Эксперимент Зубатова. Легализация рабочего движения в первые годы XX в.
Шрифт:
Столь же несправедливо отождествление деятельности С. В. Зубатова с инициативами Г. А. Гапона. О. А. Кононова отмечает желание Г. А. Гапона создать «действительно независимые и свободные союзы рабочих» [115] , забывая, что эта идея кардинально противоречит политике С. В. Зубатова, не отходившего от концепции «полицейского попечения рабочих». Петербургская исследовательница И.М. Карусева, соглашаясь с тем, что гапоновское собрание русских фабрично-заводских рабочих Петербурга на этапе основания отражало попытку Департамента полиции распространить эксперимент Зубатова и на столицу, тем не менее вносит уточнение об «антизубатовской» направленности организации, начиная с конца 1903 г.: «Из организации были изгнаны откровенные зубатовцы» [116] .
115
Там же. С. 306.
116
Карусева И. М. Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга. Автореферат диссертации // Сайт «История профсоюзов» [Электронный ресурс]. URL:(дата обращения: 13.03.2018).
Несмотря на то, что Г. А. Гапон, по сообщениям из разных источников, несколько раз получал деньги из бюджета Департамента полиции, он не стал секретным сотрудником, заботясь об автономности своего общества от полицейского контроля. Последующие контакты Г. А. Гапона с эсерами, а также попытки установить параллельную связь с полицией, не выводят «революционного батюшку» из разряда таких преступных авантюристов, как С.П. Дегаев, Е.Ф. Азеф, Д. Г. Богров и др. В рамках исследования о Московском охранном отделении не предполагалось подробно рассматривать деятельность Георгия Гапона и созданного им общества, однако к этой проблеме мы все-таки обратимся в пункте 3.3.
В целом, 2000-е гг. характеризуются более пристальным
Зарубежные исследователи оценивают легализацию рабочего движения, обращая внимание в первую очередь на факторы, препятствующие ее развитию. Тидмарш и Кочен называют главным фактором противодействия усилия фабрикантов, опирающихся на чиновничий аппарат Министерства финансов [117] . Что интересно, Кочен подчеркивает происхождение Зубатова, оценивая негативно его молодость («человек из политического полусвета царской России с печальным прошлым»), осведомительскую деятельность сравнивает с предательством («he intended to betray»), а общества взаимопомощи вслед за И.Х. Озеровым приравнивает к рабочей политике Бисмарка («Бисмарк говорил, обеспечивайте рабочего, когда он болен и когда он стар, тогда программа социал-демократов для него будет пустым звоном», «birdcalls in vain») [118] . Виктория Боннель, считая Зубатова автором правительственной стратегии в рабочем вопросе («Sergey Zubatov… conceived and implemented the new government strat-egy for labor» [119] ), придерживается мнения о том, что отъезд Сергея Васильевича в Петербург в 1902 г. поставил общества в сложные обстоятельства («experiment suffered a severe setback» [120] ). Несмотря на это, заключает исследовательница, посредством лекций и бесед с зубатовскими организациями могли контактировать тысячи рабочих, и даже когда лекции стали преимущественно религиозными, их посещали от 500 до 700 человек [121] . Весьма оригинально исследовательница высказывается о значении бесед в обществах взаимопомощи: это «первый легальный форум в Москве по открытому обсуждению проблем фабричной жизни» [122] .
117
Tidmarsh К. The Zubatov idea. ACEER. V. 19, № 3, P. 339; Kochan L. Russia in Revolution. 1880–1918. Letchworth, Hertfordshire, 1966. P. 36.
118
Все цитаты no: Kochan L. Russia in Revolution. 1880–1918. Letchworth, Hertfordshire, 1966. P. 35; Озеров И.Х. Политика по рабочему вопросу в России за последние годы. М., 1906. С. 215–216.
119
Bonnel Victoria Е. Roots of Rebellion. Berkeley, 1983. P. 81.
120
Ibid. P. 82.
121
Ibid. P. 84.
122
Ibid.
