Эльфийская сага. Изгнанник

Через Сторм (главный город провинции) пролегали караванные пути, а сам он считался негласным купеческим центром юго-востока. Из Диких Степей, Ажинабада и Аллеура денно и ночно шли обозы, груженные тюками тончайших шелков и тканей, ворсистыми коврами, благовониями, пряными специями, альхенской древесиной, драгоценными ожерельями, бусами, подвесками, экзотическими маслами и фруктами. Степные орки, владевшие тремя пустынными государствами, шли сначала сюда а, оставив в городе часть товаров, дальше направлялись к Этлене и Горам Жизни. Оттуда плелись на северо-запад, минуя узкую полосу побережья Моря Ветров, и после удалялись в богатые королевства Севера и Запада.

Нередко за трон Сторма вспыхивали ожесточенные бои. Сцапать Жемчужину Юга мечтали не только темные эльфы во главе с Брегоном, но и степные орки Ажинабада и их желтомордые сородичи из Диких Степей. Знамя владыки не редко клонилось то в одну, то в другую сторону. В последний раз удача улыбнулась королю Ыгыраку Змееносцу, и провинция перешла под власть Фаруха и Зеленого Стяга. Боевые орочьи отряды встали в Сторме сто двенадцать лун назад. По сей день королевская стража неусыпно следит за мелькающими купцами, меняющимися покупателями и неизвестными путниками — голубокожие орки-фаруханцы прекрасно осведомленные о желании гордых и алчных соседей отбить Жемчужину — всегда наготове.

Кохейлан внес Габриэла через Южные ворота в полдень второго дня. Темный эльф мчался без отдыха, сократив путь на четверть. Потянулись узкие, кривые переулки в синих тенях; повстречались сбитые из камня глухие стены, покрытые трещинами. Ступенями громоздились черепичные серые крыши, на них сушились белые, красные, черные ткани; за заборами прятались дворы, засаженные вишневыми и сливовыми деревьями. Там жители готовили пищу, растили детей, предавались радостям и печалям.

…Плащ блеснул россыпью лунных камней — Габриэл вылетел на главную улицу, окунаясь в гомон и лязг, крики и ругань. Народ в пестрых одеждах показался ему цветным бурлящим океаном. Узкоглазые скуластые гоблины из ущелья Беллийских гор сновали в ржавых доспехах, сжимая изогнутые мечи грубой орочьей работы. Степенно шагали бородатые и вечно угрюмые гномы Аскья Ладо; концы их блестящих шлемов едва достигали до конского стремени. Хитрые и юркие зеленые гоблины мелькали меж толпы, высматривая злыми похотливыми глазками кошели, набитые золотыми пейсами.

Темные эльфы-купцы, разряженные в черные шелка и атлас, бродили в окружении хорошо вооруженной охраны и сильнее натягивали на головы капюшоны, прячась от прямых солнечных лучей. Завидев благородного шерла, сородичи склоняли головы, торжественно приветствуя его прижатой к правому предплечью рукой.

Среди грубых мускулистых тел в кованых доспехах, изящных — в легких серебристых кольчугах, или кряжистых — в тяжелой латунной броне, изредка угадывались высокие и невесомые фигурки фей в платьях цвета звезд. Воздушные подолы волочились за Королевами Цветов, рассыпаясь бутонами роз и орхидей, лилий и маков, приторно орошая воздух сладкими ароматами весны. Прекрасные точеные личики с огромными, переливающимися лазурью глазами следили за молодым шерлом; хищно обнажались острые акульи зубки. Между народом Сумерек и феями Озерного края мира не наблюдалось.

Попались Габриэлу и два лесных эльфа. Жители Верхнего Мира неспешно плыли изящной кошачьей поступью. Их кожа светилась легким серебром, длинные локоны, распавшись по плечам и спине, излучали лунный свет. Лесные были облачены в длинные светло-зеленые рубахи с высокими воротниками и широкими рукавами, в узкие брюки и мягкие темно-зеленые сапоги; поверх рубах сверкали расшитые полукафтанья без рукавов, перехваченные на талии узорными поясами из мягкого аксамита. Прогуливаясь в океане криков, они тихо переговаривались, не обращая внимания на злые завистливые рожи, посмеивающиеся над их утонченностью.

