Экстрим по праздникам

Я, как человек малопьющий, никогда не вникала в подобные разборки, поэтому читала содержимое папочки с большим интересом.

Потом начали попадаться статьи, в которых упоминался тот самый психопат Фролов, который совершил покушение на Арсена. Об этом, оказывается, писали многие тарасовские газеты, а я опять же ничего не знала. Эх, как бы мне сейчас пригодилась моя тетушка! Вот кто знает все и обо всех. На одной из вырезок в углу на полях мелким почерком было написано: «Ильин Сергей Петрович». И рядом, еще мельче, телефон.

– Женя! – позвали из коридора.

Я так увлеклась, что совершенно забыла о том, что меня ждут. Повторив про себя несколько раз номер телефона и фамилию, я аккуратно сложила бумажки в папку, завязала ее и запихнула туда, где нашла.

* * *

Вечером предстоял еще один обед в кругу семьи. Лина была несказанно рада, что ее история так быстро и благополучно закончилась, и в честь победы над шантажистом накрыла стол. Этот предмет мебели в очередной раз ломился от всевозможных блюд. Но на сей раз у нас были гости. Вернее, гостья – мама Лины. Дородная женщина восседала за столом, словно английская королева. Она посматривала на меня так, словно я прокралась в дом с единственной целью – развести Лину с мужем. Я пыталась несколько раз с ней заговорить, но она почему-то делала вид, что с рождения глухая. Лина краснела от стыда за свою мамашу, и я, чтобы не нарушать семейный покой, удалилась в свою комнату.

Дорвавшись до телефона, я первым делом позвонила тете Миле. Та ужасно обрадовалась:

– Женечка, наконец-то. Я волнуюсь. Ты даже не звонишь. Ты сейчас где?

– Это военная тайна, – пошутила я. – Между прочим, звоню по делу. Тетечка, ты же у нас все знаешь. И я хотела у тебя спросить: что ты слышала интересного о Кечаяне? Это директор завода «Ковчег».

– Женечка, – произнесла тетушка упавшим голосом, – во что ты ввязалась! Это же гадюшник. На этого Кечаяна уже покушался какой-то ненормальный. Говорила я тебе, что газеты читать надо. Самой же может печатная информация пригодиться. Писали целый месяц, что этот психопат то ли родственник, то ли любовник бывшей девушки отца Арсена. Что эта девушка что-то с собой сделала и теперь псих мстит за нее всем членам семьи Кечаянов. Вообще история очень темная и запутанная. Как бразильский сериал. Ты Лариске позвони, подружке моей. Она же врач-психиатр. Тем более ты уже как-то звонила ей. Она мне рассказала. Вот она точно должна знать о нем. Ее кавалер был лечащим врачом того психа.

– А как кавалера звали?

– Сережка. Бестолковый тип. Врач из него – никакой. Внешне страшный, как моя жизнь, но ни одной юбки мимо не пропускал. Ларка с ним намучилась, а потом плюнула.

– Тетечка, а как его фамилия?

– Кажется, Ильин.

– Точно Ильин? – с надеждой спросила я.

– Точно. А ты что, его знаешь?

– Да я просто так спросила, наугад. Тетя Мила, а что за завод «Волжские просторы»?

– Тоже серпентарий еще тот. Дрянь всякую гонят да народ травят. У них директор Данилин. У него тесть – в органах работает. Поэтому виноделу-бракоделу все с рук и сходит.

Скоро я имела представление обо всем тарасовском рынке алкогольной продукции в целом и директорах всех винзаводов, в частности. Тетушка немножко посокрушалась, что я связалась с такими людьми, как винно-водочные короли. Она была уверена, что все они без исключения люди глубоко непорядочные. Моя тетя Мила – человек старой закалки, поэтому переубеждать ее я не стала.

Порадовало меня то, что некий Ильин оказался знакомым Ларисы Ивановны и тоже врачом-психиатром. Телефон его имелся, и я решила немедленно позвонить ему. Набирая номер, я молила бога, чтобы это был домашний телефон. Бог услышал мои молитвы. После первого же гудка трубку сняли и противный мужской голос прокряхтел:

– Я слушаю.

– Сергей Петрович? – как можно слаще пропела я в трубку.

– Да, я. А с кем я разговариваю?

– Вы меня не знаете. Мне дала ваш телефон одна моя знакомая. У меня к вам дело, касающееся вашей работы. Мы не могли бы встретиться?

