Эльфийский тесак

— Опять! — выдохнул Малыш, хватаясь за голову. — Да мне это дерьмо уже во сне снится! Когда все это кончится, я спрашиваю?

— Когда возьмешь лопату и раскидаешь, — отозвался следопыт.

— Но куда раскидывать-то, Рогволд, — возмутился Торин. — Тут же теснина, вверх, что ли, кидать, или равномерно сужать дорогу по краям?

— Не знаю! — заорал Рогволд. — Как хотите, дорожники, хреновы! Но чтобы дорога был проходимой, как прежде!

Торин и Малыш сокрушенно молчали. Перспектива убирать огромную кучу, подойти к которой без противогаза можно было минут на пять, не больше, явно не радовала гномов.

— Может, найти артезианскую скважину под кучей, пробить дыру, все свалить туда, — предложил находчивый Фолко, чувствовавший, что в этот раз увильнуть от неприятной работы не получится. — Или подземную речку, на худой конец.

— Ага, а потом все это всплывет на Сиранноне, — язвительно отверг рационализаторские предложения хоббита Рогволд. — Я вам покажу, ублюдки, как окружающую среду загрязнять! Век не отмоетесь от прозвища «гномы засранцы».

Потрясенные страшной угрозой гномы замолчали. Подошедшие другие гномы выразили свое отношение к проблеме молча, дав хорошего пинка Малышу и Торину каждый.

— Что будем делать, тангары? — произнес огорошенный Торин. Сейчас идея с динамитом уже не казалась ему такой веселой, как раньше.

— Послушай. Рогволд, — вдруг что-то подтолкнуло хоббита изнутри. — А ведь на случай войны это идеальная застава, сквозь нее не пройдет ни один враг. Может, ну ее, оставим, на всякий случай, зато потом, вдруг придется отражать страшный удар противника, а ничего делать не придется, а? — Фолко, всегда страдавшего от недостатка красноречия, просто прорвало. — А счас заберемся на одну из сторон холмов, протянем веревки и перейдем над кучей.

— А что мы будем делать с кучей мух, — исподлобья спросил Рогволд, переваривая услышанное.

— А ничего, — весело предложил хоббит. — Пускай кушают.

— Поднесший было ко рту бутерброд кривоглазый Пертольд, неровно сглотнул слюну и выбросил еду, с ненавистью глядя на Фолко.

— Мохноногий ублюдок, — проворчал он.

Фолко сделал вид, что не слышал, но, когда Пертольд переправлялся над кучей при помощи натянутых веревок, кто-то полоснул острым ножиком по одной из них. С громким воплем Пертольд нырнул в кучу с головой. С громким, чавкающим звуком куча поглотила его.

— Запиши, — распорядился Рогволд, — Пертольд съеден мухами, облепившими его, как пчелы мед.

— А мы что, вытаскивать его не будем, — радостно поинтересовался Фолко.

— Нет, — нехотя ответил генерал-ефрейтор. — У нас секретное задание, а он своим запахом выдаст нас на всю округу. К тому, же, — он понизил голос, не надо кормить мух, это плохо кончится!

Отряд молча попрощался с Пертольдом, не замедлив шаг ни на секунду.

— Все траурные церемонии на привале, — сухо распорядился Рогволд.

Всю ночь отряд поминал погибших во вчерашнем бою и при переправе. Генерал-ефрейтор, поднеся к глазам луковицу, распорядился, чтобы их имена оставили в табеле рабочего времени бойцов до самого конца.

— Это позволит нам хоть немного отдать им дань памяти, — так он объяснил свой благородный поступок.

Все ужасно растрогались, даже такие толстокожие существа, как гномы. Всю ночь шли поминки, переходившие под непрекращающийся аккомпанемент баяна, над которым издевался хоббит. К утру похороны бойцов плавно перетекли в «Праздник Урожая». По такому случаю Рогволд отправил отряд охотников в ближайшую деревню за небольшой бочкой брюквенного самогона двойной очистки.

— Иногда он напоминает мне здравур, — объяснил опытный следопыт всем.

Поминки по несчастным, а особенно по Пертольду продолжались без малого дня три, пока не кончился самогон. К тому же, на исходе второго дня хоббит умудрился порвать баян.

После долгого и продолжительного похмелья спецотряд продолжил свой молниеносный бросок к Мории. Они продвигались вперед, не обращая внимание на окружающую природу. Отринув страхи, горесть по павшим товарищам и сомнения по поводу необходимости двойной очистки брюквенного денатурата, гномы и охотники сплотились в единый боевой кулак, готовый ради половинки литра здравура схватиться хоть с самим Сауроном, будь он жив. Лишь хоббит, почему-то чувствовал себя лучше всех, вызывая справедливую зависть и ненависть. Его продубленный пищевод и готовность заедать чем угодно, даже подметкой с одного из сапог Сдруна, которые тот неосторожно оставил на ночь близ костра, позволяли ему чувствовать себя как огурчик в банке с помидорками.

— Маленькая зараза, — загремел было Рогволд, но тут же поморщился от возникшей в голове отдачи. — Небось, заныкал пару другую глотков от всех! Ну погоди, дай только до Мории добраться, там пойдешь в первых рядах.

— И баян казенный порвал, — наябедничал вечно недовольный Сдрун. — Где ж это видано, как же играть-то надо, — продолжал он. — Да ты знаешь, что бывает с солдатом на войне, если он испортит походной музыкальный инструмент.

— Так точно, знаю, — отозвался Фолко. — Если кто-то испортил инструмент, он незамедлительно получает на складе новый.

— Тьфу, — только и осталось сказать Сдруну.

— Да, с баяном действительно нехорошо получилось, — согласился со Сдруном Рогволд. — Последний раз баян порвали лет триста назад, на похоронах тещи Великого Короля. — Но тогда это ж были герои! Сам Король наяривал траурные мелодии так, что мило ж было слушать! Эх! — махнул рукой Рогволд и скомандовал привал на открытом со всех сторон месте.

Фолко с виноватым видом поплелся в ближайшие кустики, располагавшиеся в леске у горизонта. Охая за ним поплелся и Торин, ему приказали заготовить хворост.

Фолко обиженно сопел, вспоминая незаслуженные оскорбления со стороны Сдруна. Его рука то и дело тянулась к колчану со стрелами, но он понимал, что так поступать нельзя, тем более что эльфийские стрелы были только у него. Усевшись в лопухах, хоббит мечтательно сопел и кряхтел, представляя, как Сдрун падет у Мории в бою. Он так замечтался, что даже не понял что произошло. Когда прямо у него за спиной кто-то раздвинул ветви и присвистнул, увидев вызывающе уставившуюся задницу хоббита.

— Вот это да! — воскликнул кто-то и кровь хоббита заледенела в жилах. — Волосатая, розовая. Что ж это за поросенок такой?

Фолко медленно, очень медленно повернул голову и увидел давешнего детину в спортивной форме с огромной золотой цепью на шее и горбуна Санделло, облаченного в кожаную куртку с клепками.

— Ба, да это же смелый половинчик, — воскликнул Олмер. — А я думал что его в трактире зашибли! — оскалился золотоискатель.

— Я думаю, многоуважаемый хоббит, тебе лучше всего медленно поднять и застегнуть штаны, но только так, чтобы я видел твои руки, — подсказал ему проклятый горбун, приставив свой клинок к шее хоббита.