Эксперимент «Идеальный человек»
Шрифт:
~ Просто голова ничем не занята, – заметил как бы про себя пенсионер Федор Иванович. – Если бы она изучала клинопись…
– И ты, ученый дед, становись! – крикнула Лора.
– Встаньте, ради бога, – посоветовал снизу писатель Нуклиев. – Вы же видите, ребенок не в себе. Вы раздражаете его комплексы. Знаете, чем это грозит? Если все время тормозить комплексы ребенка, то он вырастет внешне покорным, но внутри хитрым и коварным.
– Если человек не занят, – Полушеф, кряхтя, опустился на колени. – Если он не занят, то мучается дурью. Допустим, клинопись… Человек, увлекающийся клинописью, живет как бы в двух измерениях. Сегодня и вчера. Ему некогда бить графины.
– Клинопись – страшное закрепощение ума, – подал голос со своего места Нуклиев. – Еще похлеще, чем что-либо
– Значит, вы вообще против воспитания? – спросил Федор Иванович.
– Я за раскрепощение комплексов.
– По-вашему, получается – не надо ничего делать?
– Нет. Я этого не говорю. Просто надо идти следом за комплексами, осторожно раскрепощая их. Что-нибудь да получится.
– А если ничего не получится?
– Такого не может быть. Любой человек – неповторимый мир. Не надо коверкать этот мир насильственным наложением условностей. Вера, ваша дочь занимается музыкой?
– Да, – гордо сказала Вера. – И музыкой, и балетом, и английским, и вышивать учится.
– Вот она и мстит вам за это.
– Пусть. Она еще маленькая. Вырастет – благодарить будет.
– Выпить хочется, – несмело сказал Онуфрий Степанович.
– Всем! Всем встать на колени! Считаю до трех! – воскликнула Лора, которой надоело слушать ученый спор. – Раз! Два!
– Кидай, внучка, кидай! – сказала Варвара Игнатьевна. – А то ручонка-то дрожит.
– Три!
Трах! Графин разлетелся вдребезги. Осколки осыпали стоявших на коленах теоретиков. Вспенившийся квас потек в сторону поборника раскрепощения комплексов. Тот проворно вскочил на ноги.
«Баламутка Катька» усмехнулась.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой снова идет спор о воспитании
Вдруг дверь заскрипела, и в комнату вошел Геннадий Онуфриевич, держа за руку бледного мальчика, одетого в кримпленовый темно-серый костюм, остроносые лакированные туфли и кружевную рубашку. Наряд мальчика дополняли синий галстук и белый платочек, торчащий из кармана пиджака.
– Что здесь происходит? – удивился Геннадий Онуфриевич.
– Good afternoon! [16] – вежливо сказал юный джентльмен и склонил аккуратно подстриженную голову.
Все молча таращили глаза на вошедших.
– Мы немного задержались, – Геннадий Онуфриевич осторожно поднял ногу, пропуская поток кваса в сторону Федора Ивановича. – Не рассчитали с электричкой. А вы уже бьете посуду?
Федор Иванович поднялся с пола и стал выжимать хлюпающие коленки.
– Лес рубят – щепки летят, – почему-то ответил он русской народной пословицей.
16
Добрый день! (англ.)
– Она хочет хека под маринадом, – сказала Вера и тоже встала с колен.
– Какого хека? Ничего не понимаю, – мотнул головой Геннадий Онуфриевич. – Смит, Please take your seats [17] . Ну что, леди и джентльмены, начнем, пожалуй. – Ученый снял очки, протер их платком.
– Сейчас, я подотру только, – засуетилась Варвара Игнатьевна.
Ирочка подошла к бывшему мужу, протянула руку:
– Здравствуй, Гена… Ты прекрасно выглядишь…
Геннадий Онуфриевич подслеповато прищурился на бывшую жену.
17
Прошу за стол (англ.)
– Ах, и ты здесь, – сказал он рассеянно.
– У вас очки, как в бинокле, – сказала Лора. – Вы в них похожи на рака.
– В самом деле? – удивился Геннадий Онуфриевич. – На рака? Мне этого еще никто не говорил…
– Они боятся. А я никого не боюсь.
– Лора!
– И еще у вас пух в волосах. Что, вам некому зачинить подушку? Вы холостяк?
– Какая раскрепощенность! – донесся
восхищенный шепот Нуклиева. Маститый ученый подошел к бывшему коллеге, взял его за локоть. – Забудем все. А?Красин надел очки.
– И вы здесь?
Ирочка между тем несмело приблизилась к сыну.
– Шурик… здравствуй… Ты меня помнишь? Я твоя мама… Боже мой… какой большой стал… Совсем взрослый… Дай я тебя обниму… Иди ко мне, мой дорогой…
– Он не понимает по-русски, – вздохнул Геннадий Онуфриевич.
– Не понимает? – удивилась Ирочка. – Ах да… твой эксперимент… Но разве ты не закончил?
– Давно. Теперь вот учу русскому, но дело идет плохо. У него оказались плохие способности к языкам. Сейчас я его устроил в русскую школу при английском торгпредстве.
– Объясни, что я его мать! Шурик, боже мой! Неужели это ты, моя кровинушка?
Ирочка заплакала. Геннадий Онуфриевич сказал что-то сыну по-английски. Шурик-Смит протянул матери руку с вежливой улыбкой:
– Pleased to meet you [18] .
– Шурик! Это же я, твоя мама! Иди ко мне!
Юный Красин обернулся к отцу.
– What was it she said? [19]
– Шурик! – мать бросилась к сыну, прижала его к себе. – Милый мой Шурик! Каким же ты стал большим!
18
Очень рад с вами познакомиться (англ.)
19
Что она сказала? (англ.)
Шурик-Смит слегка отстранился от матери:
– We should like to have an interpreter. Speak slowe: slower, please. What languages do you know? [20]
– Боже мой, настоящий иностранец! Катя, Катенька! Подойди к нам! Шурик, это твоя сестра! Катя, твой брат не понимает по-русски. Скажи ему что-нибудь по-английски. Ты же учишь английский.
«Баламутка» усмехнулась.
– Hello… kid… [21] – выдавила она, не меняя позы.
20
Нам нужен переводчик. Говорите, пожалуйста, медленнее. Какими языками вы владеете? (англ.)
21
Здравствуй… малыш… (искаж. англ.)
Шурик-Смит оживился.
– О! Do you understand me? [22]
Катька опять усмехнулась.
– Three [23] , – сказала она. – Болван! – Катька отвернулась.
– What does it mean? [24] – переспросил Шурик-Смит.
Ему никто не ответил. Подошел какой-то знакомый Онуфрия Степановича уже под градусом.
– Меня зовут… Петр… Петр Семенов… Как это по-вашему?.. Allow me to introduce myself [25] . Я во время войны был капитаном в Архангельске… Встречал ваши конвои… Как это по-вашему? Дай бог памяти… I have wanted to visit England [26] .
22
О! Вы меня понимаете? (англ.)
23
Три (англ.)
24
Что означает это слово? (англ.)
25
Разрешите представиться… (англ.)
26
Я давно хотел побывать в Англии (англ.)