Элемент Водоворота
Шрифт:
– Я не стану тебя убивать, – тихо проговорил Учиха, чётко произнося каждое слово, – ты будешь жить и помнить, что своей никчёмной жизнью… – Он шумно вдохнул воздух. – Ты. Обязан. Мне. Ты живёшь только потому, что Учиха позволили тебе жить! Не забывай об этом!
Он с отвращением оттолкнул Дандзо, неслышным кошачьим прыжком вылетел в открытое окно и чётко приземлился на ветке дерева, бросил взгляд через плечо на осевшего на пол старика, на догорающие остатки герба Корня, на остававшееся за спиной прошлое. Сай поймал себя на мысли, что, вопреки голосу разума, любовался нукенином. Уверенной грацией опасного хищника, тщательно скрываемой бушующей энергией, точёным профилем и горделивой осанкой. Любовался как художник. Ошеломлённо, судорожно пытался запомнить черты, жесты и позы, чтобы потом нарисовать по памяти, хотя бы сделать несколько набросков. Штрихом. Неровным и обрывочным, словно упрямая чёлка Учихи.
Погрузившись в свои мысли, Сай не сразу заметил,
– Мне не нужны лишние жертвы, и я пришёл не за тобой.
Сай отрывисто кивнул, завороженно наблюдая, как алые глаза становились чёрными, как Учиха строго смотрел на него несколько секунд, потом резко развернулся и растаял в листве, как будто его и вовсе не было. Может быть, и правда не было? Сай посмотрел на гладь пруда и отражавшуюся в нём луну. Втянул воздух и остро ощутил запах гари, и тут же его окружили голоса, навалились звуки.
– Сай? Сай! – кто-то тряхнул его за плечо. – Эй! Ты чего? Да что с тобой?
Сай растерянно кивнул, смаргивая наваждение и старательно разглядывая продолжавшего его трясти сослуживца, как будто никак не мог разобрать адресованных ему слов. И только теперь стало понятным, очевидным то, что даже не вызывало вопросов ещё несколько минут назад. Если бы Учиха пожелал остаться незаметным, он бы смог это сделать. Он бы точно почувствовал присутствие не применившего ни одной техники сокрытия Сая. Он не мог не почувствовать. А значит, он привёл его сюда намеренно. Потому что ему нужен был свидетель. Свидетель того, что Учиха Саске может пробраться в Коноху когда захочет, свидетель этого странного разговора, который Сай помнил в деталях, хотя всё остальное было словно в дымке. Свидетель силы и мести Учиха.
– Он поймал меня в генджуцу, – пробормотал Сай, тряхнув головой. – Учиха Саске. Здесь был Учиха Саске.
Суйгецу остановился перед коваными воротами, откинул с лица капюшон тёмно-серого дорожного плаща и, запрокинув голову, постоял немного.
– Это было не так и трудно, верно, детка? – обратился он к подошедшей Карин. – Я вообще считаю, что, если бы Акацки не выпендривались и не одевались в свою идиотскую униформу со звенящими шляпами, всю операцию можно было бы провернуть совершенно незаметно. Никто бы даже не догадался, что что-то происходит.
– Какая отвратительная погода, – отозвалась Карин, не обратив никакого внимания на слова напарника, сильнее укутавшись в плащ и шмыгнув носом.
– Это Кири, детка, – усмехнулся Суйгецу. – Тут всегда так: промозгло и туманно, а солнечные дни считаются государственными праздниками – устраивается поголовный выходной, все выходят на улицы и исполняют танец восхваления дневного светила.
– Клоун, – буркнула Карин и чихнула.
– Будь здорова! – отозвался Суйгецу. – Ну, что там у нас по списку?
– Хозуки Мангецу и Генгецу, – ответила та и сердито посмотрела на мечника.
– Надеюсь, ты не бухнешься в обморок, побывав в фамильном склепе Хозуки? – Суйгецу хитро прищурился и извлёк из-под плаща ключ.
– У тебя есть ключ? – удивилась Карин, подойдя ближе.
– Конечно, у меня есть ключ. – Суйгецу возвёл глаза к затянутому серыми тучами небу. – Я же последний шиноби клана. У кого он ещё может быть?
– Последний из клана? – снова переспросила Карин.
– Детка, похоже, от влажности ты тупишь больше обычного. Мой жизненный путь полон трагизма и одиночества не меньше, чем жизнь нашего дражайшего вождя. И кстати, я тоже планирую восстановить свой клан и… как там было?.. ах, да… вернуть ему былое величие! – Он поковырял ключом в скважине огромного замка, закрывавшего кованые ворота. – Заржавел, собака, – с досадой прокомментировал мечник. – Ладно, по-хорошему не получилось, пойдём проверенным путём. Отойди-ка, детка. – Он вытащил из ножен Кубикирибочо и с размаху ударил по замку, тот разлетелся вдребезги. – Вот это по-нашему! Проходи, детка, но имей в виду, твоя жизнь больше никогда не станет прежней.
Суйгецу со скрипом открыл ворота и, наиграно поклонившись, пропустил презрительно фыркнувшую Карин вперёд. Территория за воротами была запущенной, заросшей высокой осокой и камышами. Ко входу в пещеру вела узкая тропка, когда-то давно вымощенная плоскими камнями и теперь частично заросшая травой. Чиркнув спичкой, Суйгецу зажёг предусмотрительно воткнутый у входа факел, впитавший сырость фитиль долго не хотел загораться и изрядно дымил, однако его тусклого света было достаточно, чтобы осветить низкий потолок пещеры и поросшие мхом неровные стены. Суйгецу прошёл вперёд и остановился у противоположной стены, Карин посеменила следом, настороженно оглядываясь и стараясь не слишком отставать.
