Эксклюзивное право на любовь

А пока надо набираться сил. И наслаждаться этим счастьем – быть со своей семьей! Первый месяц они провели только втроем – Ниточка настояла на этом. Ее муж в первый раз видел свою хрупкую нежную Ниточку с такой твердостью и ожесточением отстаивающую свою точку зрения.

– Я всего лишь прошу, чтобы в первый месяц ее с нами не было! – сказала она решительно. – Один месяц, Андрей! Я знаю, что ты мне не веришь, что думаешь, что тот случай был просто плодом моего воображения. Пусть так. Я все равно ничего не смогу тебе доказать. Но я требую, чтобы первый месяц мы пожили без нее. Погода еще достаточно теплая, она неплохо проживет и на даче.

Муж, конечно, попытался возражать. Попытался даже скандалить и обидеться на нее, но Ниточка лишь сказала:

– Можешь мне поверить, если ты не сделаешь так, как я хочу, я заберу ребенка и уйду. И не скажу тебе куда. Ты нас больше не увидишь.

Андрей понял по ее лицу, что жена говорит абсолютно серьезно. Понял и испугался. После того, как она забеременела, что-то поменялось в ней. По крайней мере, ему казалось, что это было связано с беременностью. А Ниточка понимала, что шокирует его, но готова была с этим мириться, до поры до времени.

Он не сказал, как именно протекал его разговор с матерью, но когда он в следующий раз пришел навестить ее в больнице, она увидела, чего ему это стоило – запретить матери появляться в городе. Ее муж казался несчастным, и весь был какой-то взъерошенный, растерянный и печальный. В Ниточке всколыхнулось острое сочувствие к нему. Ей и правда было жаль, что все так получается. И она старалась быть ласковой с ним, отдавать всю свою нежность, всю любовь, на которую только была способна.

Наши дни.

Чем дольше длился вечер, тем больше мне нравился Филипп. Не столько внешностью, хотя он был вполне симпатичным, сколько характером. Своим легким обаянием, своей приветливой, открытой улыбкой, своей расположенностью к людям. Он был очень уверен в себе, но эта уверенность родила в нем не заносчивость, а великодушие, умение общаться на равных с кем угодно, и не бояться чужого мнения. Это чувствовалось в нем, то, что он живет по принципу: "Моя жизнь – мои правила".

 И чем больше он мне нравился, тем больше висла на нем Анька. Она не просто видела, что я им очарована, я ей прямо сказала об этом. Прямо так – оттащила в сторонку и тихонько сказала:

– Знаешь, подруга, он мне нравится.

– А мне тоже! – задорно улыбнулась она, откидывая со лба свою легкую челку.

– Ань, я серьезно! Филипп очень понравился мне. Тебе же так, поразвлекаться! Ты же через пару недель от него устанешь, что я, не знаю тебя?

– А вот тут ты ошибаешься! – возразила она, вмиг становясь серьезной. – Кать, это не тот случай. Он офигенный, это точно. И я думаю, он именно тот, кто способен меня зацепить!

 Я в этом сильно сомневалась. Анькины романы, сколько я ее знала, никогда не длились долго. Она вспыхивала, ее эмоции были очень даже настоящими, но… проходил месяц-другой, а то и меньше, и от страсти не оставалось и следа. Каждый раз она сама была убеждена, что это он – тот самый! Тот, который заставит ее образумиться, успокоиться, от которого она сама не захочет уйти. Но она не умела глубоко нырять в свои чувства и, по большому счету, не хотела хоть в чем-то себя ущемлять. Если уж кто-то и должен был в отношениях идти на уступки, то только не она!

– Ань, меня он, кажется, уже зацепил!

– Ты не можешь этого знать наверняка! Как ни крути, а пары часов недостаточно, чтобы понять, что это любовь всей твоей жизни. Ни тебе, ни мне. Так что мы с тобой на равных! Что тут скажешь, в ее словах был резон. Требовать, чтобы она не подходила к парню только потому, что он мне тоже понравился, я не могла.

 Анька оперлась спиной о нагретую солнцем, которое уже скрылось, но еще теплую кирпичную кладку. Закурила, задумчиво глядя в сумерки. Тряхнула головой, от чего ее челка снова упала на лицо, закрыв один глаз. Ее расстроило то, что я сказала. Она была моей подругой, любила меня, желала мне счастья… Но, черт побери, он понравился нам обеим! И мы обе считали, что глупо отказываться от него в пользу другой.

– Давай так, – вздохнула она, – ведем себя как обычно, – я усмехнулась, и она внесла поправку: – Я имею в виду, как обычно, когда тебе понравился парень. То есть клеим его, пускаем в ход всякие штучки, уловки… А он уж пусть сам выбирает!

 Предложение было честным. Предложение было честным, и я знала, что соглашусь на него. Как знала и то, что Анька после этого соглашения попрет как бронетанк. Такая уж она. Характер, ничего не поделаешь. Но она сделает все, что угодно, на уши встанет, но постарается, чтобы у меня даже шанса не было больше с ним заговорить. Она будет перебивать и высмеивать меня, не зло, но довольно обидно… Будет переключать все внимание на себя, будет невзначай касаться его, и намеренно касаться, гладя в глаза долгими манящими взглядами…

 Я знала все эти ее уловки! Я знала, что не смогу ей ничего противопоставить! Ну не могу, не умею я так! Мне бы хоть немного просто поговорить с ним, только с ним, тихо, спокойно поговорить! Тогда да, я смогу показать себя во всей красе. Но не здесь, не в шумной компании, привлекая на себя не только его, но и всеобщее внимание. Когда столько малознакомых лиц обращены в мою сторону, когда столько чужих глаз и ушей наблюдают за мной, я теряюсь. Вот когда все свои, тогда да, тогда другое дело! Но не сейчас…

 Но вариантов-то не было! Я согласилась…

И, конечно же, все пошло по тому сценарию, который я себе и представляла. Меня очень быстро и незатейливо выкинули из круга внимания. Я хотела, хотела, очень хотела сделать что-то! Сказать что-то остроумное, чтобы все засмеялись. Рассказать забавную историю, красиво двигая руками, приподнимая брови в несколько детском наивном выражении, подшучивая над самой собой, как это делала сейчас Анька. Так у нее естественно это получалось! Вот ведь чертовка! Она же не красавица, совсем не красавица, если присмотреться! И нос картошкой, и губы слишком тонкие, да и фигура средненькая. Грудь, конечно, у нее шикарная, зато все остальное, прямо скажем, так себе…

Если уж совсем откровенно, то поставить нас рядом – выбор очевиден! Но, только в том случае, если не давать ей двигаться и рта раскрыть. Моя подруга умела быть обаятельной, интересной и веселой. Отсутствие внешней привлекательности она с лихвой компенсировала своим живым характером. И своей сексуальностью. Той самой, которая не имеет никакого отношения к внешности.

А я – тихоня. Я долго раскачиваюсь, привыкаю к людям прежде, чем раскрыться во всей красе.

И у меня в голове был полный штиль… Я потягивала пиво, молчала, и уже не пыталась вставить свои «три копейки». Пара попыток отбили всякую охоту.