Элемента.М

Но тут в коридоре Ева услышала голос Третьей медсестры.

– Давай к Третьей!

– Не вопрос!
– легко согласился Дэн и взял ее за руку, - ложись поудобнее и вдыхай.

Получилось с первого раза.

– Теперь смотри, - стал тихонько пояснять ей Дэн, - Из другого измерения все мы сначала просто видим людей, так же, как всегда. Надо сосредоточиться. Я, например, когда только учился, выбирал какую-нибудь не бросающуюся в глаза деталь и начинал ее рассматривать, чтобы сосредоточиться.

– Деталь чего?

– Деталь одежды, прически, чего-угодно. Пуговицу на халате, например, завиток волос.

– И что потом?

– И потом, эта деталь словно начинает растворяться у тебя перед глазами, и ты увидишь проход.

– Как-то неприятно звучит "проход" - сморщилась Ева.

– Называй как хочешь. Портал приятнее звучит?

– спросил Дэн.

– Нет. А как-правильно-то?

– Искривление пространства в сторону субъекта, - ответ Дэн.

– Жуть какая! Пусть будет проход, - наконец, согласилась она.

– Нет, всё же пусть будет искривление пространства, - передумал Дэн, - проходы будут потом, а то ты, запутаешься.

– Ладно, - согласилась девушка, - искривится пространство, дальше что?

– Дальше ты поймешь, что ты можешь этим искривлением управлять, то есть сделать этот "проход" - и он пальцами изобразил кавычки, - шире. Можешь просто его расширить настолько, чтобы осмотреться, но не входить.

– Что я должна увидеть в этом "проходе" - она передразнила его движение.

– Вот этого я не знаю. Я вижу комнату. Комнату со множеством дверей. Я бы даже сказал что-то вроде домашнего кинотеатра.

– Кинотеатр!?

– Да, но хватит теории. Пошли!

– И они осторожно вышли в больничный коридор.

Еве было непривычно и немного страшно. Она вцепилась в руку Дэна и шла за ним медленно и осторожно и очень волновалась. Первый раз все-таки! А Дэн был собран и спокоен - для него это было обычное дело – а еще он время от времени поворачивался пока они шли по коридору и беззвучно смеялся над её, видимо, глупым выражением лица. Но Еве было не до его насмешек.

К удивлению, обоих, медсестра Номер Три стояла в вестибюле не одна. Она разговаривала с подругой. В длинном пуховике и вязанной шапке эта девушка была Еве смутно знакома. Говорили о ногтях.

– Да зря ты расстроилась! Очень красиво!
– успокаивала Третья подругу, рассматривая ее ногти.

– Ну, не совсем плохо, да! Но всё равно не то! Крольчиха делала лучше, - возражала расстроенная подруга.

Дэн знаками предложил Еве сосредоточиться именно на одном из этих сделанных витиеватыми узорами фиолетовых ногтях. «Да, действительно красиво!» - подумала Ева, глядя на крупный аккуратный ноготь девушки издалека, боясь подходить ближе и невольно переводя взгляд на свою кисть. Увы, ее уход за руками в больничных условиях оставлял желать лучшего. «Надо же, в такой глуши, а тоже ногти себе делают! Еще и придираются! Вот выпишусь и тоже что ли рискнуть?» - Ева никогда не наращивала себе ногти. Дэн подергал ее за руку, напоминая, что нужно сосредоточиться. Да, чужие ногти со свежим маникюром явно был не тот предмет, который способствовал концентрации. Ева перевела взгляд на лицо девушки. И хоть до этого она хотела проникнуть в память именно медсестры, но сейчас ее больше занимала именно эта смутно знакомая девушка и Дэн не возражал. И не торопил.

 На лице у девушки прямо по центру щеки был едва заметный под слоем косметики шрам. Довольно старый шрам, явно полученный в детстве, так как он с того времени немного деформировался и растянулся. Ева это точно знала, потому что у нее был почти такой же только на лбу. Сейчас его было почти не заметно, так как у Евы он не только растянулся, но еще и поднялся с центра лба к линии роста волос и стал совсем незаметен. Еве было семь лет, когда она его получила. И ей повезло больше, что рана была на лбу. Ее подружка была выше, ей осколком стекла порезало щеку. В тот день они залезли в заброшенный дом, а мальчишки кинули в окно камень. И тут Ева ее узнала! Это же и есть ее отчаянная подруга Танька Гаврилова! С ней они в детстве жевали черный вар вместо жвачки, отыскивая застывшие капли и даже целые лужи его в разрушенном здании старого склада. А потом целый день вся еда для них имела одинаковый вкус гудрона. С ней они полдня валялись в мягкой стекловате, а потом всю ночь чесались и плакали от саднящей боли. Каким бы бесцветным и неинтересным было Евино детство, если бы не она! И в этот момент где-то прямо перед Танькой и произошло это "искажение пространства", как назвал его Дэн. И Ева сразу поняла, что это именно оно. Она уже не видела ни Таньку, ни медсестру, ни вестибюль, она видела что-то действительно похожее на комнату, в которую ее тянуло. И чем сильнее Еве хотелось туда войти, тем шире становился обзор. Она хотела сделать шаг, когда Дэн остановил ее.