Дейли основной конфликт видит в противостоянии секретной агентуры и революционеров [123] , Макдэниэл объясняет лоббирование Министерством финансов закона о фабричных старостах «заинтересованностью в ослаблении роли полиции на заводах» [124] , Джадж подробно останавливается на конкурировании полиции и фабричной инспекции на заводах, что, по мнению исследователя, приводило Витте и фабрикантов в бешенство («were furious») [125] . Также Джадж отмечает исключительную роль Зубатова в организации обществ взаимопомощи. Сергей Васильевич выбирал лидеров из среды рабочих, представлял их властям, заступался за них перед Треповым и великим князем Сергеем Александровичем, помогал советом и деньгами, открыто поддерживал рабочих во время забастовок: «Не personally chose the workers who would lead the movement, introduced them to authorities, intervened for them with Trepov and the Grand Duke, and gave them advice, assistance, and financial support» [126] . Похожие проблемы исследует Шнейдерман в монографии «С. В. Зубатов и революционный марксизм»: «Витте не соглашался с разъяснениями министром внутренних дел причин рабочих волнений и рекомендациями по их предотвращению»; «Витте стремился сорвать предложения Сипягина по фабричным жилищам и расширению обязанностей фабричных инспекторов в области контрактных споров и штрафов»; «когда безопасность власти оказалась под угрозой пробужденного рабочего класса, министры обменивались взаимными обвинениями…» [127] . Отдельная глава в книге Шнейдермана посвящена «полицейским технологиям Зубатова» [128] : подготовке секретных агентов, организации фотокартотеки и регистрации нелегальных лиц. Успехи Зубатова метафорически сравниваются с «ослепительной вспышкой» (meteoric) [129] . Особое внимание в монографии Шнейдермана уделяется «королеве провокации» (mistress) Анне Егоровне Серебряковой [130] .
123
Daly J. Autocresy under Sitge. Securiti Police and Opposition in Russia. 1866–1905. Illinois: Decalb, 1998.
124
McDaniel T. Autocracy, Capitalism, and Revolution in Russia, Berkeley, 1988. P. 90–91.
125
Judge Е.Н. Plehve. New-York. 1983. Р. 131.
126
Ibid. 1983. Р. 132, 133
127
Schneiderman J. Sergei Zubatov and revolutionary Marxism. London, 1976. P. 43, 44, 45.
128
Ibid. P. 53.
129
Ibid. P. 56.
130
Ibid. P. 77.
В 1987 г. была издана книга Д. В. Поспеловского «На путях к рабочему праву», в которой зубатовские общества (им посвящено две главы) рассматриваются в контексте формирующегося профсоюзного движения. Как пишет сам автор, это перевод на русский язык его диссертации, защищенной в Лондонском институте экономических и политических наук: «Перевод и переработка текста проводились автором в относительной канадской глуши, где он теперь живет и преподает в университете русскую историю, и у него не было под рукой большинства тех документов, которые он использовал, когда собирал материал в богатейших книжных фондах Англии. В результате, все цитаты в первых трех главах книги в обратном переводе, за что автор приносит свои извинения читателю» [131] . Книга Поспеловского написана исключительно на опубликованных материалах; несмотря на заявление автора, неточности содержатся и в четвертой главе. Так, вольно цитируя письмо Зубатова по книге Заславского «Зубатов и Маня Вильбушевич», Поспеловский несколько искажает смысл документа: «Жандармы все портят, а потом нам придется снова биться головой о стенку в поисках новых решений. Я, например, только сейчас начинаю понимать, что рабочее движение – не политическое и не социалистическое явление, а прежде всего капиталистическое. Единственные полностью положительные элементы для него – это кредит, освобождение от нужды и от темноты. Но кто объявит об этом во всеуслышание? Рабочие слишком темны, интеллигенция не может этого понять, а если и поймет, то ей это не понравится, потому что тогда в ее распоряжении не останется нужного для нее инструмента для борьбы за политические проблемы мирового масштаба. Правительство? Его деятельность носит строго пассивный характер» [132] . Признавая обоснованность политики Зубатова («Мало кто в государственном аппарате России и в Министерстве внутренних дел, в частности, понимал всю глубину и весь потенциал замысла Зубатова» [133] , «…на коротком отрезке идея Зубатова, возможно, была самой разумной, особенно если учесть такие факторы, как рост антагонизма в русском обществе и относительно низкий уровень образования русских рабочих, особенно на периферии» [134] ), Поспеловский безапелляционно и бездоказательно оценивает отношение к легализации рабочего движения в преподавательской среде Москвы: «Против Зубатова была не только вся московская университетская профессура, но, например, и такие государственно мыслящие люди, как Петр Бернгардович Струве. В журнале “Освобождение” он написал, что зубатовщина – это подкуп и коррупция рабочих масс, превращаемые в систему» [135] .
