"Эль Гуахиро" - шахматист

— Сколько лет?

— Четыре с половиной года. Кто-нибудь еще есть в доме?

— Не понимаю вас.

— То есть как? Все в порядке! Начнем! Контейнер вы уже получили? Зарядим патроны? Где ружья? Или вначале хотите разместить меня? — Москон смело шагнул в прихожую.

— Послушайте, компаньеро, вы ошиблись. Какие патроны? Что за ружья? Вижу, вы перепутали адрес. Извините.

— Вы доктор Артуро Армас?

— Да, я. Но при чем здесь патроны и какие-то ружья?

Гость выдал такой набор непристойных слов, обычных в кубинских эмигрантских кругах, что доктор поморщился. Москон расхохотался, полез в боковой карман, достал бумажник, извлек из него банкноту в одно кубинское песо и протянул доктору.

Тот взял и внимательно посмотрел на номер. Шестизначное число должно было заканчиваться днем и месяцем его рождения.

— То-то, сеньор! Я три года без дела. А вы так шутить изволите. Сейчас покажу вам вашу комнату, отметим встречу — у меня припасено холодное пиво — и займемся ружьями и патронами. Три отличных браунинга с запасными обоймами готовы — на всякий случай. Контейнер я вчера извлек из тайника. Надежное место! Я им все время пользовался и в прошлые годы. Упаковку, как мне было сказано по телефону — очень милый женский голос, — я не трогал, но уложил в холодильник сверток и до сих пор не знаю, что в нем.

— Узнаете и обрадуетесь! А теперь доставайте пиво и на всякий случай включайте радиоприемник и приставку к нему — она ведь у вас имеется? Хотя здесь опасности, уверен, быть не может. Вы хорошо устроились. И мне симпатичны.

Полумрак, приглушенные голоса, слабый звон посуды создавали нужный настрой. Раскрепощенность, предвкушение легкого опьянения, предстоящего шоу и застольной беседы словно отключали от земной суеты.

Мистер Браун отдыхал после напряженного и как будто удачного рабочего дня. Он утонул в глубоком кресле с высокой спинкой, положив мясистые пальцы на подлокотники. Лицо его, более круглое, чем овальное, несло на себе следы порока и привычки властвовать. Глаза, однако, светились интеллектом.

Сервировка стола состояла из букетика гвоздик в хрустальной вазочке, ведерка с двумя бутылками замороженного шампанского, водки «Самовар» и соленого миндаля. Рядом суетились Академик Майкл и местный уполномоченный ЦРУ. Все они приехали в этот ночной кафешантан по настоянию мистера Брауна.

В прошлый приезд ему приглянулась молоденькая солистка. Он послал ей цветы, она ответила с эстрады воздушным поцелуем, и это показалось мистеру Брауну многообещающим. Теперь, уже несколько дней, он пытался добиться свидания с солисткой через антрепренера и сам звонил ей домой, но безуспешно. До ее выхода в тот вечер оставался еще час, а в артистической у зеркала, перед которым она готовилась к выступлению, уже стояла корзина калифорнийских роз. Мистер Браун решил действовать активнее.

Но надо же так случиться — все в жизни повторяется! — что эту самую солистку последние полгода опекал шеф местного отделения ФБР. Он знал, сколько бед ей пришлось вынести в детстве, и теперь был свидетелем поистине титанической борьбы этой женщины за чистую, честную жизнь, жизнь по любви. Он нашел ей место и помог устроиться в шоу, причем без обязательного для других певичек романа с антрепренером.

Шоу начиналось с выступления клоунов, фокусника, чечеточников и заканчивалось представлением «Двенадцать беззастенчивых див», где молоденькая солистка исполняла свои песенки.

Антрепренер, почувствовав птицу по полету и получив соответствующую мзду, тоном, не допускавшим возражений, предложил девушке после выступления подойти к столику мистера Брауна. Но как только она присела, рядом появился Праведник.

— Прошу прощения, господа, но эта дама не для ваших забав. Пойдем, sweethaert, [69] тебя ждут дома. Я отвезу.

