Эльфийская сага. Изгнанник

По лицу и телу Эллиона катился горячий пот, от тлетворного зловонья мантикоры слезились глаза. Но тварь бездействовала, только посверкивала голубыми глазищами, будто учуяла что-то такое, чего сама же и испугалась. А потом случилось нечто необъяснимое. Мантикора с жадностью втянула ледяной воздух, утробно зарычала и бросила ненавистнический взор на Габриэла. Светящиеся голубизной глаза налились неподдельным ужасом. Тварь попятилась, замотала сверхъестественной башкой, точно познав мучительную боль, заскулила, как побитый хозяином пес, а через мгновенье метнулась в осколки сумеречных теней Стих Оргула.

Эльфы еще долго не шевелились, радуясь рассвету и тишине, которые раньше казались им чужеродными и неживыми, а теперь наполнили их чистые души умиротворением. Смерть дышала им в спины, они уже слышали, как в звуках цветочных песен заскрипели створки Последних Врат, и только заступничество Властелина Над Облаками уберегло их от безвестной гибели в чужом, суровом краю.

Эллион опустил сверкающий меч и долго глядел на игру света по закаленной стали.

— Учуяв клинок, тварь отступила.

— Ее спугнул не клинок темных, — тихий, мудрый, но искренне испуганный голос Эстрадира возразил лучнику и поверг сородичей в самое большое удивление их величественных жизней. — Она учуяла его, — кивок на Габриэла, — потому ушла.

— Его? Разве мантикоры трепещут при виде раненных темных эльфов?

— Мантикоры вообще ни перед чем и ни перед кем не трепещут, Рамендил. Но его она испугалась. И испугалась знатно.

— Вы уверены?

— Уверен, Андреа. А вы сомневаетесь? Или правда верите, что бессмертный монстр бежал от эльфийского клинка, двух палок и десяти камней?

Братья дернули заостренными ушами от удивления. Андреа, потрясенный услышанным, впал в глубокую задумчивость, а Эллион медленно обернулся и, рассеянно скользнув взглядом по бледному бесчувственному парню, прошептал:

— Кто же вы, лорд главнокомандующий?

… Путь продолжили через полчаса.

Стих Оргул оплетал предгорья Мертвых гор с запада и тянулся устрашающим частоколом по голой изъеденной туманами земле более ста миль от Пустошей Фэр'айо до границы королевства желтых великанов — Шар-Рахри. На западе, в пограничье с Черноземьем — царством злобных ведьм, текла пенистая Этлена. Великая река брала начало на отрогах Драконовых гор и несла ледяные воды на юг — в дивные, овеянные легендами оазисы Ажинабада и Диких Степей.

Они торопились к реке. Холодало. К вечеру третьего дня низкое небо заволокло пуховым ковром; в редких разрывах снежных облаков тускло сияли месяц и звезды. К вечеру четвертого — яркой серебристой дугой Этлена открылась им с севера. До Горного приюта оставалось не меньше трехсот миль строго на север. А, как известно, с раненым на руках, любое расстояние увеличивается вдвое, а путь облекается красками особой ответственности и значительности.

* * *

В Зале Аудиенций стояла невыносимая духота. Гелеган второй час подряд рапортовал об усмирении восстаний на юге Эр-Морвэна, сообщал об очередном требовании Умбера Кривоносого выслать в Немер три отряда по триста воинов, и не без гордости отчитывался об успехах военной кампании против шар-рахрийцев и Родрэма Третьего, которая, по словам старого эльфа всецело была заслугой Его Величества.

Брегон глядел на родовое кольцо, и льстеца-главнокомандующего не слушал. Оно, вырезанное из цельного куска черного кристалла с алмазной печатью древнего эльфийского рода, было точь-в-точь как у Габриэла, сын Бриэлона. В переплетениях эбонита и лунного камня, текли капли хрустального света. Дракон хищно сверкал зубами, змея поблескивала большими мудрыми глазами.

