Экспансия

И пусть кто-то мог бы и осудить такой подход. Как же это так? Прикрываться соратниками? Идите к Ящеру! По полезности соратник соратнику рознь. По потери кого-томожно смахнуть скупую мужскую слезу, да и продолжить заниматься делом, ну а чья-то смерть может застопорить, запороть дело.

Через пятнадцать минут, ну или около того, я уже видел очертания контура двух больших вагенбургов. Они стояли рядом друг с другом на расстоянии в двести метров, примерно, чтобы можно было осуществлять перекрестный огонь по отрядам, которые станут, вероятно, просачиваться между построениями. Впереди каждого из укрепленного временного лагеря устанавливались рогатки, ходили две команды, которые просто и незатейливо копали там-сям ямки. Коням хватит, если что, чтобы покалечится. Степной воин без коня — это явно не полноценный воин. Впрочем, на Руси подобный подход, а я вызвался разрушать эти стереотипы.

— Пять тысяч? — причитал Ефрем. — Отобьемся ли?

— Если сомневаться, так лучше вовсе в хлебопашцы тебе идти и хлеб растить. Не смей допускать сомнения в голову, это первый враг мужественности! — отчитал я Ефрема.

— Так я ж… — замялся воин. — Я не убоюсь. Это так…

Хотелось посоветовать Ефрему книги почитать, чтобы расшить свой вокабулярий, да научиться строить фразы, но вспомнил, сколько стоят книги и не стал этого делать. Книги… меня, как это часто бывает перед боем, начинают посещать завиральные идеи. Может чаще сражаться, чтобы ускорить процесс прогрессорства?

Так вот, мне нужен печатный станок. Ведь этот устройство не так и сложно в своем исполнении. Можно литеры сделать деревянными. А потом выкладывать их в нужном порядке и делать оттиск. Сложно? Нет, абсолютно легко. Правда дьявол кроется в деталях. Так, к примеру, если сперва, чтобы поднатореть использовать дерево, то оно впитывает в себя слишком много чернил, что несколько удорожает конечное изделие. А еще деревянная типографика недолговечна.

Свинец использовать? Дело. Я когда-то, в детстве, выискивал свинец на стройках и мусорках, а потом плавил и заливал в формочки, мной же изготовленные, порой и просто в песок. В детстве делал, сейчас не сделаю?

Ну и пресс нужен, а он может быть и таким, как мы уже применяем при производстве бумаги. Проблема в чернилах, и тут мне нужно будет самому разобраться, как их улучшить, для чего понять, как производятся те, что уже есть на Руси.

— Скачут! — выкрикнул один из воинов и ему вторили иные соратники.

— Это Аепа! — вглядевшись вдаль, констатировал Ефрем.

Он остался рядом со мной. Геркул отправился командовать одним вагенбургом, здесь же, во втором, где и я находился, командиром выступал дядька Алексей. За мной общее командование, и я надеюсь, что системы флагов и их цветов окажется достаточным, чтобы осуществлять управление войском.

— Вестовой! — выкрикнул я и передо мной материализовался один из телохранителей. — Сообщи мой приказ, чтобы конные Боброка и Буяна-Никодима спрятались за гуляй-поле, их будет видно врагу.

Два сводных ударных кулака по триста тяжелых конных воинов в каждом должны были сыграть свою важную роль в предстоящем сражении. Но это своего рода «Засадные полки», которые должны возникнуть будто ниоткуда и нанести наиболее болезненный удар, причем и психологический.

Было несколько опрометчиво ставить все еще юного Боброка на такое ответственное дело. Но я подтягивал условно своих людей, создавал команду, ковал кадры будущих командиров на отдаленных русско-братских форт-постах. Ну а второй командир — это великокняжеский гридень, по отзывам, так опытнейший командир, который за что-то несколько попал в опалу к великому князю, драка какая-то была… Не важно, появились мысли его к себе переманить.

Там же и сотня крылатых гридней, которая уже произвела фурор на все войско. Все таращились на проезжающего рыцаря с перьями на седле, как могли бы мальчишки рассматривать Феррари где-нибудь в небогатой деревне будущего. Красивые, статные, отличные, явно очень дорогие, доспехи и пика под пять метров длинной — все это восхищало древнерусских воинов, смотрящих не без зависти на таких воинов, порой даже больше внимания уделяя их коням. Самые лучшие лошади пошли во служение к крылатым гридням. К слову, мой доспех похож именно на тот панцирь, что имелся у сотни «крылатых». Хотел я заполучить две сотни к началу боевых действий, но наши «хотелки» не всегда получаются. И так… Все слава Богу.

Тьма… какое же емкое и четкое определение дали наши предки большому количеству войск противника. На нас надвигалась именно что тьма. В полуверсте от улепетывающих на всех порах союзных половцев мчались враги, большей частью их же соплеменники. Не было еще понятно, кто именно, это лишь логическое предположение, что черные точки, вдруг, заполонившие пространство — это половцы. Вполне возможно, что среди них были и русичи.

— Нарвутся на наши же ловушки! — пришло ко мне понимание, что еще две версты до нас и после союзники станут страдать от расставленных препятствий: ям, чеснока, вкопанных кольев.

— Ефрем! Бери двух конных и выступай навстречу союзникам. Уведи их в оставленный проход, чтобы не поубивались раньше времени, — приказал я.

На самом деле мне не было особо жаль половцев Аепы, как и его самого. Но противники, если союзники начнут, вдруг, падать, увидят, что впереди ловушки, начнут их обходить без особого урона для себя. Хотя, с практической точки зрения, так терять союзников не особо хотелось. Будь они хоть воинами Апокалипсиса, но направленными против наших врагов, они временно свои.

— Поднимите стяг «быть готовым и бить всеми способами врага», — приказал я, и на быстро сделанном флагштоке стал развиваться красный стяг с белой полосой поперек.

Это было важно, напомнить всем воинам, что в самый первый штурм неприятеля можно бить всеми средствами, не экономить, не заманивать, не показывать свою слабость, чтобы побуждать к новым действиям, а бить со всей пролетарско-дружинной ненавистью.

Я был почти уверен, что когда противник обломит свои первые зубы о наши построения, он отойдет, сменит тактику. Максимум, что могло бы еще случиться, так это повтор штурма, но лишь один раз, и то при условии, что у противника глупые командиры, на что надеяться — последнее дело.

Так что отпор должен стать столь ошеломляющим, чтобы два ударных кулака, а также перегруппировавшиеся воины Аепы, смогли опрокинуть вспять противника. Если не сделать этого, то не то, что наше наступление застопориться, мы окажемся в западне, где нельзя двигаться дальше, а стоять в вагенбургахбольше нельзя. Три дня — и у нас наступит голод. Да, коней можно пустить под нож и я надеюсь, что, победив врага, у нас появится вдоволь еды, благо целый воз соли я с собой взял, можно хоть быстро солить мясо. Вот только, если резать не чужих, а своих коней, то это как высадиться на остров и потопить все корабли.

Я наблюдал, как Ефрем отводил в сторону союзников, которые ранее были предупреждены о том, что могут быть ловушки на поле боя, но все равно перли на них. Все пока правильно. Мы готовы к бою, значит уже наполовину победили, а для противника такая готовность будет сюрпризом, следовательно они наполовину проиграли. Осталось только еще чуточку приложить усилий, чтобы забрать себе «контрольный пакет» акций «на победу». Жаркий выдается денек, во всех смыслах.

Глава 21