131
Поспеловский Д.В. На путях к рабочему праву. Франкфурт-на-Майне, 1987. С. 5.
132
Там же. С. 91. Автор цитирует Заславского, с. 62–63; ср. с оригиналом: «Жандармы, скушав любезно предлагаемое, напакостят нам и ничего оттого не потерпев, заставят нас опять об стену лбом колотиться и искать выход “из положения”. Я до сих пор не уяснил себе (и кто это себе уяснил), что рабочее движение вещь не политическая и не социалистическая, а, может быть, капиталистическая. Здорово только последнее (кредит, освобождение от нужды, бедности, темноты), а не борьба с правительством или хозяевами. Но кто это может громко сказать? Сами рабочие – глупы. Интеллигенция и понять сего не может, да ей и невыгодно это понимать, ибо останется без рук в своей борьбе за мировые проблемы. Правительство? Но деятельность его исключительно рефлективная, состоящая из простых ответов на выходки революцинеров» (Заславский Д. О. Зубатов и Маня Вильбушевич. М., 1923. С. 70–71); ГА РФ. Ф. 102. Оп. 316. Д. 538. Ч. 3. Л. 305.
133
Поспеловский Д. В. На путях к рабочему праву. Франкфурт-на-Майне, 1987. С. 50.
134
Там же. С. 56.
135
Там же. С. 55.
Нельзя сказать, что зарубежные историки ввели в научный оборот обширные массивы неизвестных отечественным специалистам источников или выявили новых акторов легализации рабочего движения. Ценность их трудов заключается в оригинальной для середины XX столетия интерпретации экспериментов С. В. Зубатова, попытке преодолеть общеизвестные стереотипы и фактические ошибки.
Привлеченные к исследованию источники можно разделить на четыре группы: 1) законодательство; 2) официальное делопроизводство; 3) документы личного происхождения; 4) периодика.
Первую группу составляют законодательные акты, опубликованные в 3-м собрании Полного собрания законов Российской империи [136] . Эти материалы позволяют определить меры, которыми власть пыталась обеспечить порядок в государстве и содержание охранительной политики.
Основной массив составили материалы официального делопроизводства Московского охранного отделения (ГА РФ. Ф. 63), Особого отдела Департамента полиции (ГА РФ. Ф. 102). Они дают возможность проанализировать основные направления политики Департамента полиции, определить позицию тех или иных должностных лиц по широкому кругу разбираемых вопросов. К этой группе источников относятся письма С. В. Зубатова и Д. Ф. Трепова главе Особого отдела Л. А. Ратаеву и директору Департамента полиции С.Э. Зволянскому, секретным сотрудникам, их резолюции по ходатайствам рабочих обществ, докладные записки и записки для памяти, распоряжения генерал-губернатора и губернатора Москвы, министров внутренних дел и министра финансов, различные проекты по рабочему вопросу, агентурные сведения. В фонде Департамента полиции были проработаны также описи 6-го делопроизводства, в которых содержатся документы по созывавшимся в первые годы XX в. межведомственным совещаниям. Документы состоят из резолюций, циркуляров, а также из переписки между чиновниками Министерства внутренних дел и Министерства финансов. Делопроизводственные материалы Департамента полиции информативны и позволяют пересмотреть некоторые принятые в исторической специальной литературе оценки взаимоотношений между высшими чинами политической полиции. К примеру, некоторые письма главы Особого отдела Л. А. Ратаева к начальнику Московского охранного отделения Зубатову свидетельствуют о его амбивалентном отношении к экспериментам и личности Сергея Васильевича, в то время как в историографии распространено убеждение об их сотрудничестве и единомыслии. Многие исследователи придерживаются мнения о прекрасных взаимоотношениях между московским обер-полицмейстером Треповым и Зубатовым, однако архивные документы рисуют иную картину. Напротив, деловые и неформальные связи между товарищем министра внутренних дел П.Д. Святополк-Мирским и С. В. Зубатовым до сих пор не стали предметом подробного научного анализа, в то время как, судя по переписке 1900–1901 гг., можно предположить, что наиболее доверительные в этот период отношения сложились у Сергея Васильевича именно с Петром Дмитриевичем.
136
Полное собрание законов Российской Империи. Третье собрание (1881–1913). Т. 21, 22, 23, 24 // Сайт «Российская национальная библиотека» [Электронный ресурс]. URL:(дата обращения: 13.03.2018).
