Экспериментальный полет

— А Лайка, он ведь все еще где-то здесь, недалеко. Только как его сейчас найдешь, через два года. Куда его занесло? Пробовал сканировать окружающее пространство — без толку…

— Лучше не ищи.

— Я тоже так думаю. А наука наша чего? Скоро в новую дыру прыгать.

— Эти ходят гоголями. На Землю уже и отчет переслали. Посмотрим…

В следующий раз команда заходила в антиперегрузочные кабины если не скрепя сердце, то с натянутыми до предела нервами. Из-за неопределенности было решено изменить точку входа и теперь прыжок осуществлялся вместо запланированных ранее двенадцати всего на три парсека. Мигнули экраны, переход завершился. Потекли томительные секунды ожидания, но как только заработали двигатели, и все почувствовали нормальную гравитацию, это был единственный случай, когда после обычной процедуры покидания антиперегрузочной капсулы хотелось не вопить матом, а реально хлопать в ладоши.

Потом была тщательная многоуровневая проверка всех систем. И только через несколько часов все сошлись на мнении, что на этот раз переход осуществлен удачно.

— Так что же это было? — Бойо первым осмелился задать мучавший всех вопрос.

— Проблема в многократном дублировании и перепроверках, — улыбнулся Сандро. — Электронные мозги управления кораблем восприняли сам переход как нечто невозможное и когда координаты нашего местоположения существенно и одномоментно поменялись, вошли в ступор. Как правильно сказал наш доктор: «Слишком уж умные все стали». Одна система говорит: «Мы там-то», а вторая ей вторит: «Это невозможно». И так до полного истощения оперативки. Пришлось поставить программу-блокиратор, которая искусственно перезагружает пульт управления в момент начала перехода. Тогда наш компьютер считает точку выхода как начало отсчета, сбрасывая предыдущие данные. Конечно, можно придумать что-то и получше, но мы же не лаборатория по программированию, так что пользуйтесь тем, что есть.

— То есть проблема решена?

— То есть первый эксперимент прошел удачно.

— Тогда поздравляю.

— Тогда спасибо.

— А теперь, внимание, — капитан не просто прекратил этот околонаучный разговор, он даже жестом приказал всем замолчать. А продолжил он только после того, как улеглись последние радостные возгласы по поводу этой пусть маленькой, но очень важной победы. — Согласно утвержденному заданию экспедиции основной ее целью является вовсе не достижение центра галактики, а выяснение причин невозвращения экспериментального корабля НБ-33. Так что могу поздравить всех с успешным выполнением нашей миссии, — Лорри медленно обвел собравшихся взглядом. — Да! Нас послали на убой вслед за Лайкой. Кто-то против? Но теперь, когда все причины выяснены, мы имеем полное право возвратиться на Землю. По расчетным данным, если повернем прямо сейчас, максимум через полгода можем быть дома. Продолжать полет к центру галактики разрешено только после одобрения этого шага всеми без исключения членами экипажа. Два дня на размышление.

Капитан замолчал. Стихла и команда. Услышанное потрясало. Вдруг захотелось послать руководство экспедиции и всех с ними связанных на три веселые буквы, а еще — немедленно вернуться домой и дать им всем по морде. Но каждый знал, что решение, принятое второпях, почти всегда неправильное. И никто не говорил ни слова. Ни с кем. В течении последующих двух суток…

— Мама, нельзя постоянно жить одним прошлым и запираться в четырех стенах. Это противоестественно. Надо жить. Да, ушел отец, я улетел… Да вернусь я! Обязательно вернусь. Я согласен, ты дала счастье нам обоим, а мы не ответили тебе взаимностью. Может быть… Но выйди на свет, выйди в мир. Женись, то есть, выйди замуж. Полети на Луну или на Марс. Соверши экскурсию по кораблю, зайди в его пульт управления. Уверен, любой навигатор почтет за честь показать тебе нашу жизнь такой, какой видел ее отец и какой сейчас вижу ее я. Нельзя, нельзя постоянно скорбеть об утраченном… — Бойо еще и еще раз просматривал то последнее сообщение, которое он переслал на Землю сразу после второго перехода, и которое мать получит лишь спустя два года. Сумбурно получилось… Неубедительно. Эх, прости, мама!

«Ассоциативный», согласно единогласному решению команды, направлялся к центру Млечного пути…

Глава 7

Его не просто вдавливало в кресло. Это было даже не похоже на пресс. Это как на тебя лежащего с огромной высоты свалился массивный железобетонный блок, за ним — еще один, а потом еще и еще. Удар за ударом нагрузка наваливалась на тело и когда уже казалось, что больше быть ничего не может, поверх всей этой конструкции падало и падало вновь. Будто огромным копром его забивало внутрь темного ничего.

