Эликсир вечной любви

Он нехотя согласился и отбросив назад волосы закрыл глаза. После этого некоторое время ему пришлось терпеть, как по его бровям, губам и вискам водит пальцами эта рыжеволосая женщина. Наконец она закончила свой странный ритуал и спросила:

– Кто ты?

Амброзу стало не по себе. Что она имеет ввиду? И как он должен отвечать?

– Катарина... Ты же знаешь, я болел, это меня изменило... Я многое забыл...

Она охнула, на миг прикрыв лицо руками, а потом вытирая слезы, покатившиеся из ее глаз, сказала:

– Бертран... Я должна сказать тебе кое-что очень важное. Поклянись, что никому никогда не передашь того, что сейчас услышишь.

Амброз не знал, о чем она говорит, поэтому от интереса, был готов поклясться в чем угодно. Тем более, он-то знал, что жить ему осталось меньше года, так что тратить эти жалкие месяцы на расследование каких-то тайн он не собирался.

– Конечно, я клянусь. Говори.

Она снова села на стул:

– Ты знаешь, кто хотел тебя убить?

– Нет, - Амброз подумал, что это его не волнует, так как человек, совершивший преступление, подарил ему молодость, за что надо было бы не сажать в подземелье, а награждать.

– А я знаю, - Катарина задумчиво посмотрела ему в глаза.
– Мой брат всегда был очень близок со мной. И вот вчера, когда я, наверное, уже в сотый раз спросила его, отчего все последние дни он ничего не ест, Робер сказал, что хочет мне исповедоваться. Я согласилась его выслушать. И узнала, что в ту самую ночь, когда дул злой ветер и светила полная луна, на тебя напал с кинжалом мой муж Жак, а Робер был рядом и все это видел. Жак хотел убить тебя из ревности, чтобы я больше никогда тебя не увидела, и чтобы ребенок был только Жака...

Амброз махнул рукой:

– Ни ты Катарина, ни твой брат, ни твой муж... Вы не должны беспокоиться и корить себя. Я всех прощаю. И нет, так нет. Можешь передать Жаку, что этот ребенок только его, что тебя я прогнал с порога и больше никогда с тобой не заговорю...

– Я не это хочу сказать, Бертран, - прервала его Катарина.
– Спасибо, что ты так решил, но меня волнует иное.

Амброз удивленно посмотрел на нее:

– О чем ты?

– Робер сказал мне, что Жак вонзил в тебя кинжал несколько раз. Один удар пришелся в сердце. А потом они ждали, чтобы убедиться, что ты умер. И дождались. Кровь пропитала песок. Ты лежал в луже этой крови, которая по словам Робера выглядела черным озером в свете луны.

– Но я выжил, ты же видишь.

– Ты не выжил, Бертран. Ты ожил. И ты не Бертран Гюрр. Я проверила тебя по нашим тайным знакам. Ты скажешь, что все забыл? Может быть. Но ты больше не лохматишь волосы, а приглаживаешь их, ты отбрасываешь назад прядь волос, а это неправильно... И главное. Никто не может выглядеть столь здоровым спустя всего несколько дней после таких страшных ран. Так скажи же мне, кто ты?

– Я поклялся тебе хранить твой секрет, Катарина. Но ты-то мне ничем не клялась. Допустим я скажу тебе правду. Скажу только из жалости, чтобы ты не жила всю жизнь с мыслью, что отец твоего ребенка придет и как раньше скажет тебе слова любви. Но будешь ли ты молчать?

– О, да! Я клянусь тебе, кем бы ты ни был! Клянусь всем, чем пожелаешь, что никому и никогда не скажу о том, что увижу или услышу в этой комнате, - Катарина несколько раз перекрестилась.

– Ты очень наблюдательна, - Амброз рассмеялся и подумал, что будет любопытно увидеть ее выражение лица, когда он покажет ей шрам от удара кинжалом. Он не боялся, что она будет болтать. Он видел людей насквозь и именно поэтому решил пожалеть эту несчастную жертву графского разврата.
– Подойди ко мне и покажи, где по словам твоего брата должен быть шрам от самого смертоносного удара кинжала.

Она встала, медленно приблизилась и положила руку ему на грудь с левой стороны.

– А теперь смотри, - Амброз расстегнул одежду, а потом резко дернул рубашку.
– Вот, все что осталось.
– он указал на едва заметную белую полоску.

Катарина вскрикнула и отшатнулась:

– Ты дьявол?

