Экстрим на сером волке

— А у нас гостья.

— Мне плевать.

— Хорошая девушка, Марина.

Внезапно дверь распахнулась, на пороге возникла Катя.

— Ты обещала, — рявкнула она, — что меня никто не станет беспокоить.

— Да.., но…

— Что?!

— Поесть надо…

— Я ем лишь тогда, когда захочу! Не лезьте ко мне!

Дверь с треском захлопнулась. Я побрела к себе.

Катино поведение просто ужасно, но лично я могу это объяснить. Девочка пережила большой стресс и сейчас совершенно неадекватна. Одно плохо, если она таким образом нагавкает на Зайку или Маню, последствия могут стать необратимыми. Наши девушки не станут терпеть хамства. Вот Кеша, например, просто отойдет от двери и более никогда не заговорит с Катей, а Ольга и Машка сломают створку и наподдают нахальной гостье как следует. Впрочем, конечно, я слегка преувеличила размер негодования девиц, дом крушить они не станут, но категорически заявят: либо мы, либо Катя! И никакие мои рассказы о бедной сироте их не разжалобят. Ольга и Машка еще очень юные, они пока не успели выработать в себе лояльность по отношению к тем, у кого в силу негативных переживаний срывает крышу. Значит, остается одно: не надо трогать Катю, пусть живет как хочет. Проголодается, выйдет. В доме, где четыре холодильника до отказа забиты едой, скончаться от голода невозможно. Наверное, через пару недель Катя одумается, извинится передо мной, и все наладится.

Я вошла к себе в спальню и тут же услышала трель телефона.

— Дарья Ивановна Васильева? — послышался официально-вежливый голос.

— Да.

— Извините за звонок в неурочный час, но мы сегодня безуспешно пытались весь день с вами связаться.

— Слушаю.

— Беспокоят из кооператива «Нива», главный бухгалтер. Забирая Катю, вы оставили в конторе номера своих телефонов на всякий случай.

У меня по спине побежали мурашки.

— Что случилось? Пожар? Дом сгорел?

— Упаси бог! С чего вам это в голову взбрело! — воскликнула бухгалтер. — Надо за электричество заплатить! И коммунальные услуги! Если не трудно, заезжайте завтра с утра!

— Конечно, извините.

— Ну вы-то тут при чем, — вздохнула тетка. — Адашева умерла и не успела платежи внести. Когда приедете, Шестакову Нину спросите, это я. Долго вас не задержу.

Глава 19

Шестакова оказалась приятной дамой лет пятидесяти.

— Вот беда-то, — причитала она, выписывая квитанцию, — теперь намаетесь, пока все бумажки оформите. Вон на Вишневой улице тоже несчастье случилось, родители погибли, а мальчик остался. Бабушка его к себе забрала. Так она прямо заболела, по инстанциям бегая.

У нас ведь как: родила ребенка и бросила в больнице. Долго не мучилась, отказную бумажку подписала — и в путь, для шалав все условия созданы. А если вы ребеночка под опеку взять решили, даже близкого родственника, уж тут вас по полной программе поимеют, поиздеваются от души, заставят сто четыре справки собрать. Не дай бог, когда у сироты, как у Кати, и дом есть, и деньги, теперь все языками замелют, гадостей наговорят! Вмиг вас в корысти обвинят! Дескать, потому они девчонку приняли, что на имущество рот разинули. Ой, жалко мне вас! Я бы таких мигом отбрила:

«А чего сами сироту не приголубили? Вам бы тугрики достались, ан нет. Никому возиться неохота! Только б чужие деньги считать!»

Я молча слушала стрекотание Нины, вставить хоть словечко в ее болтовню не представлялось возможным.

Шестакова трещала, как обезумевшая сорока. Наконец она перевела дух и воскликнула:

— Показания счетчика давайте.

— У меня их нет, — растерялась я.

— Как же электричество рассчитать?

— Сейчас съезжу в дом и запишу цифры.

— Ага, — кивнула Нина, — давайте.

— Уже бегу.

— Да не торопитесь, — милостиво разрешила Нина, — я до шести тут сижу, идите спокойно.

Я пошла к двери.

