Эльфийка и Орден Чистоты

— А ко мне сегодня Риаган заходил. Поболтали немного.

— Вот как? — сухо откликнулся Вэйд. Попытался подняться с постели, но я уцепилась за него так, что вынужден был остаться рядом.

— Он для меня просто друг, — тихо сказала, приподнявшись и глядя ему прямо в глаза.

Вэйд долго молча смотрел на меня, потом слегка расслабился, и я облегченно опустилась на подушку, опять прижавшись к нему. Но его слова, сказанные минуту спустя, заставили досадливо поморщиться:

— Ты никогда не думала о том, чтобы уехать в эльфийские земли? На родину предков? Для тебя там более подходящее место.

— Позволь мне самой решать, что для меня подходит, — сухо возразила.

— Риаган из влиятельной темно-эльфийской семьи, — будто не услышав меня, продолжил Вэйд, — и если сравнивать с другими его сородичами, выгодно отличается от них. И к тебе неравнодушен.

— Ты меня сейчас ему сватаешь? — я прищурилась, подняв на него лицо. Он смотрел с непонятным выражением, и оно мне совершенно не нравилось. — А теперь послушай меня. Я никому не позволю решать за себя такие вещи. И уж прости, сама буду выбирать, с кем мне быть.

Теперь уже я попыталась отстраниться, рассердившись на этого твердолобого, но он не отпустил. Зарывшись лицом в мои волосы, глухо выдохнул:

— В эльфийских землях ты была бы в безопасности. Вампиры туда вряд ли доберутся.

Я не могла даже вздохнуть от накативших эмоций. Вэйд готов отдать меня другому, лишь бы я была в безопасности? От этого одновременно и горько, и сладостно на сердце.

— Мне плевать на вампиров, — выпалила, наконец, не зная, что еще сказать. — И между прочим, они и тебе угрожали. Но ты ведь никуда не собираешься бежать.

— Это другое…

Даже не глядя на него, по — прежнему прячущего лицо в моих волосах, ощутила, как он досадливо морщится.

— Для меня одно и то же, — не согласилась с ним. — И давай оставим эту тему.

Стоит или нет говорить ему о письме матери и ее предупреждении? С одной стороны, если скажу, он оставит разговоры о том, что мне будет лучше с сородичами. С другой — с него станется настоять на моем переезде из Бармина. Опять же ради моей безопасности. Может, даже герцога подключит, наплевав на гордость, и меня переведут в другой Департамент. И тогда я его больше не увижу. При одной этой мысли стало больно дышать, и я решила, что ни за что не скажу правду. По крайней мере, пока между нами все так неопределенно.

Не знаю, что сказал бы Вэйд в следующую минуту, если бы не раздался стук в дверь. Он тут же отстранился от меня и поднялся, пошел открывать. Вернулся несколько озадаченный, неся с собой посылку, завернутую в упаковочную бумагу.

— Это для меня? От кого? — спросила, охваченная неприятными предчувствиями.

— Вообще-то на нем написано мое имя, — возразил Вэйд. — Госпожа Мидиган занесла сюда, зная, что я здесь.

— А от кого? — повторила вопрос.

— Понятия не имею, — пожал плечами напарник.

Он хмурился, тоже не ожидая от загадочного подарка ничего хорошего.

— Откроешь?

Вэйд заколебался, и я умоляюще сказала:

— Хочешь, чтобы я от любопытства умерла?

— Ладно, — неохотно произнес. — Только сначала прощупаю на предмет магических ловушек.

Я похолодела. Самой такое и в голову не пришло. А ведь стоило подумать и о подобном варианте, учитывая, кому мы перешли дорогу. Если вампиры не могут к нам подобраться сами, то с них станется прислать какой-нибудь смертельный подарочек.

Вэйд поставил посылку на тумбочку у двери, подальше от меня, и стал сканировать магически. Я напряженно ждала, затаив дыхание, словно оно могло помешать процессу. Сама не решилась перестроить зрение на магическое, памятуя о том, что для меня это сейчас чревато. Наконец, Вэйд произнес:

— Никакой магии не чувствую.

С этими словами начал разворачивать упаковку. Добравшись до самой коробки, потряс ее. Внутри что-то глухо билось о стенки. Любопытство во мне разгоралось все сильнее. Да что ж там такое?

Вэйд открыл коробку и замер, уставившись на что-то, пока для меня невидимое.

— Что там? — нетерпеливо спросила, когда он закрыл коробку крышкой.

— Лучше тебе не видеть, — напряженно сказал.

— Вэйд, — я возмущенно уставилась на него и даже решила встать с постели, чтобы самой посмотреть. Заметив это, он бросил:

— Лежи. Тебе рано пока вставать.

Это я уже и так поняла. От слабости голова закружилась, вынудив плюхнуться обратно.

— Тогда сам поднеси проклятую коробку, — потребовала.

Вэйд поморщился, но зная, что я бываю не менее упрямой, чем он, все же сделал это. Поставил коробку на столик, где еще недавно находился поднос с едой, и сдернул крышку. В тот же миг я порадовалась тому, что сама не стала есть ужин. К горлу подкатила тошнота, и я поспешила отвернуться, пребывая в ужасе от увиденного. В коробке находилась отрезанная голова Винсента Сальне.

— Говорил же, что лучше не надо, — заметил Вэйд с мрачной усмешкой.

— Что это значит? — справившись с собой и напомнив себе, что я дознаватель, а не кисейная барышня, опять повернулась в сторону жуткого предмета, уже прикрытого крышкой.

— Сейчас узнаем, — напарник держал в руке записку, которая, по всей видимости, прилагалась к «подарку». — «Сожалею о досадном инциденте, повлекшем за собой неприятности не только для вас, но и для нас. Никому не позволено нарушать данные главой общины обещания. Надеюсь, этот жест послужит достаточной гарантией того, что войны с людьми мы не желаем. Более того, последствий для вас лично и вашей женщины не будет», — при упоминании о том, что я его женщина, Вэйд бросил на меня беглый взгляд, но ничего не сказал. Продолжил чтение: — «Те, кто осмелился напасть на вас без моего позволения, заслужили то, что с ними произошло. Думаю, вы поймете, что делать с моим подарком. Ангер Сальне».

Некоторое время мы с Вэйдом молчали, переваривая содержимое записки. Первой заговорила я, голос звучал глухо и сдавленно:

— Он что велел отрезать голову собственному сыну?

— Видимо, интересы общины для Ангера Сальне важнее родственных чувств, — задумчиво произнес Вэйд.

— Если он вообще способен испытывать чувства, — поежилась я, вспомнив ощущения от сканирования его эмоций.

— Как бы то ни было, для нас это и впрямь подарок, — криво усмехнулся напарник. — Вампиры официально объявили, что не станут нас преследовать.