Эль и Карамель

***

– Ты же сама меня отвлекла! – пошёл в атаку.

– Я?! Не понимаю, о чём ты, – невинно захлопала ресницами.

Элю захотелось бывшую не в курс дела ввести, а придушить. Но благоразумие взяло верх, воспоминания о просьбе покойной заскреблись в душу, и он лишь сжал кулаки. Затем устало прислонился к двери.

– Довольно мне мозги компостировать. Я здесь не просто так, между прочим.

– Ага. Решил полюбоваться? Жалеешь, что расстались? Извини, самолёт улетел.

– Поезд ушёл, Карамелина… И как только у других на тебя терпения хватает? Героическая самоотверженность терпеть такую занозу.

– Выметайся отсюда и всё! Меня терпеть не надо! – Хотела добавить, что её нужно любить и понимать, но не стала. Потянулась за новым леденцом. Этот пустой палочкой торчал изо рта.

Эль бросился к той же сумке и первым выхватил пакет с конфетами:

– Ты меня выслушаешь, Карамелина, это необходимо нам обоим! Я выполню свою миссию, а потом забудем друг о друге раз и навсегда!

Ася притихла. Только в глазах сверкнула угроза.

***

Пустельга не успела спрятаться. Хозяйка вернулась раньше. Птица тревожно окинула взглядом кухню в поисках убежища, но женщина её уже заметила.

– Маленькая птичка заблудилась? Может, ты кушать хочешь? – улыбнулась. – Подожди, сейчас булочки дам. Ты любишь булочки? Я хорошо пеку, хотя, конечно, не так, как пекла Клава. Ну да не будем о грустном. – Потащила птицу в комнату.

На столике у дивана стояла ваза со сдобными булочками. Женщина разломила одну пополам, запихнула в рот себе и протянула пустельге:

– Угощайся. Всё равно покормить больше некого. Никто меня не навещает. Эх, опять что-то взгрустнулось. – Вздохнула. – Ешь, птичка.

Пальцы у хозяйки были крепкими. Пустельга попала в ловушку. Но самое страшное заключалось в другом – она не сделала того, за чем прилетела. Птица осознавала: за это придётся заплатить.

С минуту молчали: словно война между бывшими продолжалась, но уже не словесная, а мысленная. Первым «вывесил флаг» Эль. Снова подошёл к серванту, открыл дверцу, вытащил статуэтку. Крохотная птичка пустельга обыкновенная смотрела на Асю изумрудными глазками.

– Знаешь, что это? – спросил, вертя статуэтку в руке.

– Птица, – мигом нахохлилась Карамелина. – Я по-твоему совсем недалёкая?

– Я бы ответил, но не хочу тратить время. Желаю поскорее покончить с этим и забыть.

– Меня? – прозвучало одновременно и обиженно, и с вызовом.

– Всё, – вздохнул.

Ася, к удивлению и радости Эля, молчала. Эль продолжил:

– Перед тобой не какая-то там птица. Это то, чем всегда гордилась Клавдия Семёновна. То, чем горжусь я и, сомневаюсь, но, возможно, когда-нибудь загордишься и ты. Пустельга олицетворяет нашу работу.

Ася прыснула:

– Ты часом не перетрудился? Пытаясь произвести впечатление, похоже, совсем обезумел.

– Да не хочу я производить никакого впечатления! – взорвался Эль. Подскочил, вплотную встал к бывшей. – Хоть раз побудь серьёзной, Ася. Мне нужно сказать тебе кое-что важное, понимаешь? Настало время для признания.

Краска схлынула с девичьего лица. Ася не знала, радоваться или плакать. Они расстались три месяца назад, и первые два она всё ждала, когда он скажет, как ему плохо. Как ему жизнь не мила без неё. У Аси-то всё именно так и было. Правда, признавалась она не Элю, а подушке, разряженному мобильнику, звёздам и ещё много чему. С бывшим поговорить не решалась. Да и не приползёт же она первая?

И теперь неожиданно настал час икс: Эль готов произнести заветные слова. Только Ася не понимала: оно ей надо или уже всё равно?

– Не знаю, что ты там подумала, – вернул бывший в действительность, – а речь о наследстве.

«Ненавижу…»

– С чего бы начать?

– С начала, – пробубнила Карамелина.

– Хорошо. Ты, наверняка, замечала в вещах своей бабушки непонятные бумаги с символами и шифрами.

– Она любила разгадывать шарады и прочее, – кисло произнесла Ася.

– Так, да не совсем. А что, если я скажу, что Клавдия Семёновна была детективом?

– Ха! Насмешил! Глупости. Моя бабушка содержала пекарню и славилась на весь Чароград своей выпечкой!

– Прямо на весь? – уточнил Эль, явно на что-то намекая.

Ася нахмурилась. По правде говоря, о славе на весь город говорила лишь пара посетителей и сама бабушка.

– Уже меньше уверенности?

– Эль, к чему ты клонишь?

– А к тому, Карамелина… Впрочем, сейчас сама всё увидишь. Идём, – схватил за руку.

– Куда? – стала отбрыкиваться Ася.

– В пекарню, – странно улыбаясь, ответил Эль, про себя подумав: «Почему сразу не понял, как действовать? И говорить ничего не надо, показать, а дальше пусть сама разбирается. Идеально! В конце концов, я Клавдии Семёновне обещал лишь рассказать правду и ввести в курс дела. О том, чтобы нянчиться разговора не было». – И довольный таким лёгким выходом, потянул бывшую за собой.

***

Пустельга вылетела в окно, как только хозяйка отвернулась. С набитым булочками животом лететь было непросто, но ничего другого не оставалось. Нужно предупредить о сорвавшемся задании. Покаяться, обещать впредь действовать осторожнее. Молиться, чтобы простили. Очень не хотелось птичке прощаться с магией, хотя вину она чувствовала и приближение наказания ощущала явственно.

Пустельга ускорялась, громко и звучно хлопая крыльями, забыв о заклинании и уже не беспокоясь о том, что кто-то её заметит. Сдоба в животе бурлила, птица переживала: «Только бы не испачкать бельё соседей, только бы не испачкать. Это же будет всем позорам позор!»