Экономические теории в пространстве и времени
Шрифт:
Отметим, что эту знаменитую книгу, переведенную впоследствии на многие языки, Масгрейв готовил довольно долго. Еще в 1931–1933 гг., будучи студентом Гейдельбергского университета, он более всего интересовался проблемами общественного сектора экономики, которые оставались предметом его исследований и в период обучения в аспирантуре Гарвардского университета в 1934–1937 гг. При этом главным образом Масгрейв занимался общественными финансами; успешный старт его научной карьере положила, по-видимому, статья «The Voluntary Exchange Theory of Public Economy» (Musgrave, 1939), опубликованная за двадцать лет до «Теории общественных финансов» («The Theory of Public Finance») и спустя два года после защиты докторской диссертации в Гарвардском университете (Musgrave, 1937).
До работ Р. Масгрейва расходы государства в соответствии с англосаксонской традицией обусловливались производством общественных благ. Этот взгляд на общественные финансы, прошедший со временем через
Следует особо подчеркнуть, что введенная им категория мериторных потребностей не позволяет рассматривать разработанную теорию с позиций развития индивидуалистической методологии общественных расходов (Samuelson, 1954), и, наоборот, она определяет «альтернативную норму» экономической теории (Musgrave, 1987. Р. 453; Head, 1988. Р. 37). Собственно, именно альтернативная норма, вызванная общим скепсисом в отношении рационального поведения людей, и породила концепцию мериторного патернализма с ее особым объяснением вмешательства государства в потребительские предпочтения индивидуумов (Musgrave, 1959. Р. 13; De Amico, 2009. Рp. 24–25).
Рассмотрев ряд конкретных проблем микроэкономики – наличие у индивидуумов дефицита информации, воли, ресурсов и т. п., Масгрейв показал, что некоторые спорные вопросы, вытекающие из нерациональности индивидуумов, могут быть успешно решены, если использовать предложенный им подход. Главное же, на что надо обратить внимание в контексте настоящего исследования, относится к истокам самой мериторики – бюджетным расходам, направленным на удовлетворение особых потребностей общества, обусловленных его нормативным стандартом, отличающимся от предпочтений индивидуумов.
Иная история характерна для концепции «либертарианского патернализма», истоки которого лежат в поведенческой экономике. Это направление исследований, по ряду оценок, изменило «облик экономической науки» (Капелюшников, 2013а. С. 68), дополнив ее экспериментальными методами анализа (Kahneman, Tversky, 1974, 1979; Tversky, Kahneman, 1986; Kahneman, Knetsch, Thaler, 1990). Черты принципиально нового подхода к анализу поведения людей унаследовал и «либертарианский патернализм» (Benartzi, Thaler, 2007, 2013).
Причем, если Масгрейв рассматривал мериторный патернализм как способ исправления нерационального выбора индивидуумов в известных ситуациях (дефицит информации, воли и ресурсов), то Талер и его коллеги сформировали собственную коллекцию нерационального поведения, опирающуюся на психологические особенности человека: эффект наделенности (endowment effect), неприятие потерь (loss aversion), ментальность учета (mental accounting), точка отсчета (reference point), гиперболическое дисконтирование и т.д. (Капелюшников, 2013b; Воробьев, Mайборода, 2017; Паниди, 2017; Белянин, 2018).
В методологическом же плане опорой послужил все тот же отказ от абсолютизации рациональности поведения индивидуумов, обоснованность которого поведенческие экономисты доказывали с помощью ряда лабораторных экспериментов. Но если Масгрейв, почти «стесняясь», обосновывал мериторный патернализм, стараясь не представлять вмешательство государства в нежелательном свете (Рубинштейн, 2010. С. 45–46), то поведенческие экономисты и непосредственно Талер произвели «настоящий переворот в нормативном экономическом анализе, полностью отбросив антипатерналистскую установку» (Капелюшников, 2013а. С. 68). Более того, Талер и его коллеги постарались преподнести патернализм в «белых одеждах» либерализма, убеждая себя и экономическое сообщество, что «либертарианский патернализм – это не оксюморон» (Sunstein, Thaler, 2003b) 10 .
