Эксклюзивное право на любовь
Шрифт:
Ниточка зябко повела плечами. Потом вспомнила, что у нее в руках есть одежда. Это оказался плащ мужа. Он был ей совсем велик, и свисал с плеч, зато надежно укутал ее, даже несмотря на то, что она уже заметно выросла. От плаща шел такой родной запах, его запах… Ниточка улыбнулась. Потерлась щекой о воротник. Они справятся с этим. Вместе они справятся.
Она добралась до станции, и тихо присела на лавочку. Ей было плохо, подташнивало, очень хотелось лечь в постель. Девушка чувствовала себя смертельно уставшей, разбитой и больной. И все-таки она терпеливо ждала мужа.
Ей
– Ниточка? – поразился он. Лицо озарилось улыбкой, которую тут же словно стерли, когда он получше ее разглядел. – О господи, милая, что с тобой? Что случилось? Почему ты здесь? Где мама?
– Андрей, послушай… – она хотела ему все рассказать! Хотела! Но при слове «мама» в горле сам собой возник комок, а потом вырвалось рыдание. Слезы брызнули из глаз.
– Ниточка, малышка, ты что? Что случилось? Что-то с мамой? – он совершенно растерялся. Усадил ее на лавочку, обнял, принялся гладить. Но девушку била дрожь, из горла вырывались только рыдания, когда она пыталась хоть что-то сказать.
Она поняла, что просто не может, ну физически не может сейчас все ему объяснять. У нее самой не укладывалось это в голове! Ей было плохо, очень плохо. И еще она совершенно точно знала, что не вернется на эту проклятую дачу!
– Увези меня! – наконец-то удалось выговорить ей.
– Что?
– Увези меня, слышишь? Прошу тебя, увези меня отсюда! Я тут больше не могу!
– Хорошо, хорошо! – торопливо согласился он. – Ты мне только объясни, что произошло? Почему ты сидишь тут, одна? В моем плаще? Где мама? Что с ней?
– Да все в порядке с твоей мамой! – выкрикнула она. – Это мне плохо, понимаешь ты? Мне!!! Увези меня отсюда! Прямо сейчас! Ну, пожалуйста, Андрей, прошу тебя!
Она не говорила. Она кричала. Редкие поздние прохожие стали оборачиваться. Кое-кто не преминул подойти поближе, посмотреть, послушать, что это такого интересного происходит в поздний час на обычно тихой дачной станции?
–Увези, увези, увези! – твердила она, как в лихорадке.
– Малышка, милая моя, успокойся! – он попытался хоть как-то ее образумить. – Успокойся, прошу тебя, слышишь? Ты вся дрожишь! У тебя жар! Да послушай же меня! Успокойся! Ведь это вредно для ребенка!
– Да! Ребенок! – она схватила его за руки. Глаза блестели, как в лихорадке. Зубы стучали. – Да, Андрей, да! Это очень вредно для ребенка! Слышишь? Очень вредно! Ребенку нельзя иметь дело с психами! Поэтому увези нас! Немедленно!
Андрей испугался не на шутку. У его жены было совершенно дикое состояние, она несла какой-то бред. И потом, ее так колотило… А они здесь, на даче… Черт побери, тут даже доктора нет!
И он решился.
– Конечно, милая, – он старался, чтобы его голос звучал спокойно. Он хотел, чтобы она слушала его, и верила ему, чтобы она тоже успокоилась, – конечно. Вон идет электричка. На ней мы сейчас же поедем в город. Да? Поедем? Ну, вот и славно. Вытирай слезки…
Когда он сказал, что они поедут, то она сразу стала намного спокойнее. Электричка и в самом деле показалась из-за поворота, Ниточка несколько раз глубоко вздохнула и слабо улыбнулась. Сейчас муж отвезет ее далеко
отсюда. Далеко-далеко от сумасшедшей, которая чуть не выпустила ей глаз спицей. Которая ненавидела ее так, что голова была изувечить, а может даже и убить… Несмотря на то, что она носила под сердцем ее внука!Андрей обнял жену и медленно повел по перрону. В этот поздний час вагоны были практически пустыми, и они уютно устроились у окошка. Ниточку по-прежнему трясло и знобило, на лбу выступила липкая испарина. Но ей было все равно. Вот они доедут до дома, и все будет хорошо…
Как они добрались, она уже не помнила. Не помнила, что в электричке ушла в глубокий обморок, который Андрей по ошибке сначала принял за сон. Не помнила, как он с ужасом тормошил ее, когда они приехали. Как он вел ее до такси, а люди смотрели на них с непониманием, а то с презрением, видя, как беременная женщина еле идет на заплетающихся ногах, и с трудом выговаривая слова, твердит одно и то же: «Домой… Отвези меня домой, Андрей!». И лишь немногое женщины провожали эту пару понимающими взглядами.
Он хотел было обратиться к врачу на вокзале, но стоило ему об этом заикнуться, Ниточку стало трясти и колотить так, что он сразу передумал.
Дома он сразу уложил ее в постель, укутал заботливо одеялом, и бегом побежал к ближайшему автомату – вызывать «скорую». Так страшно ему давно уже не было. Он видел – что-то произошло с его женой. Что-то ужасное, ужасное настолько, что она в почти невменяемом состоянии. Как она вообще оказалась на станции? Почему в таком виде? Ничего, с этим он разберется позже. Может быть, мама что-то об этом знает…
Врачи «скорой», посмотрев на его жену, переполошились. Ей сделали укол, бережно уложили на носилки и увезли. Но этого она уже не помнила. Стоило ей попасть домой, как какая-то неведомая пружина, что держала ее внутри, отпустила, и она плавно скользнула в забытье.
У нее констатировали тяжелейший нервный срыв. Депрессию. Угрозу прерывания беременности. До родов ей так и не пришлось больше побывать дома. Все оставшееся время она провела в больнице, на сохранении, под самым пристальным наблюдением врачей.
Пока, наконец, очень ранним сентябрьским утром не родился мальчик.
Наши дни.
– Ты на кой черт ее приволок? – тихо и яростно скандалил Виталий, зажав Сергея между стеной дома и какими-то кустами. Говорить он старался вполголоса, но я сидела слишком близко, и поэтому бессовестно подслушивала. Тем более что Виталий, когда позвал друга на пару слов, отлично видел, что я там сижу.
– Никуда я ее не волок! – возмутился тот.
– Тогда откуда она здесь взялась? Скажи еще, сама пришла?!
Алина, о которой они разговаривали, вяло наблюдала, как Роман с Павлом играли в бадминтон. Погода была как раз на редкость подходящая – абсолютно безветренная. За те полчаса, что мы здесь находились, эта девица пока никак себя не проявила, если не считать того, что почти повторила Анькин трюк с туалетной водой. Улучив момент, когда Кристину кто-то позвал, она подошла к Виталию, потянулась к нему, вдыхая запах, и томно протянула: