Электрическое тело

— Так было удобно, — произносит Ксавье своим грубым голосом. — Путь сопротивления проходил через тоннели, как и до гражданской войны. Правительство любезно забыло о его существовании.

– С тех пор как?..

– С тех пор, как обмен финансовыми ресурсами начался в середине 21-го века, люди видели, что происходит, и работали, чтобы предотвратить это.
– Джек ведет меня к металлическому экипажу.

– Что должно было произойти?
– я изо всех сил стараюсь не отставать: ноги Джека вдвое длиннее моих.

– Объединенное правительство. Да, звучит неплохо. Но дело в том, что если правительство становится слишком большим… ну, оно забывает о людях. Район Фокра является тому подтверждением. В Новой Венеции не должно было быть бедняков — во всяком случае, таких. Семья Акилы никогда не была богатой, но у них всегда был дом и достаточно еды. Или, по крайней мере, я так думала. Она никогда не говорила мне… я не знала… неудивительно, что она хотела сбежать в армию.

– Жертвовать немногим ради блага остальных - прекрасно, пока не вспоминаешь, что мы говорим о людях, - добавляет Джек с горечью в голосе.

– Жертвовать немногими ради блага остальных… - повторяю я его слова, останавливаясь как вкопанная.

– Во взрывах андроидов Зунзана не виновата, - говорит Джек сразу.

– О, я тебе верю… — говорю я, останавливая его.
– Но… - я думаю об Акиле, о маме. О Папе. Об Эстелле Беллес и еще ста трех людях, погибших при взрыве андроидов. А затем о еще сотнях тысяч людей, погибших в гражданской войне. О оспинах, оставленных бомбами на острове, о разрушенных городах.
– Я не хочу, чтобы мои друзья умирали. Моя семья. Я не хочу умирать, - говорю я.
– Но я также не хочу новой войны.

– Элла, мы не можем позволить правительству лишить нас человечности, - начинает Джек.

– Это они начали!
– говорит Джули звонким чистым голосом.
– Если потребуется война, чтобы остановить их… C'est vraiment des conneries! Pute! (Прим. Перев.; с франц: - Это действительно фигня! Шлюха!) Она бормочет что-то по-французски, но я не понимаю, а Ксавье отводит ее в сторону, успокаивая.

Джек поворачивается ко мне, на его губах застыл аргумент.

Я вскидываю руки.
– Послушай, я не пытаюсь снова ввязаться в спор. Я обращаюсь к тебе из-за того, что знаю, что творится в твоей голове. Как бы то ни было - не пытайтесь быть благородными, когда у вас на руках кровь. Вы восстаете против правительства, и хоть вы еще не прибегли к их методам, к чему, по-вашему, это приведет? Если вы хотите свергнуть правительство, то просто окажетесь на их месте, - я отворачиваюсь, мне невыносимо смотреть на него.
– Здесь нет победителей. Нет ни хороших, ни плохих. К тому времени, как все закончится, на наших руках будет кровь.

Джек поворачивает меня обратно, заставляя встретиться с ним взглядом.
– Элла, - произносит он мрачным и серьезным голосом.
– Я понимаю, что ты меня не помнишь. Но если бы ты помнила, ты бы знала, что я никогда не стану таким человеком, каким ты меня считаешь. Но я не позволю превратить себя в… что бы это ни было. Если мне придется убивать - я убью, я сделаю все, чтобы защитить себя и человечество. Но если они прибегнут к насилию, можешь быть уверена: я не взорву полгорода и не убью ни в чем неповинных людей. Если я собирусь кого-то убить, то я буду смотреть этому человеку в глаза, делая это, и он будет знать, почему и за что.

Он делает паузу, и его горячий сердитый взгляд скользит вверх-вниз по всему моему телу.
– Кроме того, - говорит он, - каждый герой, которого я знаю, пропитан кровью.

Я проглатываю комок в горле, судя по тому, как Джек говорил раньше, он считает моего отца одним из своих героев.

– Нам пора, - снова прерывает Ксавье. Он открывает перед нами дверцу вагончика, Джулия первая забирается внутрь, бросая на меня злобный взгляд, когда я следую за ней. Она вспыльчива и яростна, и ей достаточно одного того факта, что я не хочу войны и прочего, чтобы она усомнилась в моей ценности.

Джек садится рядом со мной, Ксавье подходит к рулю, заводит «карету» и уносит нас в темный туннель. Солнечный стеклянный кирпич не только питает экипаж, но и отбрасывает сияющий свет, освещая туннель.

– Я не хочу войны, - шепчу я.

– Что?
– спрашивает Джек. Я отворачиваюсь — я и не заметила, что говорила довольно тихо для того, чтобы меня услышали.

Джек тянется ко мне. — Я не просила об этом, — признаюсь я. — Я просто… — не знаю почему, но я трясу руками, словно те мокрые, а я пытаюсь их высушить. Движения становятся более резким, и вот я уже бью руками по своему телу. Я не могу это контролировать. Джули смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Меня переполняет осознание того, что все, абсолютно все не такое, каким я его себе представляла, что даже я не та, кем себя считала; что я не человек, а нечто, которое не нуждается в воздухе; что может заглушать боль; что с таким же успехом может быть андроидом, монстром, бездушной оболочкой, - как то, чем стала моя мать и, возможно, Акила. Я одинока, я бездушное чудовище… и я одна… одна… одна.

Джек обнимает меня и держит до тех пор, пока я не успокаиваюсь.

Он ничего не говорит. Просто обнимает.

— Я не дышала, — признаюсь я, успокоив сердце.

— Что? — Джек в замешательстве отстраняется.

— Я спряталась под водой. И я не дышала.

— Хорошо, — медленно произносит Джек, все еще смущенный. — Я рад, что тебя не поймали.

— Я полчаса не дышала.

Глаза Джека округлились.

Я вырываюсь из его объятий и прижимаюсь к стене «кареты». Известняк то и дело мелькает мимо нас, оставляя за собой запах мокрой земли. — Это существо, которое не было моей мамой… Акилой… боюсь, я тоже…наподобии одной из них. И я… я боюсь, - поворачиваюсь и смотрю ему в глаза. — Ты говоришь, мне не хватает воспоминаний. Может… может, я просто не выдерживаю.

Звук сотен миллионов пчел, летящих на меня, наполняет мои уши.

Но тут голос Джека перекрывает шум. — Я не знаю, кто ты, Элла Шепард, но я уверен, что ты все еще Элла Шепард. То, что создало правительство, те существа, которые выглядят как люди которых мы знаем, но которыми не являемся — у них не было эмоций. У них не было страха. Внутри была пустота. Это не про тебя.

— Но…

Джек заставляет меня замолчать. — Мы с этим разберемся. Вместе.

Я фыркаю. — Точно так же, как выиграем войну против самого большого и могущественного мирового правительства? — говорю я недоверчиво.

— Я никогда не говорил, что мы победим. — Джек выговаривает слова по одному. — Я просто сказал, что не перестану бороться.

И впервые я по-настоящему осознаю, насколько опасен Джек Тайлер. Пусть на его стороне лишь горстка людей и призраки его родителей, но он никогда не отступит.

Никогда не сдастся. Не на войне.

Не со мной.

Глава 46

Ксавье останавливает вагон так внезапно, что я едва не падаю с сиденья. На мгновение мне кажется, что мы уже прибыли к месту назначения — должно быть, проехали не меньше десяти километров. Но вместо того, чтобы открыть дверцу вагона, Ксавье чертыхается и закрывает ставнями солнечный стеклянный кирпич металлической крышкой, отправляя нас всех в кромешную тьму.

— Что случилось? — спрашиваю я. По свету на их браслетах я вижу, что у Ксавье, Джека и Джули серебряные глаза — они видят что-то своими глазными ботами - программа, которой у меня нет.

— За нами следят, — отвечает Джек.

— Пять километров… четыре с половиной… черт, они быстро едут, — шепчет Джули.

— Других экипажей на путях нет — они бегут, — говорит Ксавье. Он делает паузу. — Два человека, определенно два человека. Но…

— Ни один человек не может бежать так быстро, — говорит Джули.