Экопсихология. Парадигмальный поиск

Более того, человеческий способ мышления, с одной стороны, всегда ограничен теми эмпирическими данными человеческого восприятия, на которых построены понятия и логика этого мышления. Замена одних эмпирических данных, используемых в качестве исходных предпосылок способа мышления, на другие эмпирические данные приводит, как известно, к изменению и способа мышления, и картины мира, воссоздаваемой с помощью данного способа мышления. Для примера достаточно вспомнить Лобачевский versus Евклид, Эйнштейн versus Ньютон и т. д. С другой стороны, для человеческого мышления характерна такая дискретность отображения физического или психического миров в представлениях и понятиях, которая вследствие абстрагированности от отображаемой в них реальности приводит к противоречивым суждениям.

Но в методологическом плане в той же ситуации находится и физика. В зависимости от того, какой способ мышления выбирается (формируется, если хотите), – те виды физической реальности и те их фундаментальные и частные закономерности будут открываться исследователю. Изменение способа мышления (парадигмы, если хотите) меняет и вид исследуемой физической реальности и устанавливаемые исследователем ее законы. Причем, как и в случае с психикой, собственно объективная физическая реальность богаче любых своих отдельных феноменов и закономерностей и не сводится к ним.

Существуют по крайней мере две наиболее общие парадигмы и, соответственно, два способа [12] полагания психики в качестве объекта исследования (Миракян и современная психология восприятия, 2010; Миракян, 1975; 1999, 2004; Панов, 1998, 2004). В основе господствующего до сих пор способа лежит картезианская логика. Согласно этой логике, психика в качестве объекта исследования эксплицируется в апостериорной форме, то есть как эмпирическая фиксация некоего психического явления в ставшей своей форме – в виде продукта состоявшегося, свершившегося психического процесса. Именно этот способ выражен в знаменитом кредо Декарта: «мыслю – следовательно существую» (сначала частный продукт психического процесса в ставшей форме – «мыслю», а затем вывод о более широкой реальности бытия – «существую»). Другой способ своими корнями восходит к аристотелевской логике, согласно которой психика существует в двух формах бытия: «бытия в возможности» и «бытия в действительности». Нетрудно понять, что психика в форме «бытия в действительности» – это и есть та форма психической реальности, которая фиксируется в нашем опыте и посредством опыта и потому соответствует картезианской, апостериорной логике полагания психики в качестве объекта исследования. Если же следовать аристотелевской логике, то психика существует не только в актуальной (проявленной) форме апостериорно эксплицированных психологических функций и свойств человека и не только в превращенной, опредмеченной (в свойствах окружающей среды) форме своего актуального и потому апостериорного (действительного) существования, но и в априорной форме – в форме «бытия в возможности».

12

На самом деле их три. Опуская подробности, первые два, о которых в данном случае идет речь, можно условно обозначить как апостериорный и априорный способы, а третий – как конвенциональный, имеющий в своей основе договоренность о том, что будем понимать под психикой как объектом изучения (см.: Шуман, 2002)

Это возможно в том случае, если в качестве системообразующего принципа, объединяющего «человека» и «окружающую его среду» в единую становящуюся систему «человек – окружающая среда», выступает принцип анизотропного формопорождения, в котором объединены принцип образования анизотропных отношений и принцип формопорождения (самопорождения-самосохранения-саморазрушения форм бытия), обусловливающие, в частности, трансцендентальный подход к психологии восприятия и к изучению психики как особой формы бытия (там же), что является пятой предпосылкой наших рассуждений. Необходимым условием реализации принципов анизотропности и формопорождения во взаимодействии двух и более форм бытия является их единость, содержащая их взаимное структурно-функциональное различие. В качестве иллюстративного примера анизотропности, порождающей новую форму физического бытия, можно привести возникновение искры (или молнии), порождаемое различием потенциалов в едином электрическом поле. Примером анизотропности как «единости, содержащей в себе различие», порождающей психическую реальность, может служить структурная симметрия строения и одновременно функциональная асимметрия работы парных органов чувств у человека и других биологических видов живых существ. Но чтобы эта анизотропность могла реализовать себя как процесс порождения психической. реальности в виде, например, пространственных ощущений, она должна принимать воздействие со стороны окружающей среды, причем это воздействие в свою очередь должно находиться в анизотропном соотношении с состоянием рецепторного поля, принимающего это воздействие.

