Элемента.N
Шрифт:
– Да, а там посмотрим, - согласился Дэн.
– А там посмотрим, - повторил Дэн вслух, беря старушку за руку. Она ожидаемо никак не отреагировала, и Дэн стал затягивать на худой руке манжету тонометра, чтобы измерить давление.
– А где Ева? – неожиданно спросила старуха, не поворачивая головы.
Дэн замер и уставился на её ничего не выражающее лицо.
– Ева? – переспросил он.
– Ева обещала мне помочь, - прозвучал старческий голос с нотками обиды в нем.
– Сара? – догадался Дэн.
– Да, - всхлипнула старушка, - Я так давно её жду.
– Сара, мы пока не знаем, как тебе помочь, - пытался объяснить ей Дэн, -
– Нет, вы врёте! Вы бросите меня, как бросил он. Бросите и не вернётесь! – почти кричала она.
– Сара, пожалуйста, не кричи, тебя могут услышать, - пытался успокоить её Дэн, но было поздно – дверь в комнату открылась и на пороге стоял Шейн.
– Она очнулась? – спросил он удивленно.
– Нет, Шейн, - вздохнул Дэн, - не она. Сара.
Шейн закрыл плотно дверь и подошел к кровати.
– О, великолепный Шейн! – разразилась Сара новой порцией криков, - Который не смог простить своей несчастной жене потерю ребенка! Её несчастное тело еще не остыло, а он уже женился на другой!
И эти обвинения, прозвучавшие неожиданно звонким для старушки голосом, и эти истеричные нотки в нем повергли стоящего возле кровати мужчину в шок. Он опустился на колени и накрыл морщинистую ладонь своей рукой.
– Эмма!? – спросил он тихо, но был услышан.
– Не произноси это имя! – взвизгнула она, - Эмма умерла! Слышишь, умерла вместе с нашей дочерью!
– Шейн, Виктория жива, я точно знаю, - пытался успокоить своего наставника Дэн, глядя на его безумное лицо.
– Виктория? – услышала новую для себя информацию Сара, - Ты назвал её Виктория? В честь той победы, что ты одержал над её матерью? Или надо мной?
– В честь самого постыдного поступка, который я совершил в своей жизни, - немного пришел в себя Шейн, - Эмма, я просто пытался выжить, выжить, чтобы помочь тебе. Но я не оправдываюсь, я не имел права этого делать. Лучше бы я умер вместе с тобой. Но как ты… я не понимаю…
Старуха молчала, и эта неизвестная Эмма вместе с ней.
– Ранк сказал, ты ушла, потому что ничего не хотела помнить и ничего не хотела знать. Да, я женился, но я никогда, никогда её не любил.
– А меня ты когда-нибудь любил? – спросила Эмма.
– Эмма, если я кого-нибудь и любил в своей жизни, то только тебя одну, - ответил Шейн.
– Я не верю тебе, - сказала она жестко, - Ты врешь мне, так же, как врал Ранк.
– Ранк использовал тебя, Эмма! – с чувством выкрикнул Шейн, - Я просил, я умолял тебя ему не верить, но разве ты меня слушала?
– Ты позволял ему меня использовать!
– не унималась она, - Это было так смело, так перспективно, так захватывающе – вы мечтали изменить этот мир! У вас в руках было оружие, способное оживлять людей, и вы упивались своим могуществом.
Если Дэн что-то и понимал, то только то, что слышал фамилию Ранк. Феликс Ранк – был другом его девушки. И если это не очередное грёбаное совпадение, то Арсений был бесконечно прав – и Шейн и Франкин, и эта бабка, и эта непонятно откуда появившаяся Эмма – всё связано.
Шейн понуро молчал, опустив голову и прикрыв глаза.
– Эмма, прости меня, - сказал он тихо, - Прости, я должен был запретить ему использовать тебя для наших опытов. Сейчас я понимаю, что должен был.
И Дэн видел, как из-под ресниц по его щеке покатилась слеза. Дэн чувствовал себя лишним, но он уже не мог встать и уйти, не мог и пошевелиться, боясь обнаружить свое присутствие. Он словно случайно оказался на сеансе спиритической связи и хоть мало что понимал, но почему-то переживал. За обоих.
