Экзорцист Семьи Ноя

Возможно, он во сне больше не нуждался.

Или нуждался, но в меньшей мере, и сумеет уснуть, лишь после того как чего-то достигнет.

Последние дни Алма уже не пытался уснуть. И наконец-то сумел неприметно, осторожно выпросить себе часы. Всего-то надо было несколько раз ошибиться в расчёте времени, оговориться показательно, выразить недоумение. Получить ответную реакцию. Напомнить, что нет у него никаких доступных способов измерения времени, кроме попытки ориентироваться по экспериментам, что проводились всё же в разное время и обладали разной длительностью.

Так что ему позволили иметь часы. Простенькие, стоящие на тумбе рядом с дистиллированной водой на столе. Бежевые.

Ни единого тёмного пятна в комнате, кроме собственной, продолжающей после опытов зудеть особенно настойчиво кожи.

Частенько юноша ловил себя на мыслях о потерянной ненастоящей чистой силе. Ему-то было плевать, насколько эта штука ужасна, он хотел, чтобы странного вида копьё оказалось рядом. Желательно – на расстоянии вытянутой руки. Или даже в руке сразу. Вот с ним Алма наверняка сумел бы улечься в обнимку и заснуть крепким, здоровым сном.

Где находится копьё, он понятия не имел. Ему не сообщали, а спрашивать подобные вещи было опасно – это Карма понял с самых первых часов. Никто не позволит ему содержаться рядом с подозрительным и провокационным оружием и знать, где оно находится.

Под потолком, развлекая, гудела лампа, что светила то ярко, то тускло, когда его стражники решали позволить юноше спать.

Учитывая, что Алма не на шутку сражался с Воронами, их наличие за дверью и некоторая зависимость от них на первых порах пугали, затем оказалось, что всё не так ужасно, как представлялось, а после пришло безразличие и желание сбежать отсюда, от этой реальности любой доступной дорогой.

Проложить собственную дорогу Алме не позволялось.

Карма, сильнее сжимая мёрзнущие ладони, натягивал одеяло до подбородка, зная, что, когда прячется с головой, может вызвать тревогу стражей. В зависимости от того, кто стоит на карауле. В двери было окошко, позволяющее увидеть происходящее внутри. Одностороннее окошко.

А так-то в палате никаких окон не полагалось.

И Алма понятия не имел, где находится. Какое-то здание Чёрного Ордена – не очень точная и ценная информация. А никакой другой ему не позволяли узнать. Насколько Алма помнил, Орден пытался расползтись по всему миру. И успешно даже расползался, имея могущественных покровителей. Так что здание могло оказаться в любой точке земли. И ничего более или менее конкретного даже о континенте ему не сообщали, хотя пару раз Алма попытал счастья, спросив. Также, к сожалению, при нём никто из сотрудников не упоминал никаких географических названий или прочих мелочей, что помогли бы сориентироваться. Подобные данные важны для каждого, кто готовится к побегу, а Алма, даже лишённый возможности готовиться, всё равно столкнулся с информационной изоляцией.

Пленник, пациент, результат подозрительного эксперимента.

Только примерное поведение и сотрудничество всё же не позволяло остальным относиться к нему хуже или безразличней.

И, конечно же, Рени Эпстейн считала его крайне ценным экспериментом. По крайней мере сейчас. Лично заходила каждый день, получала устные отчёты, задавала вопросы. Если бы Алма не пытался копнуть глубже, решил бы, что она желает подружиться.

Юноша старался.

Алма ждал.

Считал минуты и часы на бежевом циферблате. Изредка бредил невидимым и несуществующим предназначением.

Очень редко, почему-то не имея ни малейшего понятия, почему, плакал.

Тихий гул вечно работающих машин наполнял опустевший зал. Без единого источника света передвигающийся по помещению человек уверенно перемещался туда-обратно, раздумывая о чём-то своём, рассматривая сложные механизмы, узлы многочисленных проводов, мигающие лампочки, смутно подсвеченные датчики. Впрочем, пришелец ориентировался так, словно ни в каком свете и не нуждался вовсе.

И в то же время, подходя в каждый новый угол, осматриваясь, продолжал ничего не делать, плотно застряв в воспоминаниях.

Тяжело опустился на один из стульев, упирая локоть в стол, а ладонью накрыв лоб, будто болела голова, и хотелось, закрыв глаза, отстраниться от боли и проблем разом. Проблемы, очевидно, присутствовали уже хотя бы оттого, что он в полном одиночестве торчал посреди ночи в этом зале и не занимался ничем.

По сути, всего лишь собирал в порядок мысли. Сортировал информацию и, так как писать подобные данные на любом материале было рискованно, создавал мысленные таблицы, шкафы, ячейки, распихивал факты, теории, скудные предположения.

Орден.

Семья Ноя.

Акума.

Чистая сила.

Сердце.

Слишком много всего. Слишком сильно переплетаются. И при том в последние дни переплетение стало вдруг совсем неправильным, удивительно неестественным. Кто мог сказать откровенно, что такое возможно?

— Какого чёрта ты здесь и что за хрень вы творите?! — требовательный голос раздался прямо за спиной, и Трайд, вскочив, только выдохнул:

— Сука! Не подкрадывайся так, провоцируя!!

— На что?

— Меня на убий… на нелепую попытку убийства! — Трайд тряхнул рукой, будто пытаясь избавиться от надоедливых капель воды, и отвернулся от неожиданного гостя. Действительно неожиданного—Трайд позволил себе пугающе расслабиться. Впрочем, никакой реальной опасности здесь сегодня не было.

А вот возможность кое-что предпринять и наладить…

Трайд едва улыбнулся, и вряд ли во тьме это изменение могло оказаться заметным.

Канда Юу, стоящий перед ним, ожидал ответов. Трайд даже понимал, каких. И чувствовал себя так хорошо, зная, что собирается сделать. Ему нравился Орден. Ему нравилось работать здесь, строить козни против Семьи Ноя, защищаться, жить, и в то же время было достаточно раздражающих моментов в Чёрном Ордене. Пока не слишком мешающих, но всё равно тревожных, тех, с которыми можно справиться только изнутри.

— Разве ты должен быть здесь?

— Глупый вопрос, учитывая твои знания. Официально – нет. Но даже если заметят, придраться не к чему. Подумаешь, неофициальный, срочный визит накануне прибытия инспекции из верхов, тут и не такая мерзость может твориться, — ответил Трайд, вполне осознавая, что только что приписал своё появлению к классу мерзости. — Разве что Лори вдруг уловит большие несостыковки. Но для этого парня я почти что младший братишка, которого он выращивал вместо родителей. Нет, Лори заподозрит лишь очередную мою авантюру, пожурит, для вида попробует выяснить правду, но лезть не станет.

— Чудесная идиллия — работа с идиотом. Но это ответ лишь на часть моего вопроса, — невозмутимо напомнил Канда, и Трайд скривился. О другой части и вовсе забыл, что странно, учитывая, как долго сам думал всё о том же.

— Алма Карма. Что вы с ним сделали?

— Даже не знаю, как объяснить, — протянул Трайд, наблюдая за Мугеном экзорциста. Сегодня тот был в более боевом, прекрасном настроении. — А ты, кажется, решил, если зажмёшь меня в угол, заставишь явить истинного себя, раскроешь моё инкогнито, и все тебя поймут сразу же?