Эльфийские камни Шаннары

Тишина опустилась на берег озера — бесконечная странная тишина, — и только вода с тихим плеском билась о камни Аватар и девушка глядели друг на друга сквозь мглу тумана и серые тени, как два фантома, вызванные из других миров, из других времен.

— Смотри на меня! — повелел призрак.

И Брин смотрела, страстно желая и в то же время не находя в себе сил отвести взгляд. Словно живую маску, надел на себя Угрюм-из-Озера ее лицо: бледное, усталое и опустошенное горем, только на месте темных глаз Брин, точно тлеющие угольки, мерцали узкие прорези алого света. Губы духа сложились в улыбку — ее улыбку! — дразня, насмехаясь, и смех его был глухим и злорадным.

— Ты узнаешь меня? — раздался коварный шепот — Назови мое имя.

Брин тяжело сглотнула.

— Ты — Угрюм-из-Озера.

Гулко прокатился смех.

— Я — это ты, Брин из народа долины, Брин из рода Омсфордов и рода Шаннары. Я — это ты! Я — история всей твоей жизни, и в словах моих ты отыщешь свою судьбу. Только ищи — и найдешь.

Шипение Угрюма-из-Озера растворилось в булькающем всплеске — вода под ногами духа внезапно взбурлила, брызги фонтаном рванулись в туманный воздух и окатили девушку с головы до ног. И были они холодны, как прикосновение смерти.

Угрюм-из-Озера прищурил алые глаза.

— Хочешь знать, дитя света и тьмы, что есть Идальч?

Брин только молча кивнула. Дух рассмеялся печально и скользнул ближе.

— Все, что есть и что было в магии тьмы, — все восходит к этой книге тайн по нервущимся нитям, что связуют тебя и подобных тебе и не дают разойтись. Войны народов, войны демонов и людей — все есть одно. Как звуки голоса — все есть одно. Человечество стремится владеть темной магией, желая господства над силой, которая никогда им не подчинится. Но они все-таки ищут, находя смерть. Они тянутся к волшебной книге, влекомые Соблазном, подгоняемые нуждой. То к лику смерти, то в бездну ночи. И обретают, что ищут, и теряются в этом, и, утратив себя, обращаются в черный дух. Посланники Черепа и странники-призраки — все есть одно. И все они — одно со злом.

Голос затих. Брин лихорадочно соображала, пытаясь найти скрытый смысл этих слов. Посланники Черепа и призраки-морды — вот что Угрюм-из-Озера имеет в виду. Они — порождения одного зла. И каким-то образом все это связано вместе и исходит из единого источника.

— Их всех сотворила черная магия, — быстро проговорила она, — Повелителя чародеев и посланников Черепа во времена моего прадеда, призраков-мордов теперь. Ты ведь об этом сейчас говорил?

— Разве? — словно поддразнивая, прошипел тихий голос. — Только лишь? Где он, Повелитель чародеев? Кто теперь пробудил голос магии и рассылает по миру черных странников?

Брин непонимающе уставилась на аватара. Он хочет сказать, что Повелитель чародеев вернулся? Но ведь это невозможно…

— Темен и скрытен тот голос, когда говорит с человеком, — продолжал нараспев Угрюм-из-Озера. — Голос, рожденный магией; голос, рожденный тайным знанием. И проявления его разнообразны, и отыскать его можно во многих вещах… Голос, запечатленный в знаках на бумаге… голос, звучащий в песне!

Брин вдруг похолодела.

— Я не из их числа! — сердито воскликнула она. — Я не пользуюсь черной магией!

Угрюм-из-Озера рассмеялся.

— Никто ею не пользуется, дитя. Это магия пользуется ими. Вот ключ ко всему, что ты ищешь. Вот все, что тебе надо знать.

Брин пыталась понять.

— Говори еще, — настойчиво попросила она.

— Еше? О чем? — Серая дымка вдруг замерцала под черным плащом, тускло, неясно. — Может быть, рассказать о тех скрытых глазах, что следят за тобой неотступно, где бы ты ни была? — Девушка невольно поежилась, — Этими глазами за тобой наблюдает любовь, когда взгляд повелевает кристаллом. Но и темное намерение за тобой наблюдает, когда взгляд этот пуст и рожден тайным зовом древней крови, что досталась тебе по праву рождения. Разве ты не понимаешь? Разве не видишь? Да открыты ли твои собственные глаза? Вот друид, он бродил вслепую — темная тень темных времен. Глаза его были закрыты для истины, такой очевидной, такой прозрачной… стоило только подумать об этом. Но нет, он так и не разглядел ее, бедный Алланон. Он видел лишь, что вернулся Повелитель чародеев; то, что есть, друид принял за то, что было, и проглядел то, что может быть. Как же он обманулся, бедный Алланон. Даже в смерти шагнул он туда, куда вела темная магия, и перед самым концом жестоко просчитался.

