Элеанора и Парк
Шрифт:
Элеаноре некуда было прятать свои тайны. В коробке, в постели. В доме Парка через квартал.
Она теряла чувство времени, когда была с ним.
39
Элеанора
Вечером четверга, после ужина, бабушка Парка пришла сделать прическу, и мама исчезла в гараже. Отец возился с водопроводными трубами под раковиной, заменяя утилизатор отходов. Парк пытался рассказать Элеаноре о новой кассете, которую
— Там есть пара песен, которые тебе могут понравиться. Типа баллад. Но остальные все очень быстрые.
— Как панк? — Элеанора сморщила нос. Она была в состоянии выдержать несколько песен «Dead Milkmen»,[106] но за этим исключением терпеть не могла панк-музыку.
«Мне все время кажется, будто они на меня орут, — говорила она, когда Парк пытался добавить панк к ее миксам. — Прекрати орать на меня, Гленн Данциг».[107] — «Это Генри Роллинз».[108] — «Они все на меня орут».
Парк действительно увлекся музыкой «новой волны». Или это был пост-панк? В общем, что-то в этом роде. Он глотал музыкальные группы, как Элеанора — книги.
— Нет, — сказал он. — Элвис Костелло более мелодичный. Мягче. Я тебе перепишу.
— Или просто поставь его мне прямо сейчас.
Парк покачал головой.
— Придется пойти в мою комнату.
— Ладно, — сказала она небрежно.
— Ладно? — переспросил он. — Столько месяцев «нет», а теперь «ладно»?
— Ну а что? Ты всегда говоришь, что твоей маме нет дела.
— Ей нет дела.
— Так в чем проблема?
Парк порывисто поднялся, улыбаясь, и потянул Элеанору за собой. Он притормозил на кухне.
— Мы идем ко мне в комнату слушать музыку.
— Отлично, — отозвался отец из-под раковины. — Смотри, чтобы никто не залетел.
В любом другом случае Элеанора провалилась бы сквозь землю от смущения, но отец Парка умел говорить подобные вещи словно бы между прочим. Элеанора жалела, что он постоянно их игнорирует.
Возможно, мама позволяла Парку приводить девушек к себе комнату, потому что туда можно было заглянуть прямо из гостиной. Или по дороге в ванную и обратно. Но Элеаноре это все равно казалось невероятно интимным.
Она не могла отделаться от мысли, что здесь Парк проводит большую часть времени в горизонтальном положении. Разница — девяносто градусов, но образ Парка, лежащего на кровати, неотступно преследовал ее. А еще он здесь переодевается…
В его комнате сидеть можно было только на кровати. А это — не вариант. Она опустилась на пол между кроватью и стереомагнитофоном. Тут по крайней мере есть возможность вытянуть ноги.
Парк принялся перематывать кассету с Элвисом Костелло. У него были целые стопки кассет, и Элеанора вытащила несколько штук, чтобы посмотреть.
— О!.. — обеспокоенно сказал Парк.
— Что?
— Они разложены в алфавитном порядке.
— Ничего страшного, я знаю алфавит.
— Да. — Он, казалось, смутился. — Прости. Просто когда приходит Кэл, он вечно их перепутывает… Ну вот, это песня, которую я хотел тебе поставить. Слушай.
— Кэл
приходит сюда?— Да, иногда. — Парк сделал погромче. — Уже давно не был.
— Потому что теперь я прихожу…
— Все нормально. Ты мне нравишься гораздо больше.
— Но ты не скучаешь по своим друзьям? — спросила она.
— Ты не слушаешь.
— И ты тоже.
Он нажал паузу, словно не хотел, чтобы песня шла просто фоном.
— Прости. Ты хочешь знать, скучаю ли я по Кэлу? Да мы вместе обедаем почти каждый день.
— И он не против, что ты теперь проводишь все остальное время со мной? И никто из твоих друзей не против?
Парк провел рукой по ее волосам.
— Я же встречаюсь с ними в школе. Не знаю… на самом деле, я не очень-то по ним скучаю. Если честно — я не скучаю ни о ком, кроме тебя.
— С какой стати по мне скучать? Мы же все время вместе.
— Шутишь? Я скучаю по тебе постоянно.
Видимо, Парк умылся, когда пришел домой, но черные следы вокруг глаз не стерлись полностью. И от этого все, что он делал и говорил, казалось гораздо более драматичным.
— Ты с ума сошел, — сказала она.
Парк рассмеялся.
— Знаю.
Ей хотелось сказать ему о Мэйси и Бене. И о том, что их дни, проводимые вместе, видимо, сочтены. Но Парк не поймет. С чего бы ему понять?..
Парк снова включил запись.
— Как называется песня? — спросила она.
— «Элисон».
Парк
Парк ставил для нее Элвиса Костелло — и Джо Джексона, и Джонатана Ричмана и «The Modern Lovers».[109]
Элеанора посмеивалась над ним, потому что все песни были нежными, мелодичными: «И чем они тогда вообще отличаются от „Hall & Oates“?»[110] А Парк в ответ угрожал изгнать ее из комнаты.
Заглянула мама. Элеанора и Парк спорили над сотней разбросанных кассетных коробок. Едва мама вышла — Парк наклонился и поцеловал Элеанору. Самый удачный момент, чтобы вас не застали врасплох.
Элеанора сидела довольно далеко, так что Парк положил руку ей на спину и притянул к себе. Он попытался сделать это непринужденно, словно в сотый раз. Так, словно прикосновение к ее телу в новом месте не было для него подобно открытию Северного полюса.
Элеанора придвинулась. Уперлась руками в пол между ними и потянулась к нему. Это обнадеживало — и Парк положил вторую руку ей на талию. А потом оказалось, что он на самом деле держит ее в объятиях — но недостаточно крепко. Парк подался вперед, стоя на коленях, чтобы закрепить результат…
С полдюжины кассетных коробочек разломились под их весом. Элеанора упала назад. Парк упал вперед.
— Прости, — сказала она. — О боже… посмотри, что мы сделали с «Meat is Murder».
Парк сел и осмотрел кассеты. Ему хотелось смахнуть их с пути.
— В основном коробки поломались. Не переживай. — Он принялся собирать куски пластмассы.
— «The Smiths» и «The Smithereens»… — сказала она. — Мы нарушили даже алфавитный порядок.
Парк улыбнулся ей, но Элеанора смотрела в сторону.