Глаза закрылись, в ушах стих колокольный набат, мышцы были уже не в состоянии приподнять грудную клетку чтобы сделать такой нужный для поддержания сил вдох. Все вокруг покрыла мгла.

Но вот вдруг стало легко.

— Колька! — это откуда-то издалека, из другой реальности.

Бойо понимал, что просто спит, что все это — лишь кошмарный сон и надо только проснуться, вынырнуть на свет, но не получалось. Вокруг тьма и басовитый гул. Внезапно в легкие врывается смердящий запах.

— Колька, ты меня слышишь?

Он начинает осознавать, что лежит на откинутом кресле за пультом управления звездолетом, делает над собой усилие. Глаза приоткрываются. Среди пелены перед ним возникает лицо Парнишкина.

— Давай, давай, Колька! — непонятно. Это тоже сон?

Доктор чем-то холодным натирает ему виски. И от этого вновь спирает дыхание. Нашатырь. Пространство вокруг приобретает осязаемые очертания. Центральный пост управления. А что здесь делает Парнишкин? Ведь не его смена. Какого черта я так отключился? Как бы не списали с пилотов. Нет, да и куда же списывать, в космосе-то?

А врач остервенело трет и трет виски, дышать совсем нечем.

— Эй, хорош, ты мне так голову открутишь, — это должно быть весело.

— Молодец, — радуется Парнишкин. — Что ты сказал?

— Все нормально.

— Ладно, лежи пока, — доктор исчезает из поля зрения.

С трудом восстанавливается память.

Да, это переход, последний переход. Вначале все было как обычно, все индикаторы слабо мигали зеленым, но под самый конец, перед самым вхождением в зону, что-то пошло не так. Нудно завыла сирена, показания вдруг резко изменились, автоматика начала экстренно выправлять курс, но было поздно, явно поздно. Их уже подхватила волна ускорения. Все, что успел тогда сделать Бойо — перевести свое кресло в горизонтальное положение, чтобы хоть как-то сгладить надвигающиеся перегрузки.

Прошло уже более пяти месяцев со старта экспедиции. Теперь «Ассоциативный» находился в районе ближнего рукава Млечного пути на расстоянии около семи с половиной килопарсек от Солнца и от Земли. Огромное расстояние. Около двадцати пяти тысяч световых лет. И всего пять месяцев, чтобы забраться в такую даль. Всего двадцать два перехода, из которых двадцать один был абсолютно успешным.

Тогда, после одиннадцатого, навигаторы уговорили капитана не отправлять в антиперегрузочные кабины хотя бы навигаторов. Ведь все шло настолько гладко. Ни разу, ни на одном нырке не было зафиксировано перегрузки, даже отдаленно приближавшейся к трем «же». А капсулы с их дыхательной смесью… Они уже настолько достали всех, что команда начинала инстинктивно блевать еще при первом упоминании о необходимости их использования.

Эдик сопротивлялся долго. Но в конце концов не выдержал и сдался. Теперь на время перехода в капсулах прятались только научники, воякам же было разрешено оставаться на своих местах на центральном посту управления.

И вот это идиотское стечение обстоятельств… Только вот каких?..

Бойо медленно повернул голову в сторону кресла второго пилота. Там, над неподвижным телом Ранского суетился запыхавшийся Парнишкин. Резко, чуть ли не подпрыгивая, доктор давил на грудь Владимира обеими руками, потом быстро припадал к его лицу, вдувал в легкие очередную порцию воздуха и снова давил на грудь.

«Неужели все так плохо?» — Бойо как-то отстраненно воспринял всю эту процедуру реанимирования.

— Черт, где этот хренов генацвале? Совсем охренел? Ползет как черепаха! — вдруг в отчаянии выкрикнул доктор. — Кто еще там, поторопите его с аптечкой.

— Да здесь я, держи, — Сандро передал Парнишкину довольно увесистый чемодан с аптечкой первой помощи.

— Ну, Вовка, держись. Сейчас мы тебя, — доктор рывком достал дефибриллятор и приложил его груди Ранского. — Внимание, разряд! — но тело даже не двинулось. — Еще разряд! — аппарат не срабатывал. Его сенсоры фиксировали абсолютную бесполезность этого действия. — Черт, черт, черт!!! — Парнишкин в гневе отбросил ставшие уже бесполезными электроды и в приступе бешенства забарабанил кулаками по груди второго пилота. — Ты сволочь, что же ты делаешь!