Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель

Нечистым нет власти надо мной! И все такое прочее…

За годы работы на Малькольма Паре помотаться по белу свету мне пришлось изрядно. И в Драгарн нелегкая заносила, и в Норвейме неоднократно бывал. Про Марну, Довлас и Тирош вовсе молчу. Спешить тоже частенько доводилось, но и в дурном сне я представить не мог, что придется путешествовать вот так: не останавливаясь на ночлег, наскоро перекусывать в придорожных харчевнях, менять лошадей и гнать дальше. В любую погоду трястись на разбитых дорогах, молясь всем Святым, чтобы у кареты не отлетело колесо да не задремал на козлах возница.

Но ко всему привыкаешь, постепенно втянулись и мы. Тем более что, хоть Эдвард Рох и отмалчивался всю дорогу, Ловкач болтал за двоих, если не за троих. Травил байки, показывал карточные фокусы, задирал стражников, останавливавших кареты для проверки. В общем, развлекался сам и развлекал нас. Да и Рауль время от времени историями из жизни дворцовой охранки делился.

И все же за время пути мы надоели друг другу так, что дальше некуда. Рох и вовсе на меня волком глядел. Разумеется, при необходимости обломать ему рога проблемой бы не стало, куда сильнее напрягала собственная хандра.

Успеем – не успеем? Найдем – не найдем?

Тьфу ты…

Но стоило пересечь границу Марны – и хандру как рукой сняло. Нет, настроение не улучшилось, просто стало не до того. Это в Стильге война не ощущалась совершенно, даром что бесконечные обозы с припасами на полночь шли, а оттуда раненых везли. В Марне… в Марне все оказалось по-другому.

Солдаты, беженцы, снова солдаты. Дороги были забиты непонятным сбродом, маршировавшими на фронт кадровыми частями и отрядами бестолковых ополченцев. Подорожные проверяли чуть ли не на каждом шагу, местами прямо на обочинах устраивались полевые госпитали, тут и там торчали отмечавшие братские могилы столбы. Харчи враз стали стоить каких-то несусветных денег; селяне либо смотрели на путников волком, либо так и норовили содрать монету за любую мелочь. Водички на халяву попить? Ага, как же…

Ну и шалили на дорогах, как без этого. Частенько таких вот «шалунов» армейские патрули развешивали на придорожных деревьях; нередко попадались и оттащенные на обочину остовы сгоревших карет и телег. Лихое времечко настало, ох лихое… Какая тут может быть хандра? Тут ухо востро держать надо, чтобы в шкуре лишних дырок не понаделали.

Насмотревшийся на творившиеся на дорогах безобразия Рауль вскоре не выдержал и велел доставать из поклажи доспехи и оружие.

– Может, не стоит? – засомневался Пьер, сам между тем всю дорогу не расстававшийся с арбалетом. Да и парни его хоть на людях вооруженными до зубов и не показывались, но в карете у себя везли целый арсенал. – Вздернут на первом попавшемся суку и на бумаги не посмотрят.

– С армейскими завсегда договоримся, – только и покачал головой Луринга. – А вот с работниками ножа и топора общий язык найти куда сложнее.

Я в принципе с графом был абсолютно согласен, но натягивать кольчугу не хотелось просто жутко. Не на войну, чай, собрались. Хотя почему не на войну? На нее, родимую.

– Слушай, Себастьян, – отозвал меня в сторонку Рауль. – С Якобом и Эдвардом как поступим? Случись что – пара человек лишними не будут.

– А приготовлено для них что-нибудь?

– Разумеется, – даже несколько обиделся граф. – На всех брал.

– Тогда, пожалуй, лучше их все же вооружить. Куда им тут бежать без подорожных? Если местные за пару медяков не прирежут, так армейские вздернут. Или того хуже – в ополчение забреют.

– Вот и я так думаю, – кивнул Луринга и, приоткрыв дверцу, заглянул в карету. – А вы чего сидите, как неродные? Или особое приглашение надо? Разбирайте вещи!

– Зачем еще? – ожидаемо завозмущался Ловкач. – Я свидетель, я в армию не вербовался. И вообще, последний раз, когда я схватился за ножи, мне перерезали горло!

– Ты вон тем, – с усмешкой указал Пьер на висельников, болтавшихся на дубе неподалеку от облюбованной нами обочины, – объяснять будешь, что просто свидетель? Думаешь, они такие слова умные знают?

– А теперь у тебя меч, – сунул мошеннику снаряжение Рауль. – Если что, сразу голову с плеч – и мучиться не будешь. Благородная смерть, не абы что…

– Вам бы все только зубоскалить, ваше сиятельство. А у меня душевная травма, между прочим! – огрызнулся Якоб, рассматривая выданные ему вещи, и уже совершенно серьезно уточнил: – Ножи дадите?

– А тебе надо? – удивился граф.

– Запас карман не тянет.

– Посмотри в тюках. – Рауль махнул на закрепленные на крыше кареты мешки и повернулся к Эдварду: – У тебя, надеюсь, никаких душевных травм вид оружия не вызывает?

– Нет. – Рох повертел в руках короткий пехотный меч. – Но с луком я лучше управляюсь.

– Будет тебе лук. Вот приедем, и сразу будет. – Луринга похлопал парня по плечу, отошел ко мне и вытащил из своего дорожного саквояжа какой-то сверток. – Держи.

– Это еще что? – Я развернул тряпицу и даже присвистнул от удивления. В свертке оказался серп. Серебряный серп экзорцистов. Настоящий. Полированное серебро, черные письмена на лезвии, на рукояти дубовые накладки. – Как раздобыл?

– Это еще не все, – усмехнулся граф.

Я взял серп в руку и почувствовал, как ладонь охватило легкое жжение.

– Не может быть! Святые мощи?!

– В рукояти фаланга большого пальца Огюста Зодчего. Такчто поаккуратней с ним. Семейная реликвия как-никак.

– Само собой. – Я вновь завернул оружие в тряпицу и уточнил: – Нам, кстати, долго ехать еще?

– Нервничаешь?

– Есть немного.

– К вечеру в окрестностях Ронева будем. – Рауль огляделся по сторонам и понизил голос: – Да ты расслабься, толстяка местные профукали.

– Отпустили? – обмер я. – Как так?

– А не было у них приказа задержать его, вот и отпустили. Бумаги-то в порядке.

– Бесов праздник!

– Обоз липового купца в Довлас направлялся, Паре сейчас тамошнюю агентуру на уши ставит.

– По идее, нам тоже туда двигать надо, – нахмурился я.

– Коменданту башку оторвем, – оскалился Рауль, – и сразу в Магрев. А там видно будет.

– Поехали, что ли? – окликнул нас Пьер и одернул выбранный для поездки полевой мундир лейб-егеря со споротыми эмблемами. – Опять дождь собирается.

– Поехали, – глянул на небо граф и прищурился, когда из-за облака выглянуло тусклое осеннее солнце. – Поехали!

И в самом деле, давно уже пора в путь отправляться. Пусть погода здесь и не такая паскудная, как в прибрежных районах Стильга, но осень есть осень. И темнеет рано, и дождик время от времени моросить принимается. Дороги так и вовсе ни к бесу. Плохие в Марне дороги, не чета нашим. Так что лучше время не терять попусту, а то, как вчера, в чистом поле ночевать придется.