Впрочем, любой эльф из рода Дракона и Змеи носил подобное кольцо — Теобальд, Бриэлон, леди Селена, командор Дминар и многие-многие, связанные с ними общим родством. Иные эльфийские рода тоже не отставали; например рожденные в роде Веллетреэв носили кольцо из оникса с оттиском клинка, замкнутого в круге; Черных Соколов отличало аметистовое кольцо с соколом в полете, род Ашай-Мади гордился кольцом из белого золота с елью в снежной шапке и так далее. Таким изысканным способом, лорды и леди благородных кровей отделяли себя от бедняков, рожденных в низших кварталах.

— Те безродные ничего подобного отродясь не смели надеть, — частенько посмеивались они на приемах и пирах.

Потеряв интерес к кольцу, Брегон перевел взор в окно. Легкие подземные сквознячки плавно качали полупрозрачные занавеси с голубой строчкой агройского атласа. В пузатых стеклянных чашах всплескивали золотыми хвостиками рыбки. Шерлы-военные, сидевшие вдоль стен, тихо перешептывались. У дверей стыли неподвижные гвардейцы, посверкивая темным металлом брони.

Матовые ногти короля затарабанили по перилам. Минуло три ночи с того момента, как они бросили Габриэла умирать в Мертвом лесу. Все прошло просто замечательно, так как и задумывалось и теперь молодой король мучился в неизвестности: шерл истек кровью и умер? Им закусили зубастые химеры и кровожадные ламии? Или он нашел в себе силы спастись?

— Ваше Величество чем-то огорчены? — Осведомился Гелеган, оглаживая холодный жемчуг волос.

Брегон повернул голову. Черная траурная повязка в бриллиантах хлестко сверкнула унцией серебра.

— А?.. С чего вы взяли? — Рявкнул он.

Черт бы тебя забрал, Гелеган! — выругался про себя Брегон, а потом понял — его ногти тарабанят по лепнине перил, точно дождь по железной крыше гончара.

Отдернув руку, он небрежно махнул:

— Продолжайте.

И откинулся на резную спинку трона.

Как, хорошо быть владыкой, улыбнулся он невзначай.

— Да, повелитель, — нижайше склонился герцог: — Так я повторюсь? Ага. Прибывший накануне гонец сообщил, что передовой отряд маршала Кэллиана, вступив в неравный бой с желтыми великанами у Черных пустырей, как и было запланировано — изобразил ложное бегство и спешно отступил к перевалу Хор Могор. По донесениям из ставки, король Родрэм, купившись на уловку, начал преследование. Сейчас он в районе Серебряных Шахт и отстает от Кэллиана меньше, чем на полдня. Засадные полки Бесмера и Дминара уже дожидаются неприятеля. Как только шар-рахрийцы зайдут на перевал, наши ударят им в тыл, а конница Кэллиана атакует авангард. — Последнюю фразу он прошептал в сладостной судороге: — Победа будет за нами.

Самолюбование Гелегана привело Сирилла в ярость, и командор вскричал:

— Эту стратегию предложили не вы! Не хвалитесь чужой и еще не завоеванной победой!

Старик потряс головой и, бесстыдно глянув Сириллу в глаза, прошипел:

— Не напомните, командор, кто предложил эту стратегию?

— Лорд Габриэл, — сникая, ответил тот.

Гелеган злобно расхохотался:

— Мертвецу победа без надобности.

— Подлец!

Сирилл выхватил клинок, кидаясь в атаку. Сталь рассекла воздух, но крик короля, заставил командора отшатнуться.

— Не сметь!

Рука шерла рухнула, и острие порхнуло в пол.

— Сирилл! Убрать оружие! Гелеган! Молчать!

— Но я, Ваше Величество, пострадавшая сторона…

— Молчать, я сказал!

Гвардейцы тремя гулкими шагами обступили Сирилла, собираясь взять под стражу, но Брегон повелел:

— Отошли от него! — И когда охрана повиновалась, пригрозил шерлу: — Еще одна такая выходка и вас обезглавят! А теперь, командор, вернитесь на место!

Сирилл рухнул в кресло с опущенной головой. Гелеган же кипел от ярости — уже второй раз «щенок в короне» унизил его на глазах у всех; первый, конечно же, случился во время показательного суда над Габриэлом и его вымышленными сообщниками.