Эльфийское жертвоприношение

— Тебе говорили, что ты не в меру любопытна?

— А Вам, что Вы чрезмерно скрытны?

— Поймала! — засмеялся Владыка. — Я могу тебе всё рассказать, но почему ты не хочешь это узнать от самого Лайела?

— Всё очень просто. Разговор у нас состоится очень серьёзный. И я хотела бы заранее обдумать, что и как ему скажу в зависимости от того, что хочет он.

— А ты умней, чем кажешься.

— Это мне тоже говорили, — засмеялась я.

— Знаешь в чём вся ирония этой злосчастной ситуации? В том, что на Зов может ответить только еламинай. Только сильное чувство может подвигнуть на такой поступок — это гарантия исполнения Пророчества. Но обратная сторона этой монеты заключена в том, что мой сын скорее сам умрёт, чем допустит, что бы с твоей головы упал хоть один волосок. У меня появилась слабая надежда, когда я увидел тебя и дракона вместе, что у тебя с ним что-то есть. Тогда бы Лайелу легче бы было тебя отпустить — он знал бы, что не может претендовать на тебя. И всё равно ему было бы очень, ОЧЕНЬ сложно провести… ритуал. Но сейчас, когда он узнал, что он тебе нравится, что у вас всё может ещё сложиться… ваши дети… Пойми, ему очень трудно приять теперь то, что ты можешь просто умереть. Он готов предать свой народ, чтобы провести с тобой остаток твоей короткой человеческой жизни и уйти с тобой, когда придёт твой смертный час. Я его понимаю! Ведь я, если ты умрёшь сейчас, останусь без наследников… без внуков… — Владыка отвернулся к окну. Кажется, у него потекли слёзы. Он ещё немного помолчал и глубоко вздохнув, продолжил. — Знаю я также, что ломаю жизнь моему единственному сыну. Я даже описать не могу, что творится в моей душе! Я как Владыка должен сделать всё от меня зависящее для блага моего народа. И в то же время я должен сделать счастливым моего сына. Если Лайел точно знает, чего хочет, то мне приходится выбирать между долгом перед долийцами и семьёй. Если бы я только мог исправить ситуацию! Я теряю сына, теряю…

Владыка опять отвернулся к окну, скрестив на груди руки. Я подошла к нему и обняла за плечи. Мы постояли молча, думая каждый о своём. Потом я сказала:

— Он поймёт нас. Пройдёт время, и он обязательно нас поймёт. Может и не простит, но поймёт. Надеюсь даже случится так, что однажды он нас простит. Вы его только отведите показать первого младенца, который у вас родиться и его счастливых родителей. А остальное я постараюсь с ним решить сейчас. Я пойду, если это всё, что Вы хотели мне сказать.

Когда увидела обнявшего свои колени Лайела, у меня отлегло от сердца — он меня ждал. Я села рядышком — эльф вздохнул.

— Ну что ты вздыхаешь?! Ты же прекрасно понимаешь, что этого не избежать!

— Ты не права! На эльфийском жертвоприношении свет клином не сошелся! Вон, пусть драконы или орки, или гномы, или ещё кто приносит жертву! Почему? Почему это должны сделать именно мы?!!

— Потому что так записано в ваше Книге, а не у гномов или орков. Я прекрасно понимаю тебя и твои чувства… но позволь мне самой решать, какую жизнь я хочу прожить и какую цель я ставлю для себя. Не кипятись и не пыхти! Я имею право на свое мнение. И я это мнение уже приняла. Уже никто не сможет изменить моего решения…

— Даже дракон?

— Даже мои родители! — тут я немножко слукавила. Моя мама и мертвого уговорит ожить, не то, что меня не умирать. Но это уже другой момент. — НИКТО!

— И даже счастливое будущее?

— Мне обязательно повторяться? Я же уже сказала!

— Скажи, может всё же осталось что-то ради чего стоит жить? — он нарыл мою руку своей.

Я, вздохнув, руку забрала.

— Не стоит. То, что произошло утром… Этого не должно было случиться. Простишь ли ты меня когда-нибудь за проявленную слабость? Не отвечай! Не надо… Пусть это будет мимолетной ошибкой.

То, что творилось с Лайелом было трудно описать. Он краснел, бледнел, серел, под конец просто схватился за голову и вскочил.

— Не уходи — я не закончила.

— Ты хочешь меня совсем добить? Ты можешь двигаться вперёд не оглядываясь — ты человек! Но я — эльф!!! Я так не могу, пойми! Для тебя утро было ошибкой, а для меня рассветом, звездой в тёмную ночь! Я только утром понял для чего стоит жить и бороться за свою жизнь. А ты берешь и всё перечеркиваешь!

