Экзорцист Ватикана. Более 160 000 сеансов изгнания дьявола

– Отец Аморт, меня зовут отец Эндрю. Мне всего тридцать лет. Уже пять лет, как я священник, живу в Соединенных Штатах. Спасибо, что приняли меня. В моей епархии не нашлось священника, который принял бы просьбу епископа стать экзорцистом. Поэтому епископ обратился ко мне как к самому молодому. Я согласился, начал проводить обряды. Но это непросто.

– Нет ли у вас более старшего экзорциста, пусть даже из другой епархии, у которого можно поучиться? Важно следовать за кем-то, кто уже занимается изгнанием нечистой силы в течение длительного времени.

– Нет, нет. Ближайший находится в пяти часах пути на самолете. А если на машине, то это целый день езды.

– Плохо, очень плохо. Я всегда рекомендую новичкам получать помощь от кого-то более опытного. Существует очень много тонкостей, которые важно знать. Сколькому меня научил отец Кандидо Амантини, мой учитель… Поистине прискорбно видеть такое отношение епископов, которые не назначают экзорцистов. Я пришел к выводу, что те епископы, которые при наличии запроса на экзорцистов не назначают ни одного, пребывают в смертном грехе. И за этот грех им придется ответить. Они пренебрегают серьезным обязательством. Это обязательство Христос ясно определил в Евангелии: «бесов изгоняйте» [77] . Но скажи мне, зачем ты приехал в Рим? Это долгое путешествие. О чем ты хочешь спросить меня?

77

Мф. 10:8.

– У меня так много вопросов, некоторые, возможно, банальны, но я хотел бы услышать ваши ответы на них. Одни из таких вопросов задают мне, и я не знаю, правильно ли я отвечаю. Другие же вопросы, наоборот, возникают у меня. Я ношу их внутри, но никто не знает, как мне ответить, даже внутри Церкви. Даже мой епископ не знает. Он хороший пастор. Но никогда не занимался экзорцизмом.

– Расскажи мне, что это за вопросы? Посмотрим, смогу ли я тебе помочь.

– Кто такой Сатана?

– Он предводитель демонов. Когда-то он был прекрасным ангелом, но восстал против Бога.

– Почему он никогда не показывает себя?

– Потому что он бесплотный дух. Он невидим. Но он проявляется в богохульствах и страданиях тех людей, которыми овладевает. Он может оставаться скрытым. Или говорить на других языках. Может меняться. Или становиться дружелюбным. Иногда он насмехается надо мной. Но на моей стороне Господь, поэтому я его не боюсь.

– Почему с Сатаной мы, священники, можем говорить – и наоборот: с Богом мы никогда не разговариваем напрямую?

– Сатана показывает себя, потому что Бог позволяет ему это. Бог говорит другими способами и ходит другими путями.

– Что мне сказать тем, кто боится, когда я говорю о Сатане? Часто на проповедях я предупреждаю верующих о присутствии дьявола, о том, что он существует. Потом случается, что в конце мессы меня ругают. Мне говорят: «Отец, в церкви были дети. Вы не должны пугать их такими словами».

– Ты должен сказать им, чтобы они не беспокоились. Говорить детям о дьяволе – это способ помочь им увидеть, что жизнь бывает не только хороша, но и плоха. А потом скажи им: «Не вы ли, случаем, те самые, кто боится его?»

– На самом деле многие из них боятся.

– Ты должен сказать им, что испытывать небольшой страх – это правильно. Он позволяет нам защищаться от ловушек, которые в любом случае есть. Но ты также должен рассказать им, что Сатана – это как сторожевой пес, привязанный цепью. Если не приближаться к нему ближе, чем на длину этой цепи, он ничего никому не сможет сделать.

– Часто, когда я занимаюсь экзорцизмом, я отхожу от ритуала. Мне хочется отказаться от него на какой-то миг, потому что я вижу, что, если позвать на помощь кого-то из святых, обряд становится более эффективным. Правильно ли я делаю?

– Точного правила нет, дорогой отец Эндрю. Соблюдать ритуал всегда важно. Но иногда можно делать и отступления. Каждый должен найти свой подход к одержимому. Некоторые демоны сходят с ума при упоминании падре Пио из Пьетрельчины. Для других его имя обладает тем же эффектом, что и стакан прохладной воды.

– Часто я не могу сказать, действительно ли человек одержим. Мне требуется обряд экзорцизма, чтобы понять это.

– Со мной тоже так бывает. Отец Кандидо владел даром понимать, одержим ли человек, с помощью простого прикосновения рук. У меня нет такого дара. Чтобы точно понять, мне нужно провести обряд. Если ты тоже так делаешь, то это правильно и справедливо. Причем часто бывает достаточно очень немногого. После одного сеанса почти всегда можно установить это точно.

– Иногда мне хочется настаивать на том, чтобы дьявол повторял за мной: «О Мария, без греха зачатая, моли Бога о нас, к Тебе прибегающих!» «Повтори! Повтори!» – приказываю я ему.

– Здесь тоже мало что можно сказать с определенностью. Если ты видишь, что такой подход эффективен, пусть повторяет. В противном же случае не настаивай.

– В последние месяцы я провожу много сеансов с молодой девушкой. В детстве ее неоднократно насиловал отец…

– Безусловно, это укоренившаяся одержимость. Насилие со стороны отца вызывает глубокую одержимость…

– Мне и правда кажется, что это очень тяжелый случай. Но часто во время обряда я вижу, что ее лицо меняется, становится безмятежным, спокойным, умиротворенным. И в конце сеанса она призналась мне, что в какой-то момент увидела Мадонну, та приласкала ее и сказала: «Не бойся. Ты должна потерпеть еще немного. Скоро я приду, чтобы освободить тебя. Ты должна еще пострадать, потому что твое страдание служит очень многим людям. Но скоро все закончится». Что мне сказать ей? И главное: должен ли я ей верить?

– Обычно я всегда стараюсь верить людям. Даже тем словам, что одержимые говорят мне в конце сеанса. Во время обряда я недоверчиво отношусь к тому, что мне говорят. Но если в конце они говорят, что им стало лучше, потому что они увидели рядом с собой Мадонну или кого-то из святых и те их утешали, я верю этому.

– Я знаю только английский язык, немного итальянский, потому что учился в Риме, и очень слабо знаю латынь. Иногда демоны говорят со мной на непонятных мне языках. Не знаю, что им отвечать. Что мне делать в этом случае?

– Со мной тоже так бывает, что одержимые начинают говорить на неизвестных языках. Однажды неграмотная женщина заговорила на древнем арамейском языке. Я не знал, что это за язык. Пришлось привлекать к участию в сеансах священников разных национальностей. В какой-то момент священник, изучавший арамейский, раскрыл мне тайну слов одержимой. Но не беспокойся. Дьявол прекрасно знает, какие языки тебе знакомы, а какие нет, и, когда он говорит на незнакомом тебе языке, он делает это, чтобы запутать или, может быть, напугать тебя. Но тебе ничего не остается, кроме как неустрашимо продолжать свой обряд экзорцизма на латыни. Иногда Сатану нужно игнорировать.