В трубке чихнули так, что у меня чуть ухо не отвалилось:

– Мне все-таки хотелось бы знать, с кем я разговариваю. Имя-то у вас есть?

– Да, конечно. Меня зовут Оксана.

– Оксана, говорите? А как зовут знакомую, которая направо и налево раздает мои телефоны?

Называть кого-либо я не собиралась. По телевизору в тот момент показывали передачу про отечественного кутюрье Валентина Юдашкина. Была не была!

– Ее зовут Валентина.

В трубке сразу радостно заурчали:

– А, Валюшка... Так бы сразу и сказали. Что-то я ее давно не видел. Как у нее дела?

– Спасибо. Очень хорошо, – я мысленно пожелала Вале долгих лет жизни. Не забыла я и про законодателя мод. – Так как насчет встречи?

– Конечно, Оксаночка. Как вам будет удобнее. Кстати, у вас такой приятный голос, – буквально пел Ильин. Какая Оксаночка? О чем это он? Тьфу, черт. Это ведь я! А Сергей Петрович тем временем продолжал: – Вы можете ко мне подъехать. Или мы можем встретиться где-нибудь на вашей территории. Например, у вас дома. Мы сможем обсудить все интересующие вас вопросы за фужером шампанского. Вы любите шампанское?

Ах ты, старый пень! Сейчас я тебя... И заговорила еще более сладким голосом:

– Ну что вы, у меня старший брат ужасно вредный, терпеть не может старых мужчин. Он сломал ногу и теперь валяется дома. Поэтому ко мне домой нельзя.

– Тогда давайте я куда-нибудь подъеду. Куда вы скажете.

«Старый мужчина» был проглочен даже без последствий. Наверное, Ильин себя не относил к таковым.

– Ну хорошо. Давайте встретимся на набережной. Около памятника Гагарину.

Ильин обрадовался:

– Конечно, давайте. Когда и во сколько?

– Через полчаса, – ляпнула я. А что? У Арсена сейчас все равно теща в гостях. Надеюсь, не собирается никуда. А встреча с Ильиным больше чем полчаса не займет.

Глава 10

Около памятника Гагарину на тарасовской набережной, как всегда, толпился народ. Я уже начинала волноваться, что не увижу Ильина. Узнав о его огромной любви к женскому полу, оделась я соответствующе: коротенькая кожаная юбочка и светло-бежевый джемпер в обтяжку подчеркивали все достоинства моей фигуры. Рядом находилась крутая гостиница «Хорватия», поэтому мой внешний вид вызывал нездоровый интерес проходящих и проезжающих мужиков. Я уже прокляла все на свете, что договорилась о встрече именно на этом месте, но тут кто-то сзади дотронулся до моей руки. Я оглянулась, но никого не увидела. Я опустила глаза и обнаружила мелкого мужичонку лет шестидесяти. Роста в нем было метр шестьдесят с небольшим, а одет он был как подросток: мешковатые голубые джинсы, ярко-оранжевая ветровка. Задрав голову, мужичонка радостно улыбнулся:

– Вы Оксаночка?

– А вы Сергей Петрович? – спросила я его, хотя и так уже было понятно, что это он.

– Да, это я, – с гордостью ответил Ильин.

Дядька скорее всего принадлежал к разряду мужчин, считавших, что они неотразимы... ни в одной луже. У него была наружность гнома, нос картошкой, ярко – голубые глазенки и абсолютно детское выражение лица вызывали умиление. Он просто не мог стоять на месте: подпрыгивал, крутился и изредка передергивал плечами. Те несколько слов, которые он произнес, были сказаны с интонацией крутого мужика, которому все вокруг обязаны по гроб жизни. Я слышала, что обычно медицинская специализация откладывает отпечаток на своих представителей. Мне попадались стоматологи с ужасными зубами, окулисты в очках на плюс восемь, а сейчас передо мной стоял психиатр, который, кажется, недалеко ушел от своих пациентов. Наверное, у него мания величия.

– Куда пойдем, Оксаночка? – поинтересовался психиатр, пытаясь обнять меня рукой за талию.

– Пойдемте в кафе посидим. Вон туда, на баржу, – я сбросила с себя его потную лапку, и мы направились к причалу.

На барже было немноголюдно из-за противной погоды. Мы уселись за столик. Официантка незамедлительно подошла к нам, усердно виляя попой. У Ильина загорелись глаза.

– Мон шер, – обратился он к девушке, – будьте любезны, принесите нам две пиццы, бутылку шампанского и...

– И бутылку минералки, – прервала я его. Пить я больше не собиралась.