыре найдется. Поварихи, прачки.

– Значит, оркестр не каждый день?
– спрашивал окружкомовец.

– Ну как не кажный? Обязательно кажный. Люди же! Живые! Им жекультурно-просветительная работа требуется!

– При чем же праздник, Восьмое марта, если оркестр - каждый день?

– Как ни при чем? В будни они разыгрывают час, от силы полтора, а впраздники - так весь вечер. Пятнадцать минут антракт, после снова да ладом.

Начальник был маленьким, хриплым, но очень просто он заглушалоркестр. Окружкомовец был крупным, медлительным, рявкнет - стеныдрожат, но оркестр его заглушал.

Отчет начальника окружкомовцу пошел своим чередом: сколько прорубей прорубили во льду реки, сколько связали из бревен и опустили опордля будущего невода, сколько чего.

– По проекту делаете? Без отступлений?

– Да ни в жизнь! Какие могут быть отступления?!

– Он проектировал!
– указал окружкомовец на Голубева.
– Он самый!

– Грамотный проект! Совсем даже грамотный!
– удостоился Голубевпохвалы, а окружкомовец спросил:

– Откуда все ж таки оркестр?

– Вольнонаемный. С Нового Порта привезли. На весь срок, пока ставим невод.

– А рыбаки? Заключенные? Вольнонаемные?
– спросил Голубев.

– Спецконтинент. С Волги, с Нижней. С самой с Астрахани.

– Хороший оркестр, - подтвердил окружкомовец.
– Новый Порт -поселение музыкальное: туда немцев ленинградских сразу же после снятияблокады вывезли. На всякий случай - вдруг к фашистам перебегут!

– Астраханских рыбаков сюда по той же по самой причине: зажиточные,вдруг с немцами снюхаются? Ночевать куда дорогих гостей приладить? Либо обоих вот на эту на кроватку? Либо - в барак на нары?

– Ночевать не будем. Лошадку покормим и обратно. С чем надо -разобрались. Посмотрели. Дело-то идет по графику?

– С опережением!
– подтвердил начальник.
– Ухи похлебаете?

– Посуда-то чистая?

– Об чем разговор - вымоем. Найдется кому вымыть.

Когда, похлебав ухи, выходили из барака, Голубева остановили:

– Здравствуйте, товарищ гидролог! Узнали? Не узнали? Человек крепкий, высокий, лицо будто бы знакомое.

– Я к вам на катер, на "Таран", поднимался. Вы на вертикали стояли, ая на лодке подплыл...

...Было, было дело: осенью уже "Таран" стоял посреди реки на вертикали, в глубине Оби крутилась вертушка, тут и подплыла лодка, в лодке -рыбак:

– На борт подняться можно ли?

– Отчего нельзя, - согласился Голубев. Рыбак ловко вскочил на корму. Представился:

– Полежаев Иван. Иван Полежаев. Поглядеть, что и как устроено. У насна Волге, на Нижней, тоже гидрологи ходят, воду измеряют, я тоже спрашивался поглядеть что и как. На Севере, может, по-другому устроено?

Устроено было так же, как на Волге, подтвердил чуть спустя любопытствующий рыбак, но удивило его, что якорь поднимается вручную.

– Почему же лебедку-то нельзя к движку присоединить? Голубев хоть и знал, что сделано не будет, бодро заверил: будет сделано!
– и с посетителем разговорился. Тот из-под Астрахани был, рыбак сдетства. Война началась многих рыбаков на войну не взяли, кому-то фронткормить надо. Но когда немцы стали приближаться к Волге - кормильцев этих вместе с семьями погрузили в теплушки, привезли в Омск, в Омскепогрузили на баржи, привезли в Салехард. Сказали: "Рыбачьте здесь!"

И они здесь рыбачили и со страхом ждали зимы - выдюжат ли? смогут ли без привычки, без теплой одежонки, без унтов? И рыба чужая: домабелуга и сельдь, на Полярном круге - нельма и сырок.

– А почему вас все-таки сюда? Из-под Астрахани?
– спросил в тот разГолубев.

– Никто не знает. Будто мы зажиточные и шпионами непременносделаемся. Немецкими. А подумать - какие из нас получатся шпионы? Будто мы и не русские вовсе люди? Будто - сами себе враги?

Полежаев глядел на Голубева словно на близкого друга и с удивлением,и с вопросом "будто?".

Голубев сказал:

– До тепла, до весны доживите. А там полегче будет рыбачить.

– Рыбачить? На фронт пойдем! Сколько народу немцем побито, комуже и воевать, как не нам? Мужики здоровые, здоровше здешних. Весной спервыми же пароходами и пойдем на фронт. Нас бы и пешим ходом погнали,не глядя, что до железной дороги две тыщи верст, но вот одежи на нас нетуи кормить дорогой сильно дорого. До весны ждем! Кому и воевать, как ненам?..

Тем временем начальник барака и окружкомовец стояли чуть поодаль,нетерпеливо ждали. Когда Полежаев распрощался, начальник барака заметил:

– И охота вам, товарищ инженер? Это же - спецконтинент!

– Спецконтингент!
– поправил окружкомовец.

– Он самый!

В Салехарде Голубев, повстречавшись с начальником ихтиологическойлаборатории, допытывался: рыба-то будет ли в неводе, которым Обь нынчеперегораживают?

– Ой, не знаю! Ой, не знаю, не знаю!
– простонал ихтиолог, схватилсяза голову.
– Со своей стороны я предупреждал. Но когда дело провалится,кого сделают ответственным?
– меня и сделают. Тебе-то, Голубев, что! Тебяне сделают!

– А кто придумал-то?
– хотел узнать Голубев.
– Не сам ли первый?

– По секрету - так Семенов. Директор рыбокомбината. Отличитьсяхочется, орден получить, вверх пойти. И так сыр в масле, нам с тобой снашими пайками не снится, а вот ему все мало!

Еще недели через три невод через проруби (вручную долбили по всейширине реки) опустили в воду. Двое суток простоял тот колоссальный неводподо льдом, и тогда был объявлен подъем, а день подъема - днем торжественным. Солнышко в тот день с любопытством поглядывало на землю, назаледеневшую Обь, на мыс Ангальский, на мыс Каменный - что происходит? "Вот уж буду подниматься в небо выше да выше - рассмотрю все домелочи. Меня все на свете касается, все интересует!"