Экзорцист Семьи Ноя

По крайней мере, их, кажется, не было в его постели утром, когда..

Почему он придавал этому так много значения?

Аллен позволил себе остановиться и призадуматься, чувствуя, как коридорные сквозняки жадно лижут обнажённую, сырую кожу. Мурашки побежали по спине, но он был сосредоточен на мыслях, переступая с одной ноги на другую.

Может быть, он был раздражён оттого, что это было из разряда не поддающегося контролю? Или из-за того, что чистая сила и повышенная нагрузка обычно спасали его от подобных снов?

Или там было что-то ещё? Что-то в самом сне?

Аллен не помнил точно, что это было, и не был уверен в желании вспоминать. Логично, стоит лишь слегка увлечься подобными «воспоминаниями», и юный организм снова возьмёт своё. Аллен чувствовал себя как никогда уязвимым перед собственным телом и его потребностями. Он научился почти не смущаться подобного, живя с Узами и имея полноценные отношения с девушкой, это было совсем не удивительно. Но что-то вроде утреннего стояка или подобного сюрприза его совсем не воодушевляло.

Однако и это не было главной проблемой. В самом сне, в его содержании (будто у подобных снов могло быть глубокомысленное содержание) что-то там было такое, от чего лицо горело и становилось совсем неуютно.

Это был сон о…

О том, как кто-то ласкал его. Кто-то прижимал его к себе и…

Аллен выругался и встряхнулся, понимая, что увлекается и, кажется, начинает не только возбуждаться от одних мыслей об этом, но и догадываться, что же так заботило его в этом сне. Он был не просто под кем-то. Возможно, сама суть была в том, что во сне его кто-то… имел.

Почему-то думать о таких вещах другими выражениями Аллен просто не мог. Ну а кому понравится, что в его собственном сне кто-то покушается на его задницу, а? Аллену Уолкеру такое не нравилось. И не только потому, что это означало возникновение симпатии к мужчинам, об этом он уже думал и замечал, но предпочитал избегать. В обществе такое не поощрялось. В обществе такое строго наказывалось. И, конечно же, понимая, что у него жизнь впереди, Аллен предпочитал сосредоточиться на своей гетероориентированной части. И был вполне доволен результатом. И это уменьшало возможность действительно заглядеться на какого-то мужчину или даже возжелать кого-то, кто будет ему строго недоступен. С женщинами подобное было во много раз проще! Никто не посмотрит косо, даже если мужчина признает, что желает замужнюю мать-героиню или какую-нибудь монашку из соседнего монастыря. Ничего страшного. Всё можно понять и простить. На крайний случай обзовут извращенцем, похлопают одобрительно по плечу или влепят пощёчину, если подобное услышит строгих правил дама. Или собственная жена.

Но ничего действительно ужасного.

Аллен опасался: будет поощрять свою другую сторону и может больно обжечься, отчаянно пожелав того, что будет ему недоступно. Большинство женщин, по крайней мере, не находят ничего отвратительного в сексе несмотря на различные исключения. Да и исключения почти всегда можно к чему-то склонить и как-то примириться с ними.

А если Аллен влюбится в парня? Огромное количество молодых людей и зрелых мужчин полагали это неприемлемым, возмутительным, преступным и со всех сторон отвратительным! Не говоря уже о всех сопряжённых с данным обстоятельством опасностях.

Но даже не это было главной проблемой Аллена.

Он знал, что у него есть симпатии к мужчинам, что он старался не поощрять и подозревал, что иногда ему снится нечто подобное. Да он до сих пор смутно припоминал сон о странном сексуальном безумии, в котором участвовал и кто-то из мужчин.

Да… что-то такое было уже.

Больше всего Аллена тревожило нечто иное, чего он не сразу осознал. То, каким покорным он был в этом сне.

Это сон, это всего лишь сон. Не так ли?

Аллен не был уверен. Ему нравилась активная роль в сексе. По крайней мере, с женщиной. Сложно было представить, чтобы он мог отдать реальный контроль в чём-то столь интимном, как секс. Может быть, отчасти это отдавало паранойей, но любое иное положение почему-то казалось ему уязвимым, неправильным. Он вряд ли когда-либо мог позволить кому-то связать его во время ролевой игры или нечто подобное, хотя и находил в этом нечто возбуждающее.