В итоге можно сказать, что идея, необходимость и научная значимость книги P.M. Нагдяна «Очерки метафизической психологии (2013)» обусловлены методологически-анизотропным отношением между психологией и физикой, складывающимся в контексте общности их методологических поисков на современном этапе научного мышления.

Выводы к главе 1

Из вышесказанного можно сделать следующие выводы.

Психика как явление, подлежащее исследованию, всегда предстает перед исследователем в виде феноменологической данности (реакций, ощущений, образа, процессов, состояний, поведения и др. психических феноменов), т. е. со стороны продукта уже свершившегося или осуществляющегося психического акта. Поэтому эксплицировать собственно психику в качестве предмета исследования и, соответственно, изучать ее в форме непосредственно данной психической реальности (образа, процесса, состояния и т. д.) невозможно. По той причине, что наш способ мышления при таком подходе будет ограничен рамками гносеологической парадигмы, каждый раз возобновляя картезианскую, вещную логику «продуктного» способа определения психики в качестве объекта и предмета исследования. Но мы можем сделать объектом исследования условия, необходимые и обеспечивающие возможность порождения действительной формы существования психики в виде той или иной психической реальности, т. е. перейти в онтологическую парадигму исследования. Дело, как говорится, «за малым»: понять, на каких исходных основаниях и каким образом должна строиться логика исследования, предметом которого является не сама «психическая реальность», а «условия», обеспечивающие возможность ее порождения в непосредственном психическом процессе (акте). Как показывают ранее проведенные исследования А. И. Миракяна (1999, 2004), эти основания должны иметь трансцендентальный характер по отношению к психической реальности, подлежащей исследованию. В качестве одного из таких оснований он предлагает рассматривать принцип анизотропности (образования анизотропного отношения). Наши исследования (Панов, 1996, 1998, 2004) показывают, что необходимым условием для этого должно быть онтологическое определение психики – как природной формы бытия, обретающей актуальную (действительную) форму своего существования в процессе становления (формопорождения) системы «субъект психической реальности (например, человек) – окружающая среда», которая тем самым становится онтологическим субъектом формопорождения психической реальности как формы бытия и как предмета исследования психики.

Но перед этим, осуществляя методологический анализ постановки и изучения проблем восприятия, мы неизбежно сталкиваемся с необходимостью определить свое «парадигмальное» отношение к деятельностному подходу, что обусловлено, по крайней мере, следующими причинами.

Во-первых, наибольшее число исследований восприятия проведено в нашей стране в рамках деятельностного подхода. Во-вторых, исследования оперативного образа под руководством Д. А. Ошанина показали, что пространственные характеристики одного и того же «объекта восприятия» могут восприниматься в предметном действии с ним по-разному – в зависимости от задачи данного действия и условий его выполнения. Оказывается, что необходимым условием успешности предметного действия является функциональное искажение (деформация) пространственных свойств и отношений «объекта восприятия», выступающего предметом данного действия. В-третьих, начиная с работ Дж. Гибсона по «экологической оптике», стало происходить своеобразное концептуальное размывание таких базовых для психологии восприятия концептов, как «объект восприятия» и «перцептивный образ», а также к использованию в качестве исходной предпосылки изучения восприятия отношения «субъект жизнедеятельности – среда обитания» вместо гносеологически обусловленного отношения «субъективный (перцептивный) образ – объект восприятия». Остановимся на этом немного подробнее.