Сторм считался Родиной купцов. В стенах города запрещалось чинить разбой и насилие, затевать междоусобные распри и поднимать оружие даже враждующим меж собой народам. За стенами — пожалуйста, режьте друг друга сколько влезет, но не в Сторме. За этим надежно следили Наместник Ыгырака Змееносца и суровые стражи Фаруха. С ослушавшимися не церемонились — их хватали и подвергали жестокому наказанию: сажали на кол в назидание другим.

Дважды гомон голосов прорезал звон колокольчиков, и толпа бросалась врассыпную, освобождая путь. Груженые караваны тянулись по центру пыльной дороги, повизгивая спицами круглых колес. Первый караван вошел в Сторм через Южные ворота, второй — чуть меньший удалился через Западные.

Проводя телеги прозрачными, как ледниковые озера глазами, молодой шерл проехали мимо искусственного озера в кайме серебристой ограды, и остановился у невысокой пузатой башни, сложенной из серого искристого гранита. Розовые лепестки кружились над поверхностью воды, касаясь зеркальной глади, расходившейся кругами, и застилали ее поверхность нежно-розовым ковром. За озером открывалась квадратная площадь, окруженная зубчатым забором, увитым стеблями диких вьюнов. Она давала приют торговым рядам, затянутым плоскими разноцветными крышами. Судя по громким крикам, торговля шла бойко. Даже отсюда Габриэл слышал, как торговцы зазывали покупателей на семи разных языках.

Габриэл прищурился и обвел глазами далекий горизонт. Солнечный шар, перетекавший по безоблачному небосклону, разливался в серебре городской лепнины, отражался в зеркальных украшениях купеческих повозок, играл в стальных луках седел. Вдали виднелись вершины Мертвых гор. На западе кудрявым ковром тянулись золотисто-охряные рощи Белого Леса. С востока круглыми бойницами глядела высокая каменная стена, опоясанная крытыми мостками дозорных. Выстроенная на краю горбатого хребта она оберегала покой лежавшего за ней королевства Фарух.

Время шло. Кохейлан, спрятавшись в тень башни, нетерпеливо пританцовывал, прял ушами и закидывал голову на бок, пытаясь схватить крупными зубами повод. Габриэл похлопал коня по шелку снежно-серой гривы, ниспадавшей блестящими прядями, и успокоил:

— Тихо, Льен. Потерпи.

Однако, он и сам начинал терять терпение. Брегон заверял: доверенное лицо встретит его у Башни Молчания в какое бы шерл ни прибыл время. Похоже, принц ошибся. Хилый на встречу не торопился. Старшего маршала охватил гнев — вернется в Мэрэмедэль и взыщет с Его Высочества сполна.

Из-за угла глинобитного дома выскочила толпа мальчишек. Трое были детьми черных гоблинов, один — сыном орка-фаруханца. Крича на хавал-мано, они пронеслись в сторону торговой площади, бросив короткий любопытный взгляд на темного эльфа, державшегося в седле с горделивой статью благородного воина. Тяжелый плащ струился по плечам и опускался на круп. Из темных волос, стянутых за спиной, выбилась тонкая синеватого отлива прядь и легонько трепеталась по плечу. Голубые эльфийские глаза были внимательны и холодны.

Мальчик орк отстал от друзей. Шлепая босыми ступнями по камню, он закричал на ломаном кам'рэ:

— Нужен проводник? Господин стоять у этой башни уже час!

Чумазый ребенок был одет в старую рваную рубашку из грубого льна, и выцветшие заплатанные штаны, блестевшие змейками многочисленных швов. Копна серо-зеленых волос спадала на плечи и топорщилась на острых ушах. На тонкой шейке билась жилка, острые осколки ключиц выпирали сквозь зеленую кожу. Худой до истощения, и как только держался на тощих ногах.