Элемента.М

– Да вообще пока не в себе. Вернее, наоборот, ведет себя как ни в чём ни бывало. Как будто и не пропадала она вовсе, и на улице уже не зима. Мамку чуть не отлупила, соседей выгнала, чтобы чушь всякую не несли. Одно слово, жжет! Пойду навещу ее, может к вечеру оклемается.

Ева невольно заметила, что рассказ за эти полчаса оброс еще более красочными подробностями, но ничего не сказала. Ксюха, наконец, вышла.

– Теперь ты можешь рассказать, что там было на самом деле? – спросила Ева.

– Теперь могу, но как выяснилось, у меня есть срочный разговор к главврачу, - сказал он устало.

– Да, брось, Дэн, никакой он не срочный. Тетку мою уже давно похоронили, и чего теперь это ворошить? – примирительно сказала Ева.

– Тебе кажется, что все так просто? Подумаешь, убили пожилую женщину в Доме престарелых? Ей и так недолго оставалось? А если это маньяк? А если всем там угрожает теперь опасность? Думаешь все это пустяки? – первый раз за все эти дни разозлился Дэн.

– Нет, Дэн, нет, я совсем так не думаю! – возразила в ответ на его гневную тираду Ева, - Тем более, если ты не забыл, это моя тетка. Просто я знаю об этом кое-что еще.

Он посмотрел на нее вопросительно.

– Например?

– Мне вчера бабка твоя сказала, что она знает кто ее убил, и даже знает, что вышло это случайно, - выдала одним залпом все свои козыри Ева.

– Я надеюсь, это была не Купчиха, - предположил Дэн тоже что вчера и сама Ева.

– Нет, это была Вера Пална, - сказала Ева, - она дала ей зачем-то свои таблетки, а они у нее с пчелиным ядом. А у теть Зины была на него аллергия, и в-общем, не маньяк это никакой, просто несчастный случай.

– Таблетки с пчелиным ядом? – удивился Дэн.

– А что? – не поняла Ева.

– Ну, насколько я знаю, он только наружно используется, - пояснил он, - Вечно эти бабки рекламы всякой насмотрятся и начинают заказывать себе всякую херню!

Ева прямо обрадовалась, что гнев его обратился с нее на невинных бабок, хотя и она была ни в чем не виновата.

– Тогда и язык этот распухший понятен, - продолжал выстраивать свои гипотезы Дэн, - Кто ты говоришь еще это видел?

– Доктор Айболит, - вспомнила Ева только прозвище пожилого доктора.

– Пойду ка я с Сергеем Алексеевичем поговорю, - сказал Дэн, - он как раз сменился.

И Дэн снова встал.

– А если он не станет с тобой об этом разговаривать? – в вдогонку ему поспешно возразила Ева, - У них же типа заговор молчания, наверно.

– Дорогая, ты как-то меня недооцениваешь, - улыбнулся он и вышел.

– Дорогая. Недооцениваешь, - передразнила его Ева вслух.

Она то его как раз, наверно, слишком переоценивала, а в результате все свои новости выболтала, а от него так ничегошеньки и не узнала. И после завтрака, который принесли с кухни, решила непременно навестить свою Кэкэчэн. Э, нет, есть еще чем удивить его сегодня!

Как Дэн и говорил, состояние его бабки было удручающим. Она смотрела куда-то в одну точку и ни на что не реагировала. Ева надеялась, что настоящее имя ее разбудит, но и это не помогло. Не слышали ее Добрые духи, а может, наоборот, она с ними сейчас уже и разговаривала. Так ничего и не добившись, Ева, понурив голову, вышла. Ну, почему, почему она вчера была такой дурой и так быстро ушла? Надо было сидеть до последнего, и узнать все и про ее жизнь, и про ее внучку. Еще столько всего не успела Ева узнать, и больше всего она боялась, что уже никогда и не узнает, ведь она сказала чувствует, что скоро умрет. Словно специально, в коридоре она чуть не столкнулась с Верой Павловной, и Ева невольно шарахнулась от нее в сторону как от моровой язвы. А что если это она что-то сделала Евдокии Николаевне? Интересно, а знает ли она, что ее внучка? Ева невольно обернулась, чтобы посмотреть в какой комнате она живет. Волошинская как раз заходила в дверь, которая была через комнату от Купчихи. По иронии судьбы комната между ними как раз была бывшей комнатой ее тетки. Еве нестерпимо захотелось побывать и в ее комнате, а еще лучше, в ее голове. И она точно знала, кто ей в этом поможет. Вот только как бы его поймать?