— Даша, — окликнула меня бухгалтер, — хочу вам совет дать. У Софьи Зелимхановны небось много чего было. Всякие украшения, деньги опять же имела. Вы бы их того, увезли с собой. Поселок у нас на охране, посторонних не пускаем, но люди тут разные есть, поймут, что никто не живет, и залезут, обчистят.

— Боюсь, я не имею права на это, — вздохнула я, — и потом, Катя вступит в права наследства только через полгода. Вдруг объявятся еще какие-нибудь родственники? Меня могут обвинить в воровстве!

— Да какие там родичи! — отмахнулась Нина. — Про их трагедию слышали?

Я кивнула.

— Вот! Одни они с Соней жили, — вновь затарахтела Нина. — Никого у них не было, лучше заберите добро. Подальше спрячешь — поближе возьмешь.

Я кивнула.

— Вы, наверное, правы. Возьму на днях Катю и…

— Не глупите, — покачала головой бухгалтер, — прямо сейчас действуйте. Вон у Кокошкиных вчера фонтанчик из сада унесли. Во люди! У всех особняки, а безделушку утырили. И на кого подумать? Явно свои поработали. Идите в дом, заодно мне и показания со счетчика снимете.

Подталкиваемая звуком ее голоса, я, оставив машину у конторы, дошла до дома Адашевой и принялась отпирать дверь.

Не знаю, как вам, а мне всегда некомфортно, если приходится входить в чужую квартиру в отсутствие хозяина. Несколько раз уехавшие отдыхать подруги оставляли мне ключи и просили поливать, пока их нет, цветы или кормить кошку, я, естественно, не отказывала близким людям в подобной ерунде, но, открывая дверь в чужой дом, всегда чувствовала себя не в своей тарелке.

Огромная прихожая встретила меня мрачным молчанием. В большой напольной вазе умирал букет роз.

Я прошла сначала в столовую, затем на кухню. Нет, я поступила не правильно. Схватила Катю, забрала вещи, которые собрала девочка, и забыла о доме. Особняк-то надо законсервировать, вынуть продукты из шкафов и холодильника, убрать из ванных косметику, скатать ковры. В полной растерянности я добралась до спальни Сони и, преодолевая неловкость, выдвинула один из ящиков комода.

Там лежали бархатные коробочки. Я машинально открыла самую маленькую. Кольцо, похоже, из платины, с большим бриллиантом. В следующей шкатулке лежало ожерелье из сапфиров. Да уж, бухгалтер права.

Оставлять столь дорогие вещи без присмотра не стоит.

И как поступить? Сложить «золотой запас» в сумочку, привезти домой, показать Кате и убрать в наш сейф?

Может, лучше доставить сюда девочку, в ее присутствии составить опись и потом положить драгоценности в банковскую ячейку? Кстати, неужели у Адашевой не было дома сейфа?

Подумав пару секунд, я подошла к прикроватной тумбочке, выдвинула верхний ящик и усмехнулась.

К дну был скотчем приклеен листочек бумаги, на нем виднелась строчка: «Три х 10, два х 50, 1 х 60, по часовой стрелке». Чуть поодаль лежал ключ. Нет, все-таки женщины очень похожи. Ну и что из того, что я когда-то преподавала французский, а теперь занимаюсь расследованием, а Соня, забросив основную специальность, превратилась в успешную бизнесвумен? Она так же, как и я, небось пару раз забывала код сейфа, и в голову ей пришла та же мысль, что и мне: написать его на бумажке и приклеить к тумбочке. Только я все же более разумна, мои ключи лежат в стакане, откуда торчат ручки. Голову на отсечение даю, что сам сейф находится вон за той картиной с изображением водопада!

Я быстро подошла к полотну и отодвинула его. Так и есть! Потайной шкафчик именно там, где и у нас, более того, он той же модификации, и, имея ключ вкупе с кодом, открыть его очень легко.

На железных полках я обнаружила новые бархатные коробочки и тугую пачку денег. Нет, надо срочно привезти сюда Катю! И еще, прямо сейчас заберу документы на дом и всякие нужные бумаги. Мало ли что может случиться.

Я прикрыла сейф и стала выдвигать ящики письменного стола. Во втором нашлась папка, где были аккуратно сложены документы. Я положила ее в пакет и пошла на поиски счетчика, предположив, что он в подвале, там же, где и распределительный щиток.