Экспресс 'Рудный шар'

"Eau de vie", как подсказывало мое ограниченное знание французского, означает "Вода жизни". Я прикинул, что для прожженного алкоголика так оно и есть. В моем конкретном случае "Вода жизни" была просто обязана оправдать свое название.

Я внимательно посмотрел на две канистры, уложенные мной на койку. Я собирался начать с них, так как их отверстия были обращены кверху, однако призывал себя к утроенной осторожности. Я уже почти погубил себя, слишком лихо взявшись за подзарядку скафандра. Еще одна оплошность - и мне не избежать гибели.

Я почесал подбородок. Мне требовались три вещи: гаечный ключ для болтов из нержавеющей стали в отверстиях канистр, фитиль и то, что исполнит роль зажигалки.

Найти гаечный ключ оказалось легко: он лежал вместе с дюжиной других простейших инструментов в ящике на кухне.

Почти так же просто я решил проблему фитиля: моя запасная рубашка, сотканная, согласно ярлыку, из чистого хлопка, была с энтузиазмом разодрана на лоскуты.

Зато источник огня превратился в проблему. Прошло полчаса, а я все еще ломал над этим голову, из последних сил борясь с паникой.

На поясолете не оказалось ничего, что помогло бы извлечь огонь: ни спичек, ни электрозажигалки, ни плиты с конфоркой, ни паяльника. Не было даже двух щепочек, которые можно было бы потереть.

Удивляться тут нечему: люди, проектирующие и строящие поясолеты, меньше всего хотят пожаров на борту.

Шевели мозгами, Уайт!

Напряженно размышляя, я откупорил обе канистры самогона, лежавшие на койке и из чистого любопытства окунул в ближайшую палец. Жидкость оказалась прохладной, но не ледяной; я сообразил, что канистры представляют собой огромные термосы с десятью сантиметрами вакуума между стенками. Я опасливо лизнул палец. ВеттиЛу Прокопова оказалась права: "Вода жизни" была сладкой, липкой и такой терпкой, что вполне могла прожечь глотку.

Ананасовка оказалась ужасной дрянью; вишневая, напротив, была более-менее терпимой. Я задумчиво обмакнул палец еще раз и дочиста его облизал. По телу распространилось блаженное тепло. После последнего моего "перно" с водой в "Кафе де Монд" прошло уже много времени. К тому же я отчаянно замерз...

Дьявол ожесточенно тряс меня за плечо.

– Время отправляться в ад, Уайт!
– кричал он.
– В ад!

Вокруг его злобной багровой рожи извивались оранжевые и желтые языки пламени. Я жалобно застонал. Жара была невыносимой, а я ведь еще не попал собственно в ад. Даже после смерти жизнь обходилась со мной несправедливо...

Я заставил себя приоткрыть один глаз и узрел изнутри шлема склоненное надо мной незнакомое лицо, причем рогов на голове не было. Тем не менее я погибал от жары.

– Жарко!
– пробормотал я, чувствуя на всем своем теле чужие руки. Я снова плыл, как в невесомости. Я очутился невесть где, но только не на Земле.
– Жарко, жарко, жарко!

– Совершенно верно, приятель, - ответил голос.
– Да здесь же пятьдесят градусов! Просто чудо, что ты еще жив.

– Пить!
– простонал я, хватаясь за чью-то руку.
– Дайте пить!

К моим губам поднесли какую-то емкость, в рот и в горло полилась вода. Я чуть не захлебнулся.

– Не это!
– прокашлял я.
– Выпить!

– Судя по всему, приятель, ты все вылакал - или сжег!

– Система обогрева, - объяснил я, захлопывая веки весом в миллион тонн.

– Такая уж у меня система обогрева...

Снова открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в совершенно незнакомом помещении, в окружении коричневых лиц. Я узнал полинезийцев. Поскольку я по-прежнему не ощущал тяготения, было очевидно, что это не Земля. В таком случае что тут делает такая куча полинезийцев? И почему они так хмурятся?

– Ты выпил весь подарок для принца Аты?
– недоверчиво спросил голос.

– Не весь!
– возмущенно ответил я.
– Я развел огонь, чтобы согреть старину Джонатана. И согрел...
– Я уронил голову на плечо и закрыл глаза.

– Очнись, Уайт!
– Меня тряхнули за плечо.
– У тебя перед нами должок.

– Нет, у меня должок не перед вами, а перед судьей Дейвисом Александером. Я должен что-то для него сделать, не помню только, что.
– Я властно вытянул руку.
– Дайте выпить!

Мне в руки сунули емкость, к которой я жадно припал. Это была настоящая выпивка, вроде эликсира из канистры.

Самое круглое из всех коричневых лиц приблизилось ко мне вплотную.

– Все, что от вас требуется, месье Уайт, - это побыть в рудном шаре еще немного.
– Меня ослепили белоснежные зубы.
– Конечно, не в этой ужасной кабине, а в прекрасном большом кресле.

– Прекрасное большое кресло?
– Я что-то припомнил, но не разобрался, что именно.
– Это кресло для наследного принца, а не для старины Джонатана.

– Да, но теперь в нем будет сидеть Джонатан.
– Мне под нос сунули новую порцию спиртного. Я машинально глотнул.

– Совсем недолго! А потом мы дадим вам много, много выпивки.

Я закивал с такой готовностью, что подбородок упал мне на грудь и там остался.

– Идет, идет! Только сперва дайте Джонатану еще выпить.

– А как же! Но сначала...
– Перед моими глазами появилась бумага на дощечке и ручка.
– Подпишите это небольшое заявление, а мы уж для вас расстараемся...

Кажется, я проспал все время до Земли. Кресло и впрямь оказалось удобным.

Потом я не просыпался еще тридцать два часа.

Когда я наконец продрал глаза, на меня смотрели другие лица, тоже коричневые. Тяготение - да какое могучее!
– пригвоздило меня к кровати.

– Примите наши поздравления, месье Уайт, - произнес один из полинезийцев.
– Вы стали первым человеком в истории, прилетевшим с орбиты на Землю в рудном шаре.

– Я?..
– Я вытаращил глаза.
– Но... Как же наследный принц? Это ему полагалось лететь в шаре!

– Увы, наследный принц оказался не в состоянии это сделать. Вы, месье Уайт, любезно согласились его подменить.

От испуга я подскочил.

– Неужели?!

– Разумеется, за немалую премию. Кроме того, вам бесконечно благодарна ее величество королева. Кадры, когда вы выходите из рудного шара и припадаете к ногам королевы, чтобы облобызать их, получились чрезвычайно трогательными. Не говоря уже о признательности акционеров "Орбекс Инкорпорейтед", а также ваших милейших партнеров, особенно месье Александера.