Эль и Карамель

Мада с Кристиной стояли у портрета. Младшая пыталась убедить старшую в том, как пагубно влияет неразборчивость в любовных делах. Иные доводы против Лёши не сработали. Как только Эль бросился за Асей, Мада начала вести себя подозрительно. Улыбка блуждала по её губам, в глазах появилась мечтательность. С немалым трудом Кристине удалось вырвать из рук сестры телефон, взглянуть на переписку. Случилось то, чего она и боялась: Мада продолжала верить убийце. И не только продолжала, но и хотела спасти!

Оставшись вдвоём, Кристина какое-то время молчала: желание наругать сестру и посочувствовать боролись друг с другом. С одной стороны, в её жизни тоже была печальная любовь. Классическая первая принесла сплошное разочарование, но зато помогла заняться собой. Кристина в те времена худела для парня, надеясь, он обратит внимание. А когда сердце разбилось, и внешность перестала быть самой важной на свете, начала заботиться о себе и о здоровье. Мысли и листы с планировкой жесточайших диет полетели в мусорное ведро.

С другой стороны, сестра старшая, как она может её упрекать, винить? Мада хотела любви и только. Кто же мог подумать, что так выйдет. Она не виновата.

Но, если посмотреть с иного ракурса, Кристину захватывала злость: как бы Мада не относилась к Лёше, пусть это будет хоть любовь до гроба – желательно в переносном смысле – своим сообщением она подвела её и остальных. Подвергла ужасной и совсем нешуточной опасности!

Мада страдала, глядя на портрет, а Кристина, глядя в будущее. Она боялась последствий. Наконец сестринское чувство победило, и, поругав старшую – для приличия – Кристина обняла сестру.

– Всё будет хорошо. Я понимаю, как тебе непросто. Будем надеяться на лучшее. Говоришь, один раз он говорил о любви?

Мада всхлипнула совсем не как старшая сестра:

– Говорил.

– Тогда, может, ещё не всё потеряно. Он услышит тебя и… перестанет убивать.

Мада разрыдалась в голос.

Кристина понимала: сказала нечто странное. Какая разница перестанет или нет, он убийца, на этом крест и всё же…

– Я сделаю ещё чая. А потом мы прогуляемся. Не плачь, пожалуйста.

Старшая послушно кивнула, не отходя от портрета. Младшая со вздохом пошла заваривать мяту.

«Наверно, за сегодняшний день я в совершенстве овладею этим навыком», – но от собственной шутки смешно не стало.

Она вернулась с горячей кружкой. Мада обтирала стенки, продолжая изводить своё израненное сердце, вспоминая Лёшу и свою первую любовь. Кристина впервые услышала грустную историю и всплакнула. Неизвестно, как долго бы сёстры печалились, не скрипни входная дверь. Утерев слёзы, Кристина первой выглянула из уголка, где они с Мадой прятались от переживаний.

– Вася?

– Я. И не один.

Лёша сидел на холодном камне и мечтал умереть прямо здесь и сейчас: душу терзали сомнения. Он будто находился в реке с бурным течением. На одном берегу стояла Мада, женщина с нелепым вкусом, странным именем, отчего-то пробуждавшая очень тёплые мысли. На другом брат: самовлюблённый, злой и жестокий. Единственный среди родных.

Лёша не знал, куда ему плыть. Он растерялся.

– Так и знал, что ты будешь здесь, – за спиной возник Андрей. – Поговорим, братец?

Лёша неохотно кивнул.

– Знаешь, Лёшка, мы не всегда делаем то, что хотим. Иногда приходится делать то, что надо. И я живу так с рождения.

– Убивать тоже было необходимостью? – ощерился младший. – Ведьмы для ритуала, понимаю. Но остальные, из-за которых тебя считают маньяком, они-то зачем? Неужели, тебе совсем не жаль тех девушек?

– Жаль? Нет, братец. С чего я должен жалеть обозвавшую меня жирдяем? Или девчонку, поцеловавшуюся с другим? Или женщину, разбившую сердце прямо перед ЗАГСом? А, может, мне следовало оставить в-живых ту, что клялась в любви, а потом обокрала?

– Следовало, – тихо ответил Алексей.

– Ты серьёзно?!

– Меня называли длинноносым и тоже не раз разбивали сердце. Но я никого не убивал.

Андрей ухмыльнулся:

– То есть родители Аси не в счёт и её бабушка тоже, и мёртвая ведьма из пятого поколения, конечно, так, случайная жертва. Обстоятельств, видимо. – Жуткий смех сотряс его давно похудевшее тело. Больше никто не смог бы назвать его жирдяем. Прозвище «Пончик» приклеилось с детства. Но Андрей предпочитал объяснять всем, что дело в фамилии.

Лёшу пробрал озноб. Брат всё больше походил на сумасшедшего.

– А давай-ка, – отсмеявшись, предложил Андрей, – вспомним, братец, день гибели родителей. Об этом поговорить не хочешь?

Лёша сник. Тот день он запомнил отчётливо. И до сих пор винил себя в молчании. Посмотрел брату прямо в глаза и произнёс:

– Я ведь долгие годы сомневался. Надеялся, что мне померещилось. Но только потом, после института, когда ты «стал маньяком», начал осознавать – это правда.

– Да, Лёшка. Я убил наших родителей. Они тоже были частью грандиозного плана. Ты же знал, что их кровь, как и наша, была особенной?

– Ч-ч-что?

– Ну так знай. Я только после эксперимента понял, что кровь родственников не работает. Для зомби нужна чужая. Но родители уже были мертвы. Что поделать. Так что не надо строить из меня монстра. А если хочешь знать, сожалею ли я о своих убийствах, скажу. Да, но лишь об одном.

***

Ася была готова к выходу, Эль к тому, чтобы взорваться. С десяток нарядов валялся на полу под его ногами, ещё парочка висела прямо на спинке кресла, на котором он сидел. Ася блистала, Эль злился. Из-за этого и защита легла на любимую занозу не сразу. К счастью, всё-таки легла, и оба с чистой совестью вышли из дома. Ася прихватила карамель, за что получила не взгляд – выстрел.

– Асенька, ты хотя бы к незнакомым людям можешь идти без сосульки?

– А в чём проблема? – переложила конфету из одной щеки в другую. – Боишься смутить девушку?