Лиа, ты, конечно, можешь прикрываться словами, но я чувствовал твоё… твой внутренний огонь. Я даже слышал твои мысли. Я знаю, что в тот момент у меня был шанс зажить нормальной жизнью. То как я жил до тебя даже сложно назвать жизнью — это скорее было существование. И ты одним только словом хочешь у меня отнять весь смысл моего бытия? Это жестоко, ты об этом знаешь?

— Я знаю и за это прошу у тебя если не прощения, то хотя бы понимания. Отнесись к этому, как к неизбежности и не неси это дальше алтаря. Я хотела бы услышать от тебя обещание, что после смерти ты не станешь искать виновных, а просто примешь это как состоявшийся факт и станешь жить дальше так, чтобы твоему народу не было за тебя стыдно.

— Если я это пообещаю, то, что я получу взамен?

Я даже не сразу нашлась что ответить. Такая корысть, с чего бы это?

— Смотря, что ты попросишь взамен.

— Ночь, одну только ночь.

— Даже не проси! С этого момента никаких еламинай и прочих поползновений. Всё! Если я недостойна того, что бы ты выполнил мою просьбу без всяких условий, значит так тому и быть. Отныне я сама по себе.

Итак, Лайелиниэль Мартанилаие Иелинаел тал Валниеланиай лэ Каэтиантарина, дозвольте у Вас узнать, к кому мне обратиться по волнующим меня вопросам относительно процедуры проведения жертвоприношения и прочих вопросов касательно моего погребения?

— Ты не умрёшь! В тебе моя кровь — она залечит рану. Магия вернётся и мы сможем тебя вернуть! Я не допущу твой смерти! Пусть лучше меня считают предателем и жестоким, но я скорее запру тебя в башне, и ты будешь находиться там весь остаток своей жизни и ненавидеть меня, но при этом ты будешь жить! Пойми, только это и важно. Остальное можно как-нибудь исправить!

— Не я, а ты должен понимать! Ты опять хочешь лишить меня выбора! Ну, умру я в той башне через десять лет, тебе от этого легче станет? Всё равно останешься без меня, только загубишь ещё тысячи невинных жизней, да ещё и войну с людьми развяжешь! Мою волю отец примет, а насильное заточение — это вряд ли.

— Я отдам тебя отцу, пусть он запрет тебя у себя во дворце!

— Вот ты умный, рассудительный, но я дурно на тебя влияю. Посуди сам, станет ли любящий отец насильно держать меня в темнице? Вряд ли. Он скорее отдаст меня замуж за Илдинара, как и планировалось до моего бегства. Ты согласишься видеть меня несчастной чужой женой?

— Я… Да лучше чужой женой, но живой, чем моей и мёртвой!

— Хватит кричать! Я всё прекрасно слышу и вижу… вижу, что мы с тобой не сможем решить мои вопросы. Я, пожалуй, пойду. Ещё раз прости, за…

— За то, что вживую вырываешь у меня сердце? За то что я был слеп, но смог увидеть свет? За не подаренное счастье? За оставленную пустоту? За разбитые надежды?

— Нет, за моё появление в твоей жизни. Если бы я только могла знать, что так всё повернётся… Прости…

Я не откликнулась, когда он меня звал, не обратила внимания, когда он меня догнал, только сказала: 'Отпусти… Нам лучше будет порознь', - когда он схватил меня за руку.

Я поступаю с Лайем, как Танн со мной. Понимаю, что ему будет очень больно, но лучше сразу с этим покончить, чем мучить его всю оставшуюся жизнь. Это для его же блага!

Владыку я нашла в кабинете. Он занимался каким-то бумагами. Его почти не было видно за кипой, лежащей перед ним.

— Да? — Линиэль поднял голову, но как только увидел меня, голос у него сразу стал грустным. — Вижу, ты тоже не добилась успеха. Садись, рассказывай с чем ты ко мне пришла.

— Я не смогла. Он просто меня не слышит или не хочет слышать.

— Скорее второе. Я тебя предупреждал. У меня хоть и теплилась надежда, что он тебя послушает, но в глубине души я понимал, что этого не произойдёт. Не переживай, ему придётся принять любое твоё решение. Но ты же не только за этим сюда пришла?

— Нет. Я хотела бы узнать о самом ритуале. Лай, мне толком ничего не объяснил.

— Лай — интересно ты его называешь, — погладил гладкий подбородок эльф.

— У вас такие имена, что язык сломать можно! Вот я и сократила до приемлемой длины.