Ева очень удивилась, когда она еще не успела перевести дух, вернувшись в свою палату, а ее неуловимый Дэн вдруг пришел сам с двумя обедами на подносе и как ни в чём ни бывало устроился обедать рядом с ней на тумбочке. Есть в тишине было необычно, но и он о чём-то сосредоточенно думал, и у Евы в голове мелькали мысли одна безумнее другой.

– Мне кажется, нам надо поговорить, - сказал он, наконец, когда тарелки опустели, и у Евы тут же встал поперек горла весь ее обед. Перед глазами невольно возник образ несчастной собачки, которую тоже вот так досыта накормили прежде чем утопить. К тому же, если парень начинает разговор с девушкой такими словами, все, дело – труба, похлеще чем у Муму. Она заранее настроилась на худшее и это моментально отразилось на ее лице.

– Что с лицом? – едва взглянув на нее, спросил Дэн, выуживая со дна стакана кусочки вареных сухофруктов.

– Ничего, - как можно более равнодушно ответила Ева.

– Ну, я же вижу, - он как ни в чем ни бывало стучал по дну стакана, перевернув его вверх тормашками. Мягкая разваренная абрикосина нехотя, но все же сползла по стенке стакана прямо к нему в рот, и совершенно довольный собой, он поставил на тумбочку пустой стакан и пристально уставился на Еву.

– Я не все тебе, наверно, успел рассказать и про мою Купчиху, и про Волошинскую, а тебе, я думаю, можно это знать, поэтому я унесу сейчас эту посуду и до самого вечера буду в твоем распоряжении. И про Васькину заодно расскажу.
– сказал он и встал.

– Нет!
– чуть не крикнула Ева в ответ на это его совершенно невинное телодвижение, и повторила уже более спокойно, но не менее убежденно, - Нет! Посуду санитарка унесет. А не унесет, так хрен с ней, пусть стоит. Рассказывай!

Она уже поняла, что совсем не для того чтобы разорвать с ней отношения начал он свои разговор сакральной фразой «нам нужно поговорить», но чувство тревоги ее еще не отпустило. К тому же она не хотела совершать ошибку, допущенную ей с внезапно онемевшей старушкой. Если решил рассказывать - пусть рассказывает. Здесь и сейчас, никуда больше не отходя.

– Ладно, - легко согласился он, - можно я только кресло к тебе поближе передвину?

Он посмотрел на Еву как на буйно помешанную, которую никакими своими действиями он не хотел сейчас расстраивать. Она криво усмехнулась.

– Ну с чего начать? – спросил он, - С Васькиной?

– Давай с Васькиной, - улыбнулась Ева, потому что только что в ее голове преданное животное не понесли за пазухой топить к лодочной станции, а маленькая беленькая собачка сама, весело махая хвостиком побежала вслед за хозяином прочь из этой деревни. Хэппи энд! Тучи развеялись, и Ева готова была выслушать что угодно.

– В-общем, как я тебе уже сказал, Васькина эта умерла, - и он зевнул, словно это было для него самым обычным делом - вытаскивать с того света неразумных людей, - Глупо умерла. Случайно. Помнишь змею, что сидела у нее в аквариуме на работе?

Ева кивнула, эта змейка ей сразу не понравилась.

– Теперь я понимаю почему она решила ее отпустить. Видимо, действительно, готовилась к отъезду. А поскольку считала ее безобидным полозом, то так со змеей в руках и отправилась куда-то в лес вверх по ручью, - он откинулся и вытянул свои длинные ноги, - Змей тот сначала сидел смирно, но как раз в тот момент, когда она его с руки стала на землю спроваживать толи волю почувствовал, и решил отомстить за годы, проведенные в плену, толи запах свободы ему голову вскружил, но тяпнул он Светку за руку со всей дури и потом только свалил. Девушка укусу этому внимания особо не придала, она и правда, к нему как к домашнему животному относилась, сказала: «Вот дурачок!», и пошла себе обратно. Но по дороге ей стало плохо, она полезла в ручей, чтобы умыться, подумала, что ей голову напекло. Увидела, что из двух крошечных ранок струиться кровь, пыталась ее смыть, потом зажала их рукой и пошла дальше, но в том месте, где раньше, был мост и по краям ручья лежат огромные валуны, она на одном из них поскользнулась, упала, и ударилась головой.