– Ну вот, – по-хозяйски развёл руками Суйгецу, оглядев стену, сложенную из каменных плит,
на которых были высечены имена. – Хозуки Генгецу, он же Второй Мидзукагэ. – Он указал пальцем на плиту, расположенную прямо перед ним. – Многие считают, что он был символом расцвета Хозуки. Но лично я думаю, что именно из-за него клан так быстро захирел и почти полностью выродился. – Он помолчал, разглядывая высеченное в камне имя великого предка. – Второй Мидзукагэ был одержим идеей величия клана Хозуки. И, ты знаешь, у него была своя теория. Он насильно переженил самых выдающихся шиноби клана и считал, что это будет способствовать усилению Хозуки. Думаю, они бы нашли общий язык с незабвенным Орочимару. – Суйгецу оглядел всю стену, вздохнув. – Но в результате кровосмешения уже дети самого Второго были на порядок слабее него, а внуки почти полностью потеряли способность генерировать чакру и использовать техники. – Он помолчал. – Ты наверно, гадаешь, как же так вышло, что родился гениальный я? – Он бросил смешливый взгляд на Карин, та скептически искривила губы, однако ничего не ответила. – Я тебе расскажу, только должен предупредить: это история, леденящая кровь и прошибающая слезу. Все, кому я рассказывал её, рыдали в голос. Даже приснопамятный Джуго. – Он картинно вытер глаза рукавом и медленно пошёл вдоль стены, бездумно ведя по ней ладонью. – Мама унаследовала от Хозуки очень мало, и дед, двоюродный брат Второго, махнул на неё рукой, выдал за соседа, с которым они с детства дружили. – Суйгецу дошёл до дальнего угла, остановился, подняв факел на вытянутой руке, и, прищурившись, читал имена родственников на плитах. – Отец даже не был шиноби.– Пф, – в очередной раз презрительно фыркнула Карин. – Значит, ты даже не Хозуки?..
– Я знал, что тебе понравится эта история, детка. – Суйгецу посмотрел на неё и криво усмехнулся. – Наверное, ты можешь представить, каково же было удивление нашего обожаемого дедушки, когда, будучи семи лет от роду, мой старший брат Мангецу у него на глазах легко и непринужденно прошёл сквозь стену, использовав Технику растворения тела, которой не владел никто из детей клана нашего поколения, – продолжил он глухим голосом. – В тот же день дед забрал брата к себе, дал фамилию Хозуки и разработал план его обучения и тренировки. Мы с мамой и папой ездили навещать его по субботам. – Он воткнул факел в подставку на стене и присел на корточки, медленно провёл пальцами по высеченному в камне имени брата. – За три года дед сделал из Мангецу настоящего монстра и всё время сетовал, что мальчика не отдали ему раньше, мол, упустили столько драгоценного времени. Конечно, со Вторым брат не мог сравниться, но своих дядьёв уделывал легко, и даже дед, сражаясь с ним, никогда не делал поблажек. – Суйгецу вздохнул и сделал несколько шагов обратно, остановившись у одной из плит, Карин догадалась, что это была могила его дедушки. – Как только братец вступил в Семёрку мечников в возрасте десяти лет, дедуля принялся за меня.
Карин не заметила, как подошла ближе, завороженная нехарактерным серьёзным голосом надоедливого напарника и, что уж там говорить, интересным рассказом. Суйгецу, казалось, смотрел сквозь стену, не моргая, только временами чуть щурился, как будто вспоминал что-то особенно неприятное.
– Так вот, – неожиданно встрепенулся он. – Братец делал недюжинные успехи в мечниках, он стал единственным, кто научился обращаться со всеми мечами, и только ему покорился Хирамекарэй. – В тихом ровном голосе мечника Карин уловила гордость с примесью горечи. – Остатки клана, да и другие шиноби, относившие себя к элите, возлагали на братца большие надежды. Хозуки Генгецу был, конечно, психом, но во время его правления в Тумане жилось неплохо. В любом случае лучше, чем после него, и уж точно не так паршиво, как во времена Кровавого тумана. В общем, планировался государственный переворот. Дед к тому времени уже помер, но успел вдолбить в голову брату, что тот должен стать Мидзукагэ. В клане опереться ему было не на кого – сильных шиноби там не осталось – зато Мечники охотно поддержали его. Я тогда уже тоже был в мечниках, «новое поколение». Резерв. Брат ничего не рассказывал, считал малолеткой, наверное. Хотя Хару-чан говорила, что так он пытается меня уберечь. – Он замолчал, нахмурившись. – Однажды он просто не вернулся. Не знаю, каким чудом его похоронили в фамильном склепе, может быть, это была попытка Ягуры создать видимость ослабления террора. Кто знает?.. Впрочем, это и не важно. Довольно скоро я попал к Орочимару, и началась моя жизнь подопытного кролика.
Суйгецу решительным шагом вернулся к плите, за которой покоился Второй Мидзукагэ, деловито оглядел её и, скинув плащ, бросил через плечо:
– Я смотрю ты не сильно впечатлилась, детка? Тогда давай покончим с этим поскорее, – он засучил несуществующие рукава. – Доставай инвентарь, и будем расковыривать. Не забудь прищепку, а то вонища будет… – Он картинно зажал пальцами нос.
Карин протянула ему молоточек и стальной клин, при помощи которых Суйгецу принялся отбивать цемент вокруг плиты. Выполнив уже заученную последовательность действий, Суйгецу передал напарнице баночку с образцом и снова замуровал двоюродного дедушку в стене.