До тех пор, пока значительная часть документов Особого отдела и Московского охранного отделения не опубликована, преждевременно делать однозначные выводы о характере формальных и неформальных связей между сотрудниками Департамента полиции.
Следующую группу составляют документы полицейских рабочих организаций: 1) программные документы: программа и устав Общества взаимопомощи, протоколы Общества взаимопомощи рабочих в механическом производстве, опубликованные Н.А. Бухбиндером; 2) документы, относящиеся к деятельности Комиссии по устройству общеобразовательных чтений: программа Комиссии, публикации в прессе о проходящих чтениях, отзывы и комментарии; 3) документы делопроизводства обществ взаимопомощи: прошения, ходатайства, письменные обращения Советов рабочих обществ на имя администрации города Москвы; 4) письма секретных сотрудников к С. В. Зубатову (ГА РФ. Ф. 1695 – личный фонд С. В. Зубатова). Этот комплекс источников позволяет судить об эволюции деятельности рабочих обществ С. В. Зубатова, нуждах их сотрудников, проводящихся для них мероприятиях, финансовых операциях касс взаимопомощи и потребительских лавок, причинах внутреннего разложения обществ. В 1920-е гг. в журнале «Красный архив» профессор С. А. Пионтковский опубликовал источники по легализации рабочего движения в Минске, Одессе и Вильне [137] . К этой же группе можно отнести документы, связанные с деятельностью С. В. Зубатова, которые в 2009 г. начал публиковать Ю.Ф. Овченко в журнале «Вопросы истории». В номерах с четвертого по девятый исследователь опубликовал программные записки начальника Московского охранного отделения, его письма сотрудникам Департамента полиции, анализ мероприятий в рамках легализации рабочего движения. К числу слабых мест публикации можно отнести не совсем точные ссылки на номера фондов Государственного архива Российской Федерации.
137
Пионтковский С. А. Новое о зубатовщине / / Красный архив. М., 1922. Т. 1.
В последние годы возрос интерес к документам по политическому сыску: значительную выборку материалов по деятельности Департамента полиции осуществила исследовательница Е.И. Щербакова [138] .
Обширную и разнообразную информацию предоставляют мемуары. Особую важность для раскрытия темы имеют воспоминания представителей государственного аппарата, деятелей политического сыска. Они позволяют раскрыть особенности борьбы различных политических сил в правительстве и Департаменте полиции. Помимо личного фонда С. В. Зубатова в работе использован фонд Л. П. Меньщикова (ГА РФ. Ф. 1723), который предоставляет много информации для выявления личностных особенностей и методов работы секретных сотрудников. В процессе подготовки исследования проработан массив воспоминаний рабочих, опубликованный в разные годы дореволюционного, а также советского времени. Как правило, их мемуары имели схожую структуру: описание детства, работы на заводах, стачек, пребывания в тюрьме, подпольной работы. Отдельный интерес для исследуемой темы представляют воспоминания К. Миронова, рассказывающего об организации боевых касс и потребительских обществ, И.М. Голубева, описывающего нравы обществ трезвости, и Ф. Н. Самойлова, передающего особенности взаимоотношений рабочих и мастеров [139] .
138
Политическая полиция Российской империи между реформами. От В. К. Плеве до В.Ф. Джунковского. М., 2015.
139
Миронов К.В. Из воспоминаний рабочего. М., 1906; Голубев И.М. От стачек к восстанию. М.; Л., 1931; Самойлов Ф.Н. Воспоминания: в трех томах. М.; Л., 1922–1927.
Отдельную группу воспоминаний составляют мемуары чиновников высшего правительственного аппарата. Министр финансов С.Ю. Витте и товарищ министра внутренних дел В. И. Гурко в своих воспоминаниях оценивали политику С. В. Зубатова в рабочем вопросе, исходя из ее итогов [140] . С.Ю. Витте, имевший в своем распоряжении обширный документальный материал по этой теме, не включил его в свои мемуары. Государственный секретарь, а затем министр финансов В.Н. Коковцов объяснял организацию легальных рабочих обществ недовольством Министерства внутренних дел деятельностью фабричной инспекции. Большое внимание в своих воспоминаниях В.Н. Коковцов уделяет министерскому конфликту, возникшему из-за желания В. К. Плеве перевести фабричную инспекцию под контроль Министерства внутренних дел [141] .
140
Витте С.Ю. Воспоминания: в трех томах. М., 1994; Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М., 2000.
141
Коковцов В.Н. Из моего прошлого. М., 1992. Т. 1.