Электрическое тело

Когда я сейчас смотрю на Джека, я знаю, что он чувствует всю силу моего обвинения. Я перевожу взгляд на его воротник. К крошечной золотой пчелиной булавке, которая там приколота.

— Нас зовут Зунзана, — говорит Джек. Он проводит пальцами по волосам и начинает расхаживать по комнате, его ботинки стучат по пыльному каменному полу и отдаются эхом под сводчатым потолком.

— Зунзана? — мои шестеренки пришли в движение. — Разве это не старое мальтийское слово, обозначающее шмеля?

Джек кивает.

— Какое милое название для террористической организации.

— Мы не террористы! — Джек останавливается и поворачивается ко мне. — Элла, мы не…

Я оборвала его: — Взрывать людей — это то, что делают террористы, Джек. Это в их духе.

— Мы этого не делали! — ревет он.

Я скрещиваю руки на груди. — Докажи это.

— Ты действительно веришь, что я террорист? Я?

Я фыркаю. Да. Вообразить это на удивление легко. Джек делает паузу. — Ты действительно меня не помнишь? — спрашивает он, заглядывая мне в глаза. — Да?..

Я отскакиваю от него, когда он протягивает ко мне руку, и мы оказываемся в паре метров друг от друга.

— Я и подумать не могу, что они и до тебя доберутся, — тихо говорит Джек.

Я ухмыляюсь. — Никто до меня не добирался, — огрызаюсь я. Я не какая-то жертва с промытыми мозгами, как думает Джек.

Джек печально качает головой. — Хотел бы я, чтобы это было правдой.

— Это правда! — кричу я. Делаю глубокий вдох, заставляя себя сосредоточиться не на своей ярости, а на ответах, которые мне нужны.

— Кто-то заставил тебя забыть меня, Элла, — грустно говорит Джек. — Забыть нас.

Глава 31

— Нас? — недоверчиво переспрашиваю я, размахивая руками. — Нет. У меня нет времени на твои игры разума. Ты ответишь на мои вопросы, а потом я уйду, и мы больше никогда не увидимся.

Джек смотрит на меня настороженно, словно я смертельный хищник. — Но… — начинает он.

Я обрываю его:

— Ваша маленькая террористическая организация ответственна за взрыв андроидов? — прямо спрашиваю. Я незаметно поворачиваю запястье к Джеку. Все что мне нужно — это признание, и я могу идти.

— Мы не террористы, — повторяет Джек тяжелым голосом.

Я отвергаю это. — Это вы? — настаиваю на своем.

— Нет, — решительно говорит он.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Если бы он уже сознался, мы бы закончили. — Ладно, ты не признаешься в нападении андроидов. А кто, как вы думаете, это сделал?

— Очевидно, правительство.

— О, очевидно, — огрызаюсь я. — А почему же правительство? Не похоже, что у нас есть идеально действующая террористическая группировка, чтобы сделать это.

— Зунзана — не террористическая группировка! — не сдержавшись, кричит Джек. Его лицо покраснело, дыхание стало тяжелым. Я задела за живое.

— Тогда в чем же дело? — ухмыляюсь.

Джек проводит рукой по волосам.

— Мы… мы просто… Смотри, раньше…

— Раньше что?

— До всего. Мои родители были против СС со времен кризисной войны, и они пытались изменить ситуацию. Не через насилие, — добавляет он, увидев мое лицо. — Политически. Затем…

— Затем? — требую я.

— Затем они начали умирать. Как и любой, кто соглашался с ними. Мы — все, что осталось. Я, Джули, Ксавье, — он произносит фамилию по-французски, за-ви-ай. — Наши родители… все наши друзья… главнокомандующий приказал их всех убить. Может быть, не напрямую, но это не так сложно собрать воедино. Несчастный случай, внезапный переход в кризисное состояние, автомобильная авария… — его голос затихает, и я вспоминаю некролог родителей Джека, двух помощников в кабинете представителя администрации. Автомобильная авария. Интересно, что случилось с родителями Джули и Ксавье? Джек поднимает голову, его глаза пронзают меня насквозь. — Несчастный случай в лаборатории.

Я с трудом сглатываю. Папу убили террористы, а не правительство. Он не имел никакого отношения к политике. Но… Эстелла Беллз тоже не имела никакого отношения к политике.

— Так вот в чем дело! Месть?

Джек разочарованно качает головой. — Нет, нет, конечно, нет, — говорит он, но я не уверена, что верю в это. Если я узнаю, что правительство убило моих родителей, я захочу отомстить так кроваво, что море станет красным.

Джек снова начинает расхаживать по комнате. — Только недавно мы начали понимать, что произошло. Я поступил на военную службу в прошлом году, — он смотрит на меня так, словно это важно для него, но продолжает, когда я не отвечаю. — Потом увидел, что творит правительство с солдатами, людьми из бедных домов, по которым некому было скучать. Людям как Акила.

— Она не умерла, — шепчу я, слыша сомнение в своем голосе. Я повторяю, уже громче. — Она не умерла. И она не имеет к этому никакого отношения.

Мой разум пошатнулся. Я ожидала увидеть целое подпольное движение, систему шпионов и мятежников, а не трех подростков против Объединенных стран. Я почти смеюсь над ними, но потом вспоминаю зияющую, горящую дыру в моей квартире и понимаю, какой вред может причинить горстка людей.

— Вас всего трое? Пытающихся свергнуть правительство?

Джек уставился на меня. — Мы не этим занимаемся.

— Разве не это представляет собой Зинзана? — интересуюсь, не скрывая презрения.

— Мы не устраивали атаку андроидов! — говорит Джек, повышая голос. — Все, что мы хотим — это дать людям знать, что люди исчезают!

— Акила не исчезла, — говорю я. — Но знаешь, кто исчез? Сто четыре человека, погибших во вчерашних взрывах.

Джек расхаживает, как зверь в клетке, бросая на меня разочарованные взгляды. В его движениях отчаяние, гнев.

— Элла, — отрывисто произносит Джек. — Почему ты здесь? Что… что ты помнишь обо мне?

— Ничего, — немедленно отвечаю я. — Потому что нечего вспоминать.

Его лицо превращается в бесстрастную маску. Я заметила, что он делает это всякий раз, когда вспоминает о нашем предполагаемом прошлом. Это его бесстрастное лицо, его способ убедиться, что я не вижу, как он пытается мной манипулировать.

Ну, в эту игру могут играть двое.

— Давай договоримся, — предлагаю я. — Я тебя о чем-то спрашиваю, затем ты меня о чем-нибудь спрашиваешь, — он не узнает обо мне ничего важного, потому что просто нет ничего важного, — но я смогу вытянуть больше информации, чтобы распять его.

Джек снова падает под дерево, его тело оседает. Он похлопывает по камню рядом с собой, но я не принимаю его предложение. Я хочу стоять. Я хочу иметь возможность убежать.

— Ты что-нибудь помнишь обо мне? — спрашивает Джек.

— Мы познакомились несколько дней назад, — отвечаю я. — Ты приставал ко мне в Центральном саду.

— Я пытался предупредить тебя, — рычит он. Потом его лицо смягчается. — Ты не помнишь, что было раньше?

— Никакого «раньше» не было, — огрызаюсь я. — И теперь моя очередь. Ты лидер этой террористической организации?