Глава 2. Парадигмальная интерпретация концепций А. Н. Леонтьева, Д. А. Ошанина и Дж. Гибсона: гносеологический и онтологический аспекты понимания объекта восприятия и его образа

2.1. Парадигмальная интерпретация понимания образа в трудах А. Н. Леонтьева и Д. А. Ошанина: гносеологический и онтологический аспекты [13]

В последние десятилетия проблема образа и психического отражения как бы потеряла свою актуальность для российских психологов и сместилась из центра психологических дискуссий на периферию психологических исследований. Между тем в 60-70-е годы прошлого столетия без проблемы психического образа и процессуальных механизмов его порождения психология как наука не мыслилась. И это естественно, потому что на протяжении более чем ста лет именно эта проблема выступала своеобразным «пробным камнем» для проверки жизнеспособности и адекватности большинства психологических теорий.

13

По материалам публикации: Панов В.И. А. Н. Леонтьев и Д. А. Ошанин: гносеологический и онтологический подходы к проблеме образа // Д. А. Ошанин и современная психология: к 100-летию со дня рождения Д. А. Ошанина / под ред. В. И. Панова и Н. Л. Мориной. М.; Обнинск: ИГ-СОЦИН, 2008. С. 104–113.

Чтобы не перегружать текст, позволю напомнить лишь основные этапы эволюции проблемы образа.

В самом общем виде понятием «образ» обозначают, как известно, результат отражения объекта (или объективной действительности) в сознании человека. Под «отражением» при этом чаще всего полагают познавательные (перцептивные, мнемические и интеллектуальные) процессы психического отражения.

Одно из важнейших перцептивных представлений об образе – это понятие о сетчаточном (ретинальном) образе. На этом представлении в совокупности с представлением о моторном (мышечном) ощущении собственных движений наблюдателя (глаза, головы, всего тела) построены такие фундаментальные проблемы, как восприятие пространственных и динамических свойств объекта, а также константность восприятия этих свойств. Логика построения проблем восприятия на основе постулирования сетчаточно-моторного (сетчаточно-мышечного) образа объекта уходит своими корнями в работы Декарта, хотя собственно психологическое оформление получила в работах Гельмгольца, Вундта, Сеченова, Маха, Титченера, Шеррингтона и многих других представителей классической и в некоторых случаях современной психологии и физиологии зрения.

Несмотря на различия во взглядах, общим для этих исследователей, согласно проведенному А. Н. Миракяном (1999, 2004) анализу, является то, что исходным методологическим основанием для них выступает логическая триада: «объект – сетчатка глаза – образ», которая в развернутом виде предстает как «данность пространственных характеристик объекта – данность его (их) отображения на рецепторном поле (например, сетчатки) или в траектории прослеживающего ("ощупывающего") движения наблюдателя – данность перцептивного образа этого объекта».

Гештальтпсихологи изменили компонентный состав этой триады, постулировав изоморфное соответствие между структурами физического поля, поля мозговых структур и феноменального поля восприятия, но оставив при этом исходную данность указанных компонентов.

Понятно, что самым интересным в проблеме перцептивного образа является проблема процессуальных закономерностей и механизмов его формирования. Эта проблема в той же логике решается посредством эмпирической фиксации процессуальных стадий (срезов) и операциональной динамики, которая характеризует последовательное преобразование физических параметров объекта в направлении от «объекта» к его «образу» на сетчатке глаза (если речь идет о зрительном восприятии) и далее в перцептивном образе, представлении и даже понятии. В этом русле работали такие психологи, как Н. Н. Ланге, Л. М. Веккер, Б. Ф. Ломов и др.

Несколько иное направление проблеме формирования образа было дано представителями «деятельностного подхода» в психологии восприятия. Работами А. Н. Леонтьева и его сотрудников, с одной стороны, был подтвержден принцип требуемого соответствия в виде принципа уподобления, а с другой стороны, смысловая значимость объекта восприятия для воспринимающего их деятельностного субъекта привела к необходимости подчеркнуть такую особенность восприятия, как его пристрастность и обусловленную ею искаженность свойств объекта восприятия, отраженных в образе. Здесь же были введены понятия «перцептивного действия», «чувственной и биомеханической ткани», «формообразования» и «порождения образа». Но осталась исходная данность (точнее – заданность) объектных свойств как «прообраза» того, что должно быть отражено в образе.