Мысли Брин закружились вихрем.

— Странники — они знали, что он идет. Они знали, что он может пойти через Вольфсктааг. Вот почему там был Джахир.

Смех задрожал гулким эхом в сером безмолвии тумана.

— Истина одолеет все! Но может быть, лишь раз — не больше. Не доверяйся словам Угрюма-из-Озера. Надо ли мне говорить еще? Может, стоит тебе рассказать о твоем походе к Мельморду с этим шутом, принцем Лиха, и его потерянной магической силой? Как же он, бедненький, убивается: все, что угодно, лишь бы только вернуть эту силу, лишь бы вернуть себе то, что его же и уничтожит. Ты ведь уже догадалась, дитя, что она уничтожит его? Что ж, пусть получит что хочет. Пусть обретет предмет своих исканий и сольется с легионом таких же, что уже искали, и обрели, и спустились в глубины смерти. Это его рука ведет тебя к той же судьбе. A-а, или мне стоит тебе рассказать, как ты сама придешь к своей смерти?

Лицо Брин посуровело.

— Говори все, что хочешь, дух. Но я услышу лишь правду.

— Значит, так? Ну а когда речь коснется того, что еще только будет, кто станет судить, где там правда, где ложь? — Голос Угрюма-из-Озера был глух и насмешлив. — Книга твоей судьбы лежит раскрытая передо мной, хотя есть там еще страницы, которые лишь предстоит вписать. То, что должно быть написано, должно быть написано только тобой, а не словами, которые я могу сейчас произнести. Ты — последняя из троих. Каждому — жить под тенью других, каждому — стремление вырваться из тени, каждому — отойти, вступив на свой путь, а потом снова соединиться с теми, кто ушел раньше. Но все равно твой удел темнее всех на земле.

Брин уже совсем запуталась. Первый, наверное, Ши Омсфорд, отец — второй, ну а она, значит, третья. Каждый когда-то стремился освободиться от наследия эльфийского рода Шаннары, с которого, в общем-то, все всегда и начиналось. Это скорее всего — «вырваться из тени». А вот дальше Брин ничего не понимала. Что это может значить?

— Смерть твоя поджидает тебя в краю странников, — тихо прошипел Угрюм-из-Озера. — В яме мрака, в самом сердце магической силы, которую ищешь ты, чтобы уничтожить, встретишь ты свою смерть. Это предопределено, дитя, ибо в себе самой несешь ты семя своей погибели.

Девушка в нетерпении вскинула руки.

— Тогда просто скажи, как мне добраться до нее, Угрюм-из-Озера. Укажи мне путь в Мельморд, на котором я буду укрыта от глаз черных странников. Если ты видишь, что смерть моя уже ждет, так позволь мне быстрее дойти до нее.

Аватар угрюмо рассмеялся.

— Умная девочка, только и ищешь способ заставить меня откровенно поведать тебе то, за чем ты пришла сюда. Я ведь знаю, что тебе нужно, дитя эльфов. От меня ничего не скроешь, ибо живу в этом мире с начала времен и буду жить, пока не закончится время. Я сам решил остаться в этом древнем, полном жизни мире и не искать покоя в других. Я превратил все это в большую игру: теперь у меня уже нет никого, кроме смертных из плоти и крови, — это фишки в игре, и еще никому не случалось пробиться сквозь мою защиту. Хочешь знать правду, дитя? Что ж, умоляй меня, может, мольба твоя и будет услышана.

При этих хвастливых словах Угрюма-из-Озера Брин охватил гнев, и она невольно шагнула вперед, к самому краю серой воды. Брызги предостерегающе зашипели в тумане, но девушка не обратила на них никакого внимания.

— Меня предупредили, что ты станешь играть со мной, — проговорила она, и теперь голос ее был зловещим. — Я прошла долгий путь и испытала немало горя. И я не желаю, чтобы ты меня тут дразнил. Не гневи меня, дух. Говори только правду. Как добраться до Мельморда, чтобы странники меня не увидели?