Эмма долго молчала, молчал и Шейн.
– Я хочу видеть Еву, - сказала она неожиданно.
–
Сара, она не знает, как тебе помочь, - попытался снова объяснить Дэн.– Скажи ей, что меня зовут Эмма Браун, - произнесла она и старушка на кровати судорожно вздохнула, словно её отпустило что-то, сжимавшее грудь.
– Евдокия Николаевна, - с надеждой обратился Дэн к старушке, но реакции, как и прежде не было.
– Эмма, - Шейн потряс старушку за руку, на которой так и осталась жесткая манжета. Ответа тоже не последовало. Шейн аккуратно сдернул с её руки эту оставшуюся от тонометра часть и подал её Дэну:
– Мне кажется, давление у неё как всегда, в норме.
Дэн кивнул.
– Значит, эта девушка, Ева, может чем-то помочь моей жене? – устало спросил Шейн, поднимаясь с колен.
– Не уверен, - пожал плечами Дэн, - Значит, эта Эмма Браун ваша жена?
– О, друг мой, это такая длинная история, такая бесконечно длинная история, - вздохнул Шейн.
Глава 11. Потерянная любовь
В маленькой Евиной квартире еще никогда не было столько народа. На разных концах дивана сидели: Шейн, вполоборота к нему, поджав под себя ногу, Арсений, Изабеллу усадили в кресло, Дэн сидел на полу, прислонившись к стене. А Ева, комплексуя от своей безрукости, пыталась организовать на небольшом журнальном столике какие-нибудь закуски. И хоть её хором уверяли, что это ни к чему, она нарезала фрукты, хлеб, колбасу, сыр – хорошо, что она зашла в магазин! – и обрадовалась, что у нее есть четыре разных, но целых чашки, в которые она и налила всем, кроме себя чай.
Шейну во время её суеты рассказали многое о них, хоть и не всё. В-основном, то, что было так или иначе связано с его дочерью, которую умышленно не пригласили – Шейн был уверен, что не сможет говорить при ней.
– Скажу вам честно, я понятия не имел, что эта Бирюзовая чума – не просто заболевание, а Пророческий дар, - искренне развел руками Шейн, - Да, моя мать рассказала мне что над нами довлеет какое-то древнее проклятье, но она всегда увлекалась какими-то гаданиями и верила во всю эту чепуху, а моя будущая жена жила на двадцать лет раньше меня. Я подумал, что мать просто пытается отговорить меня жить в прошлом. Мне было двадцать лет, наверно, я вообще ни о чём не думал. Я был молод, влюблен, у меня впереди была целая жизнь – определенно я был не способен о чём-то думать. Я даже не помню уже какой незначительный повод привел меня в 1963 году в тот госпиталь, где работала Эмма. Но я был сражен, покорен и взят в плен ее красотой, кротостью, скромностью. Она была для меня совершенством, и я представить себе не мог жизнь без неё. И, конечно, когда мама стала говорить о детях – я был уверен, меня это не касается. Я был уверен, что Эмма человек, а потому детей у нас не могло быть в принципе. Вторым условием было зачатье без любви – это тоже было не про меня. Не про нас.
– Без любви? – переспросила Ева, которая сначала стояла, а потом присела на пол в крепкие объятья Дэна, который не мог её к себе не прижать.
– Да, зачатье именно без любви и рождение только ребенка противоположного пола дает возможность вылечиться, но это всего лишь условия сделки с совестью. Самое страшное - цена! А заплатить придется здоровьем своего ребенка. И то, что Виктория больна – виноват только я. Но это всё будет потом. А до этого, в том далеком году, мне казалось, мы были абсолютно счастливы. И случилось чудо – Эмма забеременела. Чудом это, конечно, было для меня, а Эмма просто недоумевала чем это меня так поражает. Да, она была беременна, и я решил поделиться этим с другом. Тогда его еще звали Филипп. И он всегда был невероятно талантлив.