Елена Троянская

— Да, ты прав.

И, повернувшись к нам, признался:

— Я родился царевичем, но узнал об этом совсем недавно.

— Как это случилось? — не унимался Агамемнон.

— В моей судьбе происходили внезапные перемены. Но давайте подождем, пока все соберутся. Эта история потеряет увлекательность от повторения.

Агамемнон что-то проворчал в ответ, затем наполнил вином золотой кубок.

— Надеюсь, чаши у всех полны? — многозначительно произнес он.

Гости стояли с пустыми руками. Менелай рассыпался в извинениях. Мне было невыносимо видеть его таким.

— Вина у нас предостаточно, и, если гости пожелают, они нальют себе, — сказала я, глядя на Агамемнона.

— Полагаю, пора вручить подарки, которые мы привезли, — проговорил Парис.

С этими словами он подал знак одному из своих слуг-троянцев.

— Я не смею принять более ни одного знака внимания со стороны великого царя Спарты и ее царицы, пока не засвидетельствую своего глубокого почтения к ним.

Два человека с трудом внесли в зал большой бронзовый треножник удивительной формы. Ножки имели вид орлиных лап, сжимающих земную сферу, а на узорной металлической подставке покоилось широкое блюдо для жертвоприношений.

— Под этим треножником ни разу не разводили огонь, — сказал Парис. — Он предназначен для вас.

Менелай сделал шаг вперед и погладил одну из орлиных лап. Я любовалась изящным изгибом блюда. Это было подлинное произведение искусства.

— Великолепно! — воскликнул Менелай.

— Я счастлив, что подарок порадовал царя.

— Троянские ремесленники славятся своим умением, — произнес Агамемнон голосом тяжелым, как вечерняя усталость, как общество скучного родственника, как битком набитый мешок.

— Да, мы гордимся искусством наших мастеров, — ответил Парис. — Оно к вашим услугам.

Этот обмен любезностями был мне не по душе. Но он входил в обычай. Теперь Менелай должен вручить гостю свой подарок — что-нибудь не слишком тяжелое, чтобы удобно было взять с собой.

«Я дарю тебе Елену, мою жену. Согласись, что это прекрасное произведение искусства. Надеюсь, подарок порадует тебя». С этими словами Менелай берет меня за руку и подводит к Парису.

Эта картина, как живая, пронеслась у меня в голове за долю секунды. О, если бы все так и произошло — просто, без всяких хитростей. Ведь в конечном итоге все так и вышло.

Двое рабов вкатили большой бронзовый котел. Парис с Энеем выразили восхищение и радость.

— Этой бронзы также никогда не касался огонь, — объявил Менелай.

Согласно обычаю наивысшую ценность при обмене подарками имеют сосуды, никогда не бывшие в употреблении. Впоследствии, после вручения подарка, новый хозяин также не пользовался ими. Сосуды хранились как символ почета и уважения, оказанного царю. Таким образом, ценный материал и высочайшее мастерство затрачивались на изготовление предметов, совершенно бесполезных с практической точки зрения.

Затем последовали менее значительные подарки: мечи, кувшины, кубки.

— Но куда прочнее этой бронзы священные узы между хозяином и гостем. Сам Зевс дал людям законы гостеприимства, это законы чести и доверия, — провозгласил Менелай.

Парис и Эней склонили головы в поклоне.

— А теперь приступим к трапезе!

Менелай поднял руку, призывая гостей в другой конец зала, где был накрыт длинный стол. Обычно мы пировали за малыми столами, а при большом стечении гостей накрывали много столов. Длинный же стол в этот раз устроили потому, что отец хотел слышать все разговоры, не упустив ни слова.

Этот стол представлял собой длинную доску, положенную на скамьи. За него сели троянцы, нынешние царь Спарты с царицей и бывшие царь с царицей. Мои братья присоединились с небольшим опозданием, негромко извинившись. Мне выпало сидеть между Парисом и Менелаем. Я не смела возразить, хотя очень хотела, чтобы Парис сидел дальше от меня. Чем ближе ко мне он находился, тем труднее мне было сохранять самообладание.

— Мои сыновья, Кастор и Полидевк, — представил отец моих братьев.

— Знаменитые борцы! Знакомство с вами — большая честь, — сказал Парис.

— Парис тоже неплохой борец, — заметил Эней с противоположного конца стола.

— Ну что ты! — Парис покачал головой.

— Это правда. Как и то, что он вернул себе титул и наследство благодаря победе в кулачном бою.

— Вот как? Расскажи эту историю! — попросил Полидевк.

Парис поднялся и оглядел собравшихся. Он уперся костяшками пальцев в стол, и я почувствовала, как стол задрожал.

— Я обещал, царь Агамемнон, когда все соберутся, рассказать, как вернулся во дворец к отцу. Это только часть моей истории. Но если рассказывать всю историю целиком, то, боюсь, мы не скоро приступим к трапезе.

— От этого наш аппетит только выиграет, — ответил отец. — А если слушать на полный желудок, то можно заснуть. Прошу тебя, начинай свой рассказ.

Парис, должно быть, улыбнулся: я не видела его лица, но почувствовала улыбку по голосу.

Хорошо. Я постараюсь быть не таким многословным, как певцы, которые одну историю растягивают на несколько дней.

Он вздохнул и начал:

— Много лет назад главный царский пастух Агелай получил приказ убить меня. Мягкосердие не позволило ему воспользоваться веревкой или мечом. Он просто отнес меня на гору и оставил там. Вернувшись через пять дней, он обнаружил, что ребенок, то есть я, жив. Все это время меня кормила своим молоком медведица. Тогда Агелай отнес меня к себе домой в мешке — отсюда и пошло мое имя «Парис». Я стал расти вместе с его только что родившимся сыном, среди пастухов на горе Ида.

— Эта гора находится недалеко от Трои, там еще Зевс воспитывался [12] ,— вставила Гермиона, которая прилежно изучала жизнеописания богов. — На ней много священных источников и красивых цветов.

— Ты права, царевна. Вот почему я был счастлив там. Я пас коров и…

— Еще совсем мальчиком обратил в бегство шайку похитителей коров и вернул похищенных животных, — перебил Эней, кивнув нам. — Он слишком скромен. Он не расскажет всей правды.

12

Гермиона ошибается: Зевс воспитывался на горе Ида, которая находится на острове Крит.