Эксперимент Не Удался

В таком состоянии видела только однажды, на отдыхе в честь дня рождения Нестерова.

— Страшно? — смеётся. — Да, пьяный я дурной. Боялся встретить тебя напившись, и сам пришёл к своей погибели, — искренне веселится над ситуацией.

— Дурак совсем, что ты несё… — обрывается на полуслове, стоит только большой, тёплой на удивление ладони, сжать её пальцы.

Температура на улице очень быстро опускается, ветер словно с самого северного полюса, а он тёплый. Внутри переворот и маленькая война. Здравый смысл проигрывает ощущениям, а он всего-то держит за руку. Перед глазами бурная встреча в клубе, что привела к пылким действиям в альфе. Алекса опускает голову. А он управляет её машиной в своей мужской манере.

— Ты снова добилась своего.

— Ничего я не добивалась, — еле слышно.

Хохотнул, окинул насмешливым взглядом, задержался на оголённых платьем ногах. Не поверил. Тело девчонки колотит в ознобе. Думать может только о том, что он рядом и она пошла с ним.

— Куда бежим? — спрашивает осторожно Алекса, осознала, что натворила.

— Да без разницы, только бы с тобой.

Измученное сердце девчонки вздрагивает. Пытается хоть что-то найти внутри: обиды, плохие слова, хоть каплю негатива. Но всё будто испарилось мгновенно, только он коснулся раз.

— Молчишь, — сарказм режет слух, как и его тёплый голос натянутые нервы.

— Мне нечего сказать.

— Конечно нечего, добилась своего и радуешься. Снова приполз, снова умоляет, признаётся…

— Чего добилась?! Ничего я не добивалась! — взорвалась, знобит и от холода и от переживаний.

Тянет к губам пальцы, нежно касается, сам смотрит только на дорогу.

— Не кричи, пожалуйста.

Она выдёргивает руку и закрывает другой сложив на груди.

Какое-то время молчат, она уже боится того, что будет. Богдан же просто наслаждается её обществом. Желанным тет-а-тет.

— Хорошая машинка, — нарушает тишину первым.

— Нравится, так давай поменяемся, — не растерялась Алекса.

— Не-е-е, — усмешка кривит губы.

Промолчала Алекса и отвернулась, он снова взял за руку. Девчонка совсем не против, только волнует очень уж сильно такой простой порыв. А его еле ощутимые поглаживания ладошки, пробирают внутренней дрожью, вытаскивают тайные желания наружу.

С тревогой наблюдает как выезжают за город. Дорога тёмная, совершенно без фонарей. Что за дурацкая мания у всех, вывезти её в дебря? Вопроса вслух так и не озвучивает. На Богдана не смотрит, хотя хочется, сдерживается, запрещает себе. В голове всплывает разговор на кухне Нестеровых. Как никогда сильно желает прижаться к его груди, пусть крепко обнимет, согреет, заберёт тревоги и страхи. Тяжело сглотнула, надо же было поймать её в таком настроении, когда всё достало. Так задумалась, что не сразу заметила как свернули на грунтовку. Вскинулась, Богдан невозмутим. Неужели только за этим привёз…

А он вылезает наружу, устало потягивается, не собирается приставать с намерением, о котором она только и думает.

Парень садится на край капота, белая футболка светится в темноте. Над головой раскинулось бесконечно звёздное небо, запрокинул голову, вздыхает. Не успела Алекса хлопнуть дверью, как ветер пробрал до костей. Подходит к нему, будь, что будет. Богдан тут же притягивает за руку ближе, бережно обнимает. Усаживает к себе на бедро, прижимает к груди. Обхватывает похолодевшую девчонку обеими руками, утыкается носом в шею.

— Невозможно терпеть, когда ты так дрожишь, — шепчет ей.

— Замёрзла, — выдавливает она из себя.

— Лекс, врушка, — обдаёт кожу возле уха горячим дыханием. — Я слышу как быстро бьётся твоё сердце. Очень быстро.

— Твоё не медленнее…

Сильные руки стискивают крепче, вырывая непроизвольное девичье ах.

— Я очень соскучился.

Промолчала, от очередной порции мурашек вздрогнула, горло сдавило спазмом, на душе булыжник давит. Да она тоже, только вслух сказать не может.

— Не веришь! А я думал ты в этом уверена и даже пользуешься сеим фактом.

— Сам себе придумал и веришь.

Как бы не были похожи Грановский и Богдан, а ощущения разные, да, порою схожи. Но то, как обнимает брюнет, повторить невозможно, ни кто не делал подобного, и никогда. Богдан сжимает порывисто в который раз, желает подчинять, и ключевое желает. Дыхание перехватывает. Грановский более нежный, подкрадывается, не прёт напролом. Тёплые губы касаются возле уха, разряд прошибает до поясницы.

— Не надо, — пытается вырваться.

Не отпускает.

— Сложно удержаться, знаю, принадлежишь другому и всё равно.

— Как и ты.

Молчат минут пять. Он согревающе обнимает, разворачивает к себе и она на грани подкатывающих слёз обхватывает его в ответ за талию, прижимается щекой к груди. Заодно пытается избежать поцелуя, сдастся, не устоит. Уже пала дертвой своих желаний, острых, болезненно тянущих в бездну. Как тяжело и быстро бьётся его сердце. Кладёт ладонь, просит угомониться, а он сильнее прижимает к себе, до боли в костях. Когда-то так привычно было касаться его тела, с удовольствием ощупывать бугрящиеся мускулы. А теперь робко и словно чужого, неуверенно. Девчонка быстро дышит от переполнявших эмоций.

— Трезвый не пришёл бы, — оторвать язык и выбросить.

Молчи, наболтаешь дура лишнего.

— Не пришёл бы, — честно соглашается.

Снова молчат, наслаждаются перемирием.

— Очень хочу тебя, — шепчет ей, будто не одни сейчас.

— И не надейся.

Ухватил за скулы, приподнимает лицо, хочет видеть глаза. Смотрит на губы, разделяют лишь сантиметры.

— Нет, Богдан, даже не пытайся.

Гладит пальцами по щеке, убирает мешающие пряди волос. Ветер снова бросает ей на глаза. Бережно собирает в подобие хвоста и откидывает за спину. Смотрит пристально.

— Почему пошла со мной?

— Не затем чтобы…

— Я спросил, почему, пошла со мной.

Не отвечает, нечего сказать. Абсолютно. Вот он Богдан во всей красе, требует ответа.

— Не можешь сказать, смелости не хватает. Не можешь сказать, что у тебя там на душе.

— Будто ты можешь.

— Я стараюсь.

— Ну тогда скажи, зачем ты с ней, если плевать на неё.

— Не плевать. Она мне нравится и даже очень сильно, — умолчал, о том, что чаще начинает раздражать.

— Зачем тогда ко мне пришёл?

В груди болезненно сдавливает. В крови бурлит опасная смесь из раздражения и непонимания. Она терпит, как он снова убивает остатки былых чувств.

— Хочу к тебе, — отвечает он, легонько коснувшись губами носа.

— Этим всё и сказано. Ты хочешь и не более, — не удаётся ей скрыть раздражения в тоне.

— Когда я предлагал и даже давал более, ты отказалась от меня. Моё желание никуда не делось, я всё так же хочу и не скрываю этого, в отличии от тебя.

Алекса пытается справиться с эмоциями, с дыханием, с желанием ударить его, накричать.