– Готова?
– спросил он одними губами.

Она кивнула и вошла. Она словно опоздала на сеанс, но её впустили и задернули за ней плотную штору. Она ничего не видела вокруг – глаза еще не привыкли к полумраку - только ярко светящийся экран, на котором разворачивалось действие фильма.

– Да знаю я, что Крольчиха закончила Художественный техникум, - приглушенно, но Ева слышала, что девушки продолжали свой разговор.

И на Экране памяти Татьяны Гавриловой Ева увидела ту самую Крольчиху, склонившуюся над Танькиными руками. Крольчиху Ева узнала. Она была такого же возраста, как и Танька, старшее Евы года на два. Прозвище свое она получила за крупные передние зубы, а на самом деле ее звали Светка. Светка Васькина. Довольно бойкая девица была эта Васькина в детстве. Могла и поколотить, особенно за прозвище это - Крольчиха. Ева ни за что бы не поверила, что она Художественный техникум закончила. Ей бы в трактористки или слесари пойти. Но вот эта самая Васькина прямо перед Евиными глазами со странной ассиметричной стрижкой и разноцветными волосами, смешно распадающимися в разные стороны на макушке прядями, словно уши того самого кролика, на которого она и так была похожа. И сплошь покрытое сережками ухо, и даже сережка в носу. Да, неформальный у нее видок, ничего не скажешь!

– У нее и вкус был и талант. И вообще она лучше ногти делала. И татухи рисовала классные. – упрямо возражала Танька.

– Ты и татуху набила что ли у нее?
– ужаснулась Третья.

– Я? Ты че! Нет, конечно! Я альбом у нее видела с эскизами. Там такая красота! Есть и маленькие рисунки, и целые картины. Картины вообще цветные. Причем, знаешь, есть там всякие черепа, кровища, они, типа, больше востребованы. А для себя она всяких единорогов, фей, эльфов рисует. Вот эти вообще отпад. Она мне их по секрету показывала.

Ева смотрела как завороженная на сменяющееся яркие изображения нарисованных волшебных персонажей на экране и не сразу поняла, что Дэн дергает её за руку. Она с неохотой отвлеклась, а он показывал ей что изображение на экране было трехмерным и в него можно войти. И они вошли, но оказались в тумане, который моментально рассеялся, и они оказались в воспоминаниях.

 Комната была небольшая, и не только над столом, за которым сидели девушки, во всём помещении ярко горел свет. Крольчиха делала Таньке ногти. Танька смотрела альбом с рисунками, которые так понравились Еве. Громко играло радио. Возможно поэтому девушки не разговаривали, а возможно, наоборот, радио орало, потому что им не о чём было говорить. Ева осмотрелась. И вздрогнула от неожиданности, и интуитивно прижалась к Дэну, который ободряюще погладил её по плечу, давая понять, что бояться нечего. Оказалось, девушки были не одни. На кушетке, похожей на больничную сидел парень в черной куртке из искусственной кожи, которая была ему размера на два велика и неестественно топорщилась. В толстовке ядовито-желтого цвета, капюшон от которой лежал у него поверх куртки, парень со скучающим видом тоже листал альбом с эскизами татуировок. Кроме этих троих в комнате находилось еще одно живое существо, мирно растянувшееся на коряге. Ева не знала, ядовитая ли эта змея в аквариуме, но в душе порадовалась, что аквариум был закрыт со всех сторон. Змей на их с Дэном появление, к счастью, никак и не отреагировал, впрочем, как и все остальные в этой комнате. Светка что-то сказала своей клиентке Таньке и вышла. Неожиданно парень оживился, отложил альбом, бросился к стоящему рядом с кушеткой шкафу и начал что-то торопливо в нем искать.

– Виталя, не надо, - пытаясь остановить его, что сквозь орущую музыку казалось непросто, и нервно оглядываясь на дверь, просила Танька, - Слышишь? Не надо!

Но парень не унимался. От шкафа он перешел к столу, за которым сидела девушка. И здесь, видимо, нашел что искал. Он достал из нижнего ящика альбом и тут же с довольным видом засунул его под куртку.

– Виталя, положи на место!
– пригрозила ему девушка, правда, вяло и только на словах, так как одна рука у нее была засунута под специальную лампу.

– Тихо!
– властно осадил он Таньку и тут же со своей находкой выскочил во входную дверь.

Повешенные над входом колокольчики мелодично и громко зазвенели и на их звук из-за дверей выглянула хозяйка и вопросительно уставилась на Таньку.

– Курить пошел, - сказала клиентка с невинным видом рассматривая свои новоиспеченные ногти.

Светка снова исчезла за дверями и снова вернулась буквально через пару секунд неся еще один небольшой альбом.

– Можешь еще этот посмотреть, - она освободила на столе место. - Это чисто для девачкав. Бабочки всякие, ну, ты сама увидишь.