Экономист под прикрытием. Почему возникают пробки, кофе стоит дорого и невозможно найти хорошую подержанную машину

Вернемся с лугов в кофейни

Занятная история, но, возможно, те, кто любит вестерны, предпочитают суровую атмосферу «Непрощенного» (режиссера Клинта Иствуда) или чувство психологической изоляции в классике жанра – фильме Фреда Циннемана «Ровно в полдень». Так что мы с Давидом Рикардо не получим наград за наш сценарий. Простите нас, ведь наша маленькая притча на самом деле рассказывает кое-что полезное о современном мире.

Мы начали с кофеен. Почему кофе в Лондоне, Нью-Йорке, Вашингтоне или Токио такой дорогой? Здравый смысл подсказывает, что кофе дорог, потому что кофейня должна платить высокую арендную плату. Модель Давида Рикардо подскажет нам, что так рассматривать проблему нельзя, потому что «высокая арендная плата» не является непреложной жизненной реалией. У нее есть причина.

Пример Рикардо демонстрирует, что арендную плату за лучшие участки определяют две вещи: различие в сельскохозяйственной производительности между лугами и маржинальной землей и важность самой производительности. При фунте стерлингов за бушель пять бушелей зерна – это арендная плата в пять фунтов. А при двух сотнях тысяч фунтов за бушель пять бушелей зерна – это арендная плата в миллион. Луга выделяются под высокую плату только тогда, когда зерно, которое на них выращивают, также является ценным.

Теперь применим теорию Рикардо к кофейням. Как луга облагаются высокой арендной платой, если производят ценное зерно, так и выгодные места для кофеен сдаются под высокую ренту, если клиенты готовы дорого платить за кофе. Пассажиры в час пик настолько сильно нуждаются в кофеине и так спешат, что практически закрывают глаза на цены. Готовность платить дорого за кофе в удобном месте делает арендную плату высокой, а вовсе не наоборот.

Места, доступные для кофеен, сравнимы с лугами: это наиболее подходящая собственность для данной цели, и ее быстро разбирают. Первые этажи домов в районе Мидтаун на Манхэттене – это заповедник для Starbucks, Cosi и их конкурентов. Возле «Дюпон-серкл» в Вашингтоне кофейня Cosi урвала лучшее место около южного выхода, а Starbucks получила северный, не говоря уж о том, что они поделили территории возле ближайших станций метро вверх и вниз по ветке. В Лондоне кофейня AMT заполучила станции «Ватерлоо», «Кингс-Кросс», «Мэрилебон» и «Чаринг-Кросс». На самом деле возле каждой станции лондонского метро найдется одна из кофеен крупных сетей. Эти места можно использовать для продажи подержанных автомобилей или китайской еды, но так никогда не происходит. И дело не в том, что станция метро – неподходящее место для такой торговли, а в большом количестве мест с более низкой арендной платой. Там можно продавать лапшу или машины, покупатели меньше торопятся, поэтому склонны прогуляться или оформить заказ на дом. Для кофеен и похожих заведений, продающих уличную еду или газеты, низкая арендная плата не компенсирует потерю потока клиентов, равнодушных к цене.

Перенос модели

Давид Рикардо умудрился проанализировать работу кофеен на выходах из станций метро до появления капучино и самой подземки. Этот трюк вынуждает людей любить либо ненавидеть экономику. Те, кто ее ненавидит, говорят, что, если бы захотели узнать, как работает современный кофейный бизнес, не стали бы читать анализ сельского хозяйства, опубликованный в 1817 году.

Но многим нравится, что Рикардо почти двести лет назад сумел сформулировать идеи, которые помогают осознать, что происходит сегодня. Несложно найти различия между сельским хозяйством в девятнадцатом веке и приготовлением капучино в двадцать первом. Куда труднее отыскать сходство, пока нам его не продемонстрировали. Экономика отчасти состоит из создания моделей для выражения некоторых принципов и схем, которым подчиняются такие с виду сложные предметы, как сельскохозяйственная рента или сеть кофеен.

Есть и другие модели кофейного бизнеса, используемые для иных целей. Модель дизайна и архитектуры кофейни может пригодиться художникам по интерьеру для практического анализа. Физическая модель способна объяснить отличительные черты машин, которые создают давление в десять атмосфер, необходимое для приготовления эспрессо. Та же модель будет полезна в разговоре о вакуумных насосах или двигателе внутреннего сгорания. Сегодня у нас есть модель экологического воздействия различных способов утилизации кофейной гущи. Каждая модель для чего-то нужна. Но «модель», которая пытается описать дизайн, технологию, экологию и экономику одновременно, не проще, чем сама реальность, и, таким образом, ничего не прибавит к нашему пониманию.

