Элемента.М

– Деда, смотри, у меня юбка-солнце, - и девочка снова покружилась.

Дед кивнул и пошел в дом.

– Шурка, ужинать то будем?
– спросила вслед ему бабушка.

– Так собирай!
– ответил дед.

– Пошли, унучка, пошли! Никто сегодня к нам не приехал!
– сказала она девчонке и тоже зашла в дом.

Ева смотрела как девочка еще немножко попрыгала на скакалке, но быстро запуталась в ней и бросила это занятие. Как она собрала в коробочку разбросанные мелки и забрав их с собой, тоже ушла.

– А скакалку?
– сказала ей вдогонку Ева.

– Это тебе, - сказал, улыбаясь Дэн.

Из-за забора на их голос, загремев цепью, выглянула собака и внимательно уставилась на Еву.

– Амурчик! Мальчик мой!
– кинулась она к нему. Пес ничего не понимал, но доверчиво завилял хвостом. Ева протянула руку к морде. Пес внимательно посмотрел на руку и принюхался. И она села, обняла его и заплакала. Пес жалобно заскулил ей в ответ. А потом из двери вышла тощая девчонка и прямо с крыльца что-то кинула собаке и снова убежала. Пес вырвался от Евы и побежал грызть то, что ему кинули.

– Собаку нельзя кормить костями!
– возмутилась Ева.

– Наверно, в свои девять лет ты этого еще не знала, - ответил за девчонку Дэн.

– Мне восемь!
– возразила Ева.

– Правда? А выглядишь на все девять!
– он помог ей подняться.

Они сели на крыльцо. Дэн протянул руку и достал тарелку с вишней.

– Если мы это сейчас съедим, подумают, что это были куры!
– предложил он.

– У меня, наверно, не получиться, - засомневалась Ева.

– Ну с собакой целоваться получилось, может и с вишней повезет, - и он протягивал ей тарелку.

– В моем детстве вишня была вкуснее, - сказала Ева, скривившись и выплевывая в сторону косточки от ягоды.

– Определенно, - поддержал ее Дэн.

– Знаешь, судя по тому как у меня болит затылок, мне кажется, я упала и ударилась головой, - сказала она, прижимая к своему затылку руку.

– Черт! Я забыл, что ты частично остаешься!
– подскочил он, - Руку!

– Стой!
– сказала она, - что бы там сейчас со мной не случилось, спасибо! Это - лучшее из того, что когда-нибудь случалось в моей жизни!

Он прижал ее к себе и вернул в настоящее.

 К счастью, ее тело упало не навзничь, а сначала, судя по согнутым ногам, осело вниз, и лишь потом ударилось головой об пол. К счастью, было так рано, что вся больница еще спала и никто в ее палату не заходил. А в палате из-за оставленного открытого окна было очень холодно. Дэн помог Еве подняться и закрыл окно. Она, конечно, хорошо так стукнулась головой, но терпимо. Он уложил ее на кровать и надежно укрыл одеялом. Пытался сидеть с ней рядом, но замерз, и она позвала его к себе под одеяло.

– Как голова?
– спросил он, предлагая ей своё плечо вместо подушки.

– Гудит. То ли от удара, то ли от вчерашнего лекарства, - ответила Ева.

– Подозреваю, что и от того и от другого, - серьезно сказал Дэн.

– Может, ты мне уже расскажешь кто ты? И кто я? И что это вообще за хрень происходит?

– Мне показалось, что тебе понравилось, - расстроился Дэн.

– И да, и нет, - уклончиво ответила Ева, - Не переводи опять стрелки. Рассказывай!

– Версия с инопланетянами проканает?

– всё равно пытался пошутить Дэн.

– Проканает любая версия, если она окажется правдой, - Ева была настроена серьезно.

– Хорошо!
– сказал Дэн.

И он рассказал ей про алисангов все что знал сам. Постарался ответить на все ее вопросы. По крайней мере на те, на которые у него были ответы. Но на самый главный вопрос ответа у него не было. Кто она он не знал.

Они проговорили до самого рассвета, но больница проснулась раньше. Захлопали двери, загремела посуда, зашаркали ноги по плиточным полам, захлюпали тряпки санитарок в ведрах с водой. Больница проснулась и ожила, и вслед за ней подтянулся запоздалый рассвет.

Дэн вылез из-под одеяла, но не торопился уходить – так и сидел у Евы в ногах на кровати, даже когда приходила Губастая с градусником, даже когда заходил дежурный врач. Даже когда над деревней стало подниматься холодное зимнее солнце он все рассказывал ей про своё тайно существующее закрытое для посторонних сообщество красивых и одаренных уникальными способностями людей, к которым Ева нежданно-негаданно примкнула.

 - Скажи, а почему я сначала не могла даже тапочки поднять, а потом и собаку обнимала и ягоду ела, и даже чувствовала ее вкус при этом.

– Я, конечно, не уверен, но мне кажется, что дело в вере. Ты поверила, и у тебя стало получаться больше.
– сказал Дэн.

– Я поверила и стала увереннее. Даже не задумывалась раньше о том, что это однокоренные слова! Вера и уверенность!
– поразилась Ева, - Слушай, а третий глаз какой-нибудь у меня при этом не открылся?

– Тебе твоих двух мало что ли?
– усмехнулся Дэн.

– А ума? Ума не прибавляется? Мне кажется, я прямо умнее стала.

– Тебе кажется, - ответил Дэн, но Ева только укоризненно покачала головой в ответ на его шутку и все не унималась.

– Скажи, а в твои воспоминания я могу попасть?

– Если я тебя возьму.

– Но ты же возьмешь?
– и она с такой мольбой заглянула в его глаза, что впору было прослезиться.

– Вот подлиза!
– возмутился парень.

– Ну, пожалуйста, пожалуйста!
– уговаривала она.

– Давай начнем с кого-нибудь попроще, - не поддался он, - заодно и потренируешься, - Выбирай!

– Кого выбирать?
– не поняла Ева.

– Чью память навестим, - развел он руками в ответ на ее непонятливость.

– Что прямо кого хочу?

– Да, из тех что сейчас здесь в больнице, - кивнул он.

Ева на секунду задумалась.

– А Губастую можно?

– Конечно! Только она сменилась уже, кажется.

– Вот хитрая падла! Как знала!
– сокрушалась Ева.

Она искоса посмотрела на Дэна, который болтал ногой с равнодушным видом. Ему было всё равно. "Значит, Губастая ему фиолетово, - подумала Ева, - А может вида не подает, знает, ведь, что сменилась!"

– Хочешь к старушкам моим сходим?
– предложил Дэн, - Там, правда, такие потемки иногда! А иногда ничего.