— А! Если не ошибаюсь, мы когда-то были знакомы. Может, и вы присядете? — Мистер Браун прикусил тут же побелевшую губу и не столько от непрошеного вмешательства, сколько от злости на самого себя за то, что не учел возможной встречи. Заместитель шефа отделения ФБР в Майами, тот, который имел свою долю в прибылях от собачьих бегов, весьма подробно разукрасил и жизнь и работу своего начальника, как только почувствовал, что он несимпатичен мистеру Брауну.

69

Sweetheart — здесь: «дорогая» (англ.)

— Мог бы! Но не сделаю этого как раз потому, что мы когда-то были знакомы. — И Праведник решительно подал руку девушке.

— Вы не посмеете этого сделать! — уже негодуя, произнес мистер Браун.

— Еще как! Хотя бы затем, чтобы никоим образом не остаться в долгу.

Мистер Браун полез в боковой карман пиджака, где у него лежала ручка с золотым пером, нажал на штырек, потом вынул платок, отвернулся, будто бы вытереть нос, и произнес:

— Смит, где вы?

Не более чем через десять секунд у столика появились два телохранителя мистера Брауна.

— Не советую вам совершать глупых поступков, мистер Браун! — Шеф отделения ФБР откинул полу пиджака, где висел кольт-45, сделал шаг и повернул голову. — Вы не за этим сюда прибыли. Желаю здравствовать! — И он вместе с девушкой направился к выходу.

Телохранители преградили было им путь, но мистер Браун, лицо которого вспыхнуло ярче мака, махнул платком.

— Выпьем за решительность мужчин! Это качество, однако, не снимает с них звания рогоносца… — И мистер Браун не отказал себе в удовольствии рассказать сотрапезникам историю, как он увел из-под носа нынешнего шефа флоридского отделения ФБР красавицу, которая позднее стала матерью его детей.

Когда дружный смех стих, Академик Майкл заметил:

— Сейчас не время и не место, но завтра утром я вам тоже кое-что расскажу. И давайте закругляться здесь. Я приглашаю! Мистер Браун, вы любите загадочных индусок…

Но вечер расстроился, и было решено ехать отдыхать. Однако по пути мистер Браун попросил завернуть в отделение телеграфной компании «Пост диспетч» и предложил подождать его у входа. Телеграмма была послана на итальянскую фамилию по адресу одной из аптек Лас-Вегаса, игорного города и притона гангстеров и мафиози. Вот ее текст: «СРОЧНО ПРИЛЕТАЙ С РОДСТВЕННИКАМИ МАЙАМИ ТЧК ОСТАНОВИЛСЯ У БРАТА ТЧК БИЗНЕС ЗАМАНЧИВ ТЧК РАЛЬФ».

Утром в кабинете Академика Майкла разговор о шефе местного отделения ФБР продолжился.

— Этот полицейский возомнил себя бог знает кем! Забыл свое место, — сказал Академик Майкл. — А надо бы его спросить, как и почему он упустил кастровского агента, который стремился проникнуть в мою лабораторию.

— То есть? — неподдельно удивился мистер Браун.

— Некий экспедитор по продаже мясо-молочных продуктов — фамилия его Домингес — завел знакомство с моим шеф-поваром и собирал информацию. Повар — мой шеф охраны это точно установил — сообщал о Домингесе вашему бывшему знакомому, но тот… как-то странно бездействовал, и Домингес улизнул.

— К вечеру, Майкл, у меня в кармане должен лежать подробный рапорт на имя главного инспектора за двумя вашими подписями. И забудем об этом! Я с нетерпением жду девяти вечера, когда состоится радиосеанс: главное сейчас — получить подтверждение удачной высадки. Похоже, «Х-2» приняло наш спектакль, как мы того хотели. Лодку-смерч они не догнали. Корабль-матку, к своему удовольствию, «уничтожили» и скорее всего рады.

— Издержки, однако.

— Пустяки! Старая посудина, которую давно надо было отправить на слом. Этот трюк — моя выдумка.