Модель Рикардо важна для обсуждения связи между дефицитом и позицией силы, которая объясняет куда больше, чем стоимость кофе или устройство сельского хозяйства. Практически она пригодна для описания устройства многого из того, что нас окружает. Когда экономисты изучают мир, они видят скрытые общественные схемы, которые становятся очевидными, когда вы фокусируетесь на ключевых глубинных процессах. Этот прием вызывает у критиков желание сказать, что экономика не учитывает всю историю и «систему». Однако как еще анализ сельского хозяйства девятнадцатого века мог объяснить особенности кофеен двадцать первого века, если не в самом общем виде, опуская детали? Дело в том, что невозможно понять сложное, не сосредоточившись на определенных элементах, чтобы упростить задачу. Экономисты выбрали те или иные моменты, на которых предпочитают фокусироваться, и дефицит – один из них. Это означает, что мы игнорируем устройство кофемашины, дизайн кофеен и другие интересные факты. Но благодаря этому приему мы кое-что приобретаем, например понимание экономической системы, куда более всеобъемлющей, чем многие думают.

Правда, без предостережения не обойтись. Из-за упрощения экономических моделей экономисты порой попадали впросак. Рикардо тому пример. Он пытался расширить свою потрясающе успешную модель, описывающую действия фермеров и землевладельцев, чтобы объяснить распределение доходов в экономике в целом: сколько поступает рабочим, землевладельцам и капиталистам. Получилось не очень удачно, потому что Рикардо описывал сельскохозяйственный сектор так, будто это одна огромная ферма с единственным владельцем. Единый сельскохозяйственный сектор ничего не приобретает от улучшения производительности земель при помощи дорог или ирригации (искусственного орошения), потому что эти усовершенствования одновременно сокращают нехватку хороших земель. Но отдельный землевладелец, конкурирующий с другими, имеет массу стимулов, чтобы заниматься улучшениями. Запутавшись в технических деталях, Рикардо не смог понять, что тысячи землевладельцев, соревнуясь друг с другом, будут принимать различные решения, а не одно-единственное, общее для всех.

Рикардо, конечно, не одинок. Многие позволили экономическим моделям ввести себя в заблуждение. Специалисты по количественному анализу передовой теории финансов слишком уверенно опирались на жесткие модели риска в 2006 и 2007 годах. Позже они обнаружили, что сами уничтожили банки, на которые работали, – вместе с солидным куском мировой экономики. О том, почему так произошло, мы узнаем в главе 6. Возможно, стоит отметить, что не только экономические модели страдают от изъянов. Например, инженеры и архитекторы используют модели законов физики, чтобы создавать новые конструкции. Эти эксперименты не всегда успешны. Получившая награды «Кемпер-арена» [8] обрушилась (к счастью, никого не погубив) всего через двадцать четыре часа после проведения на ней конференции Американского института архитекторов. Законы физики не виноваты. Иногда важнее не то, что модели учитывают, а то, что они упускают.

8

Крытая спортивная арена в Канзас-Сити. Построена в 1974 году, на нее было потрачено 22 миллиона долларов. В 1979 году крыша стадиона обрушилась.

Итак, ни одна модель не может объяснить всего. Но мы скоро узнаем, что модель Рикардо простирается куда дальше, чем он мог вообразить. Она не просто объясняет принципы, лежащие в основе фермерства и кофеен. Если правильно ее применять, то она показывает, как экологическое законодательство может влиять на распределение доходов. Она объясняет, почему некоторые индустрии получают большие прибыли по естественным причинам, в то время как другие – только в результате тайного сговора. Она даже способна рассказать, почему одни образованные люди протестуют против иммиграции других образованных людей, в то время как рабочий класс жалуется на иммиграцию неквалифицированных кадров.

Различные причины высокой арендной платы

Вам нравится, когда вас обманывают?

Мне нет. Многие вещи в этой жизни стоят дорого. Конечно, иногда эти расходы – естественный результат дефицита. Например, немногие квартиры выходят окнами на Центральный парк в Нью-Йорке или Гайд-парк в Лондоне. Люди стремятся снять такое жилье, поэтому оно стоит дорого, и многие разочаровываются. Тут нет никакого злого умысла. Но почему у попкорна в кинотеатрах такая высокая цена? Когда я анализировал ситуацию в последний раз, нехватки попкорна в мире не наблюдалось. Так что для начала разберемся, отчего некоторые вещи стоят дорого.

Используя термины Рикардо, мы хотели бы узнать разные причины высокой ренты. Разбираться в почвах не очень интересно (если только вы не фермер). Но земледелие приобретает неожиданную значимость, когда мы применяем эту модель при решении вопроса, почему аренда квартиры такая грабительская, а банки обдирают нас как липку. Давайте начнем с лугов и используем полученные знания более широко.

Итак, рента лучшей земли определяется разницей в плодородности между лучшей и маржинальной почвой. Очевидная причина высокой ренты в том, что лучшая земля производит более ценные сельскохозяйственные культуры по сравнению с маржинальной. Как уже упоминалось, пять бушелей зерна – это рента в пять фунтов при фунте за бушель. Но при двух сотнях тысяч фунтов за бушель пять бушелей зерна – это рента в миллион. Если зерно стоит дорого, то вполне предсказуемо, что дефицитные луга, на которых его выращивают, тоже поднимутся в цене.