Экономические теории в пространстве и времени

Интересно, что в обеих теориях, при допущении наличия «искаженных» и «истинных» предпочтений индивидуумов, в обоснование исходных предпосылок и методологии используется одна и та же работа Талера и Шеффрина. Причем одни авторы считают, что она имеет непосредственное отношение к мериторике (Head, 1988. Р. 30; Koboldt, 1995. S.13; Tietzel, Muller, 1998. S. 117), а другие – к либертарианскому патернализму (Sunstein, Thaler, 2003а, b).

В этой логике определяется и нормативный стандарт. Каждая из анализируемых теорий прямо или косвенно утверждает, что она опирается на истинные предпочтения индивидуумов. Не допуская того, что патер может иметь собственные предпочтения 14 , отличные от предпочтений индивидуумов, они постулируют нормативный стандарт как тождественный «истинным предпочтениям» индивидуумов. Иначе говоря, мериторный и либертарианский патернализм, по твердому убеждению их создателей, направлен на помощь людям в достижении лишь всего того, чего хотят они сами. При этом обе теории никак не обосновывают указанное тождество и, главное, само знание патером истинных предпочтений индивидуумов.

14

Заметим, что существование собственных преференций патера вместе со сформированным им нормативным стандартом, не сводимым к предпочтениям индивидуумов, отличает категорию патернализма в КЭС и Теории опекаемых благ от мериторного и либертарианского патернализма.

Масгрейв, конструируя нормативный стандарт, рассматривает его как результат передачи в «политический траст» предпочтений индивидуумов и дефинитивно декларирует совпадение между их «истинными» предпочтениями и преференциями политиков (Рубинштейн, 2010. С. 46–47). Также без должного обоснования постулируются знание истинных предпочтений индивидуумов и нормативный стандарт в либертарианском патернализме: «Патерналистский аспект состоит в том, что архитекторы выбора наделяются полномочиями влиять на поведение людей с целью оздоровления, улучшения и продления жизни» (Талер, Санстейн, 2018. С. 15).

Механизмы вмешательства государства

Одно из самых распространенных объяснений вмешательства государства и в мериторике, и в концепции либертарианского патернализма обусловлено вполне человеческими причинами – дефицитом воли людей или их недостаточной информированностью, из-за которых они не всегда действуют в своих интересах. Обе теории декларируют в качестве цели государственного вмешательства стимулирование (подталкивание) индивидуумов к принятию верных с позиций патера решений.

Так, в соответствии с либертарианским патернализмом «социально желательные изменения в человеческом поведении могут быть достигнуты путем проведения минимально агрессивной политики, которая подталкивает людей к принятию правильных для них решений» (Воробьева, Майборода, 2017. С. 10). Главным же инструментом мериторики являются субсидии и налоговые льготы производителям соответствующих благ или трансферты их потребителям, которые генерируют экономические стимулы, подталкивающие к принятию индивидуальных решений, отвечающих желанию патера обеспечить «оздоровление людей, улучшение и продление их жизни» (Musgrave, 1969. Р. 147; 1974. S. 10; 1987. Рр. 452–453). В этом контексте характер вмешательства государства выглядит почти одинаковым.

Следует обратить внимание на особенность либертарианского патернализма, отличающую данный тип государственных интервенций от традиционного патернализма, которая заключена в специальном инструментарии с психологической начинкой – манипулирование так называемой опцией по умолчанию (default option). В том числе она предоставляет право индивидууму «отказаться от выбора» (Либман, 2013. С. 33). Однако и здесь, несмотря на разный дизайн вмешательства, не видно больших различий между мериторным и либертарианским патернализмом. Предоставление субсидий и налоговых льгот производителям, снижающим цену блага, или трансфертов потребителям, повышающих их покупательную способность 15 , также сохраняет за индивидуумами право «отказаться от выбора» и не потреблять это благо в объеме, за который ратует патер (Andel, 1984. S. 644).