Амброз перекрестился:

– Господь знает, что нет. Я человек. Но я не тот, кого ты любила. Через год я умру. Меня похоронят с почестями как аристократа. Но не ходи на эту могилу, потому что в ней будет лежать лишь тело, в котором в разные времена обитали разные души. Что же касается души Бертрана Гюрра, я не знаю, в аду ли она или в раю. Но могу тебе поклясться, что среди живых его больше нет. Теперь я ответил на все твои вопросы?

Катарина кивнула:

– Я больше никогда не приду. Бертрана нет. И нет отца у ребенка. Теперь Жак его отец. И так пусть остается всегда. Спасибо вам, кем бы вы ни были. Отчего-то мне кажется, что в отличие от графа Орского вы сможете сделать счастливой женщину, которая вас любит.

С этими словами она выбежала из комнаты. А Амброз поправил одежду и вышел на балкон. Теперь ему не надо было думать о Катарине. Отныне его мысли занимала другая женщина.

*25*

Магдалена сидела у открытого окна в бывшем жилище Амброзиуса Броха. Она думала о том, что вот так странно и так неожиданно сбылась одна из грез ее далекой молодости - тот, кого она любила, привел ее в свой дом, усыпал драгоценностями, одарил великолепными одеждами, нанял прислугу, чтобы она ни в чем не нуждалась... Но сделал ли он ее счастливой? Конечно, нет. Ведь не это было главное для бедной дочери рыбака Магдалены много десятилетий назад - она хотела только любви своего милого Амброза. Но так и не получила ее. А эти сверкающие камни, и дорогие тряпки... Они говорили лишь о том, что ее возлюбленный не может разобраться в своих чувствах и делает все, чтобы она хоть немного оттаяла и перестала его проклинать.

– А может, и правда пора?
– заговорила она сама с собой по стариковской привычке.
– Вдруг вся эта безумная история произошла именно для того, чтобы дать ему еще одну, теперь уже последнюю возможность понять, что такое любовь? И главное... Вполне вероятно, что она совершила грех, когда скрыла от него правду... И сейчас самое время рассказать, почему именно ей он подарил молодость, о которой она даже не мечтала.

Она оглянулась на скрип открывшейся двери и увидела его - Амброза Броха в образе Бертрана Гюрра графа Орского. Да, в этом теле он был красив, много лучше, чем сам Амброз. Но от этого она не стала любить его сильнее, потому что сильнее было уже некуда. Превратись он в хромого и убого бедняка, она бы относилась к нему по-прежнему. Но он, скорее всего, этого не понимал.

– Здравствуй, Магдалена, - он подошел к ней и осторожно дотронулся до ее плеча.
– Я пришел поговорить. Не прогоняй меня. У нас не так много времени впереди. И эта молодость, - он сделал паузу, - эта молодость, дарованная нам свыше, должна наконец все расставить по местам.

Она повернула к нему лицо, по которому катились слезы, встала со своего кресла и поняла, что больше не может сдерживать своих чувств.

– О, Амброз, - она обняла его и стала целовать неистово и страстно.
– Как я люблю тебя, как люблю. Зачем ты приходишь сюда, зачем? Ведь я никогда не была дорога тебе, ты даже не вспомнил обо мне, когда готовился умереть. Почему же сейчас? Почему, когда ты вновь стал молодым и красивым, ты смотришь на меня взглядом полным нежности? Что случилось с тобой, любовь моя, что такого изменилось в Магдалене, что она перестала быть для тебя пустым местом?

Он молчал, сжимая ее в объятьях и целуя так, будто в ней была вся его жизнь. А потом, стал вытирать ее слезы и сначала шепотом, а потом громче начал объясняться ей в любви.

– Магдалена, дорогая моя, Магдалена. Да, я знаю, ты полна и любви, и ненависти ко мне. Но в тоже время ты и милосердна... Я знаю... Еще немного, и ты простишь меня. Да, я искал любовь и в Аньере, и во множестве чужих городов, среди самых разных женщин. Но не нашел... А потом, вернувшись сюда, когда мне было уже за сорок, я решил, что ты недостойна меня, такого великого знатока человеческих душ. Я видел в тебе лишь стареющую женщину, увядшую от несчастной и безответной любви. И как же я сейчас жалею обо всем, что натворил с нашей жизнью, - он опустился перед ней на колени и стал целовать ее руки, украшенные золотыми украшениями, которые когда-то он привез из дальних краев, но так и не подарил ни одной женщине.
– Прости меня, прости, Магдалена. Пойми, что мне оказалось мало одной жизни, чтобы понять, что лишь ты могла открыть для меня двери в тот мир, где царствует любовь. Та самая, о которой слагают легенды. И лишь сейчас, в этот самый последний год моей жизни, я обрел то, что искал долгие десятилетия, и то, что надеялся получить с помощью эликсира, созданного в алхимических печах из колдовских смесей.