Если он был тем, кто связывал, приносил удовольствие, руководил прелюдией, контролировал процесс. Он не мог кому-то доверить подобное просто хотя бы оттого, что ему так нравилось. И ему неуютно было даже представлять нечто иное.

Хотя такое и не представлялось, потому что он уже думал немного не в ту сторону, теряя связь с реальностью.

Но этот сон… Интересно, а на что он тогда рассчитывал, когда понимал, что ему нравятся мужчины? Может, это было одной из дополнительных причин, по которым Аллен пытался избегать даже мыслей? Он ведь не мог точно сказать, в каком смысле находил мужчин сексуально привлекательными, но понимал, что точно не находил такими всех. Даже весьма симпатичные, мужественные или, наоборот, смазливые не все вызывали в нём подобные чувства и мысли. А мужчины, что привлекали его, делали это не за счёт внешности, но чего-то иного. Быть может, особую роль играли их манеры, или привычки, или что-то настолько мелкое, что Аллен, избегающий подобных мыслей, ещё не сумел подметить.

Особый вид мужчин. С женщинами всё было несколько проще, позволяя вздохнуть с облегчением и забыть о терзаниях, если бы не…

Вот такие вот глупости, как сегодняшний сон.

Аллен прислонился плечом к стене, склоняя голову на бок. Воспоминания о сне вызывали отвращение в связи с не самым приятным пробуждением и томлением. В связи с содержанием этого самого сна. Ему казалось, что там кто-то занял его любимое место и пытался научить юношу подчиняться. И у него неплохо это получалось. Совсем не плохо, хотя воспоминания не были чёткими, и вряд ли этот сон, как сотня подобных, отличались логичностью и последовательностью происходящего в нём.

Аллен хотел, чтобы его взяли. Впервые в своей жизни.

И вздрогнул, возвращаясь к реальности, лишь услышав грохот на нижнем этаже. Реальность оказалась жестокой и беспощадной.

Аллен развернулся, ощущая дискомфорт там, где он не желал сейчас его ощущать, и проклиная себя за полную неконтролируемость мыслей. Теперь ему лучше снова вернуться в ванну. А потом напроситься на тренировки.

Нет лучшего борца с подростковыми сексуальными проблемами, чем «чистая сила – активация!».

Путь до местной лаборатории Майтры оказался на редкость простым — Аллена после первого же робкого упоминания захватил с собой Граф. Решил сначала забросить на место мальчика, а потом отправиться по делам. Судя по тому, как он выглядел и как был настроен, работа касалась либо «обслуживания трагедий», либо встреч с экзорцистами.

Уолкер не спросил, что именно это было, радостный просто оттого, что сейчас ещё полдень, а он уже готов проживать день. Граф же был довольно молчаливым, лишь уточнил кое-что о самочувствии, смущая Аллена и позволяя ему громко напомнить о существовании чистой силы. Граф покивал. Выразительно на Уолкера взглянул. Одним только взглядом, будто желая сказать что-то вроде «и что бы ты делал без чистой силы, а?». Пожурил за дело.

А Аллен жизни без «проклятой руки» не представлял. Она столько для него сделала. Плохого, приведшего к хорошему, только плохого и только хорошего. Разного, но он был доволен.

Сомневался, что был доволен Граф. Всё же чистая сила – враг Ноев, но спросить времени уж точно не хватало. Да и не выглядел Граф никогда особо недовольным, иногда показательно возмущался присутствию чистой силы в руке Аллена и синхронизировавшегося в Семье. Но не более.

А на входе в лаборатории Аллен едва не столкнулся с Лулу. Сразу же вспоминая, по какой конкретной причине она могла находиться здесь, и чувствуя жалость к этой никогда не симпатичной для него женщине и вину. Удивительно, но если бы кто-то причинил вред даже Шерилу, он был бы этим весьма озабочен. Другой вопрос, стал бы он пытаться сделать с этим что-то невероятное и невозможное, зная, что Нои это Нои, и они перерождаются?