15

В поведенческой экономике и либертарианском патернализме изменение цены на потребляемое благо или трансферт его потребителям рассматривают обычно в оптике «справедливой цены» (Kahneman, Knetsch, Thaler, 1990). См. также: (Воробьев, Майборода, 2017. С. 10–11).

И все же различия в механизмах подталкивания, характерных для мериторики и либертарианского патернализма, существуют. Дело в том, что сравнение дизайна государственного вмешательства не исчерпывается возможностью отказа индивидуумов от выбора, к которому стремится патер. Да и сам этот отказ имеет для индивидуумов разные последствия: в либертарианском патернализме они выглядят экономически более мягкими. В сущности, для индивидуума, наверное, вообще ничего не изменится, если, игнорируя нормативный стандарт патера, он не изменяет свои предпочтения и выбирает то, что ему нравится. В мериторике же отказ от такого стандартного инструмента, как денежный трансферт, вызовет снижение платежеспособности индивидуума.

Добавлю к этому, что кроме отказа изменять свои предпочтения, отвечая представлениям патера о лучшем выборе, следует обратить внимание и на тот факт, что психологические средства воздействия на решение индивидуума, присущие либертарианскому патернализму, обходятся государству дешевле, нежели создание мериторных стимулов, требующих, как правило, государственных расходов в форме субсидий, налоговых льгот и/или трансфертов. И все же сопоставление мериторного и либертарианского патернализма свидетельствует, что в указанных двух теориях явно больше общего, нежели различного.

Можно утверждать, что обе теории опираются на одни и те же исходные предпосылки, предполагают фактически одинаковые цели вмешательства в потребительский выбор индивидуумов, направленный на его приближение к нормативному стандарту патера. Отличает их институциональный дизайн подталкивания: в одном случае речь идет о создании экономических стимулов для правильного индивидуального выбора, в другом – о манипулировании «опцией по умолчанию», где используется арсенал психологических средств (табл. 2.1). Неудивительным поэтому выглядит и тот факт, что критика в адрес мериторного и либертарианского патернализма осуществляется фактически по одинаковому сценарию, по одним и тем же основаниям, характеризующим его природу.

Таблица 2.1. Сравнительный анализ

Критика

За более чем полувековую историю мериторики ей были посвящены многочисленные исследования, отмечающие слабые и сильные стороны этой концепции 16 . Напуганные досмитовской феодальной властью, а затем, сильнее прежнего, тоталитарной экономикой национал-социализма и коммунизма, когда государственное вмешательство и подавление частной инициативы стали сутью системы хозяйствования, либеральные экономисты возвели индивидуалистическую ортодоксию в ранг непреложной истины. И тогда всякая теоретическая концепция стала подвергаться обязательному тестированию на верность индивидуалистической методологии.

16

Подробный обзор публикаций на эту тему, включая исследования Хеда (1966), Анделя (1984); Шмидта (1988), Приддата (1992), Титцеля и Мюллера (1998), представлен в монографии (Гринберг, Рубинштейн, 2000. С. 55–87, 105–112).

В эпицентре таких проверок на «чистоту крови» оказалась и мериторика Масгрейва, предполагающая коррекцию индивидуальных предпочтений и государственный патернализм. Достаточно вспомнить дискуссию вокруг этой теории, чтобы выделить ее главные вопросы – в какой мере мериторную активность государства можно обосновать с индивидуалистических позиций, и насколько это вообще реально сделать 17 . Сам же Масгрейв был твердо уверен, что он придерживается исключительно «индивидуалистической парадигмы договорного общества индивидуумов» (Рубинштейн, 2009. С. 108).

17

Заметим, что полувековое обсуждение концепции Масгрейва больше походит на своеобразный свод попыток устранения противоречий между декларативно индивидуалистическим образом государства и его очевидно не индивидуалистическими мериторными действиями.