Это ключевое утверждение Р. Талера «интуитивно понять невозможно» (counterintuitive) 11 . Но, можно ли в принципе сосуществование «свободы выбора» и «патернализма» подтвердить, подобно физикам, строгой теорией? Похоже, нет. Объяснение такого симбиоза оправдано лишь на метафорическом уровне. При этом отмечу, что метафорические оксюмороны украшают многие литературные произведения. В качестве примера можно привести «Мертвые души» Гоголя и «Живой труп» Толстого.10
«Поразительно, как часто люди не видят различия между утверждениями “X – истинно” и “хотелось бы, чтобы все верили, что X – истинно”» (Докинз, 2008. С. 367). См. также: (Mitchell, 2005).
11
В одном из главных экспериментов квантовой физики поток электронов направлялся на экран, где есть две щели, а за экраном установлен детектор, который позволял измерить прохождение электронов через эти щели. Повторенный множество раз данный эксперимент показал, что электрон проходит через обе щели, причем одновременно (?!). Сами физики для описания этой и ряда подобных ситуаций используют термин «counterintuitive» (интуитивно понять невозможно), предлагая взамен строгую математическую теорию, объясняющую экспериментальный факт.
Если же отвлечься от литературы, то любой патернализм – мериторный, либертарианский или асимметричный (Camerer et al., 2003), остается патернализмом, который по природе своей «отбирает» часть свобод индивидуума. В этом смысле «подталкивание» (nudge) людей к принятию верных, с точки зрения патера, индивидуальных решений мало чем отличается от стимулирующих механизмов мериторики 12 .
Исходные предпосылки
12
«То, что называется подталкиванием, можно назвать и манипулированием, т. е. использованием знания о человеке для ограничения его воли» (Белянин, 2018. С. 21).
Сопоставим теперь исходные предпосылки мериторного и либертарианского патернализма. Подчеркну, и та, и другая концепции базируются на скептицизме в отношении рационального и ограниченно рационального поведения индивидуумов (Katona, 1951; Simon, 1955), который в конечном счете перерос в поведенческую экономику с присущими ей экспериментальными исследованиями (Chamberlin, 1948; Smith, 1962). При этом повторю, исходной предпосылкой концепций мериторного и либертарианского патернализма послужило одинаковое признание возможности иррациональности индивидуумов.
Следует обратить внимание и на одинаковый характер объяснений, почему в случае нерационального поведения целесообразно государственное вмешательство, будь то мериторный или либертарианский патернализм. Так, несмотря на определенное различие в причинах нерационального поведения, оба подхода опираются на одну и ту же методологическую конструкцию множественности «Я» с фактической легитимацией патернализма, направленного на поддержку того «Я», предпочтения которого совпадают с преференциями «патера», соответствующими его нормативному стандарту.
И теория мериторных благ, и концепция либертарианского патернализма исходят из общей посылки, что в индивидууме «живут» многие «Я», обладающие различными наборами предпочтений. В агрегированной форме такая модель постулирует некое «раздвоение личности» – одновременное исполнение человеком ролей безвольной жертвы искусителя («исполнитель») и ее рационального антипода и «гордости создателя» («программатор»). Если «исполнитель» ориентируется на эгоистические и близорукие действия, то «программатор» стремится к реализации долгосрочных и просвещенных интересов (Thaler, Shefrin, 1981. Рр. 392–406) 13 .
13
Опубликованная в «рабочих тетрадях» (Shefrin, Thaler, 1978), а затем в журнальной статье (Thaler, Shefrin, 1981) эта концептуальная модель человека восходит к более раннему исследованию других авторов, в котором Уолтер Шнейдер и Ричард Шиффрин, рассматривая гипотезу о наличии у человека двух когнитивных систем, обнаружили «борьбу разума с интуицией» – прообраз будущих теоретических построений с множественностью «Я» (Schneider, Shiffrin, 1977a, b).