Экватор – наш!

– Какая? – не понял тот.

– Ну, про твою нелюбовь к Питеру.

– А на чем я остановился?

– Дядька тебя не встретил на вокзале. Ты ему, кажется, позвонил.

– Да, вспомнил. Ну, промычал я что-то неласковое в трубку, отключился. Нашел камеру хранения, куда сдал тяжелый комп, ибо сил его таскать уже не было, и отправился гулять по городу. Где-то на Невском, любуясь божественной красотой архитектуры, потерял бдительность, и у меня увели бумажник с приличной суммой.

– Что ж ты за раззява?! – воскликнул Равиль. – Как так можно?!

– Сам не понимаю, как это произошло. Пошарил по карманам, набрал какую-то мелочь. Вернувшись на вокзал, выкупил из камеры комп и до вечера таскался по ненавистному городу в попытках его продать.

– Продал? – осторожно поинтересовался майор.

– В одном адском интернет-кафе мне предложили за него пять граммов «кокса», – усмехнулся Михаил. – Я совершенно не в теме, как из подобной сделки извлечь денежную выгоду и не получить срок. Тогда на горизонте появляется странный чувак, согласившийся продать три грамма, а за работу оставить себе два. Я, естественно, согласился, ибо другого варианта вернуться домой тупо не было.

– Теперь я понимаю, почему ты так не любишь Питер, – рассмеялся Карбанов. – Столько приключений и переживаний за одну короткую поездку!

– Вот именно.

– Так как же ты выкрутился? – поторопил «бортач».

– Да как… Чувак с моим «коксом» исчез. Кстати, по виду довольно интеллигентный, приличный.

– Неужели обманул?!

– Нет, в тот раз судьба смилостивилась. Вернулся он через час и отдал мне сумму, которой тютелька в тютельку хватило на самый дешевый билет до Москвы. Я реально был счастлив и зарекся ездить в Питер, потому что это единственный город, который меня искренне ненавидит…

Проснувшись на рассвете, Власов разбудил Конопко, Тубаря и Яковлева. Лисин спал у выхода из блиндажа, Стрельцов дежурил.

– Пора, – шепнул он на ухо командиру разведчиков.

Все четверо осторожно покинули блиндаж. Костер распаливать не стали – умылись и перекусили на лавках галетами и консервами. Подогнав снаряжение и подхватив оружие, троица двинулась к северному берегу островка. Командир отправился их проводить.

На краю сухой почвы повстречали дозорного Стрельцова, который, сидя под кустом, покуривал зажатую в кулаке сигарету.

– Уже? – спросил он, поднявшись навстречу.

– К вечеру как раз успеем до места, – кивнул Тубарь, подбирая длинную палку, оставленную на берегу несколько дней назад.

– Поаккуратнее. И не забывайте выходить на связь, – пожал каждому руку Власов. – Удачи…

Первым в болото вошел снайпер, прощупывая палкой трясину, он медленно пошел в северо-западном направлении. Яковлев занял место в середине цепочки. Последним покинул остров Конопко.

Стоя на берегу, командир со связистом некоторое время наблюдали за удалявшимися товарищами. Затем Власов глянул на часы:

– Пойду придавлю еще часок, а после завтрака сменю тебя, – и, повернувшись, исчез в кустах.

Если бы идти пришлось тем же путем, которым группа прибыла с «материка» на остров, то двигались бы быстрее. Но, к сожалению, отдалившись от лагеря метров на двести, разведчикам пришлось круто забрать влево – на северо-запад. Ранее Тубарь никогда здесь не бывал. Перед отправкой Власов показал секретную карту с обозначенными маршрутами движения по гатям, тем не менее снайпер осторожничал – не дай бог, в этих болотах промахнуться с направлением и зайти не туда.

Шли медленно. Временами попадали на довольно открытые участки с куцей или вовсе погибшей растительностью. В эти моменты спецназовцы чувствовали себя беззащитными. Вроде бы вокруг тихо, ни единого движения, ничего подозрительного, а все одно на душе паршиво.

Когда впереди показался долгожданный край леса, растущего на нормальной твердой почве, Тубарь оступился и по шею провалился в яму.

Шедший вторым Яковлев засуетился и шагнул в его сторону:

– Сейчас помогу…

– Не подходи! – барахтаясь в зеленой жиже, остановил его снайпер. – Там скользкий край! Не подходи…

Догнав товарищей, Виктор крикнул:

– Палку! Протяни палку!

Кое-как найдя устойчивое положение, Тубарь схватил плававший рядом шест, подтолкнул его по взбеленившейся поверхности.

В обыденной и спокойно текущей жизни Конопко казался флегматичным, медлительным, туго соображавшим. Однако в сложной обстановке он всегда преображался. Вот и сейчас, молниеносно приняв решение, подрывник отодвинул назад медика и приказал ему подстраховывать себя, удерживая за ранец. Сам же опустился на колени, нащупал край гати, навис над жижей и с трудом дотянулся до палки.

– Теперь, главное, не дергайся, – сказал он. – Ухватись крепко и держись…

Сообща Виктор с Семеном подтянули снайпера к бревенчатой гати, помогли взобраться на нее.

– Спасибо, мужики, – отплевывался Игнат. – Думал, что смерть моя пришла. Никогда не любил эти проклятые болота…

– Раздевайся, просушиться тебе надо, – тяжело дышал Яковлев.

– Что просушиться… Винтарь теперь надо почистить! А одежда и так просохнет…

– Дойдем до леса – там и почистишь. Уходить надо с открытого места. Пошли, парни…

На остаток пути до нормального леса Виктор поставил снайпера последним в цепочке. Сам же вооружился его шестом, встал первым и с чрезвычайной осторожностью прощупывал гать до тех пор, пока не вывел разведгруппу на твердый берег…

Четырехчасовой переход по тягучей, грязной и вонючей жиже отнял много сил, выбравшись из нее, спецназовцы попадали на траву.

– Если бы нам не предстояло переться по этой трясине обратно, я был бы просто счастлив, – успокоив дыхание, признался Яковлев.

– Надо бы по дороге в деревню найти ручей, – отозвался Конопко. – Иначе провоняем до костей.

Сняв камуфлированную куртку, снайпер согласился:

– Это верно. Я весь в этой проклятой жиже.

– Отдыхаем полчаса и двигаем дальше. Если повезет набрести на чистую воду – остановимся и приведем себя в порядок.

Полностью раздевшись, Тубарь расстелил шмотки на траве, вынул из ранца ветошь, масло и принялся чистить винтовку…

Ровно через двадцать минут он закончил сборку своей снайперки, придирчиво осмотрел ствол с затворным механизмом, удовлетворенно хмыкнул и стал надевать грязную, но просохшую на солнце одежду.