Елизавета Петровна
Шрифт:
Книга Павленко дает полную картину внутренней политики времен Елизаветы. Здесь и дальнейшее расширение привилегий дворянства, постепенно превращающегося из служилого в благородное правящее сословие, и погружение в пучину правового бесправия крепостного крестьянского населения. Елизавета даже не обеспокоилась, чтобы «крещенная собственность» принесла ей присягу. При этом само крепостное хозяйство имело еще немалый чисто хозяйственный потенциал. Производство хлеба и других продуктов сельского хозяйства росло, ширилась крепостная промышленность, увеличивались обороты внешней торговли.
Но главное достижение внутренней жизни при Елизавете, на что не забывает обратить внимание читателя Н. И. Павленко, – это развитие наук и искусств. Причем не забыты не только ученые во главе с М. В. Ломоносовым, что было обычно для исторической литературы советского периода,
Николай Иванович Павленко так же подробно рассказывает о внешней политике, включая такое грандиозное событие всемирной истории, как Семилетняя война, и специфическое участие в ней Российской империи.
История – это всегда действо людей. На страницах книги Павленко кроме самой царицы Елизаветы нарисованы колоритные портреты ее современников – государственных мужей, дипломатов, военачальников, людей искусства и науки. Не забыты и «люди в случае» – фавориты и временщики, чья роль была не так однозначно негативна для судеб России, как привыкли мы думать, воспитанные школьными учебниками.
Книга Н. И. Павленко не скрывает негативных сторон царствования Елизаветы, обычных для эпохи дворцовых переворотов, – притеснение, лихоимство, произвол и неправосудные решения чинов всех значимостей, государственный долг в 8,5 млн рублей к концу елизаветинского царствования, но одновременно в годы правления Елизаветы мы видим гуманизацию массовой практики судопроизводства, официальную отмену смертной казни, попытки систематизировать законодательство, создать новое Уложение. Развитию торговли и промышленности послужили отмена внутренних таможен и появление первых банков – Дворянского и Купеческого. К 1760 г. в стране действовало почти 100 железоделательных заводов. По выпуску этого металла Россия вышла на первое место в мире. В 3 раза (до 205 мануфактур) выросло число текстильных предприятий. Наблюдалось явное улучшение культурных вкусов двора и дворянства в целом. Придворные вельможи стали ценить науки и искусство. Теперь при дворе шумной возне и грубым шуткам шутов времен Анны Иоанновны предпочитали европейскую музыку и спектакли национальной театральной труппы Федора Волкова. Новые дворцы Петербурга и загородных резиденций (Зимний дворец, Екатерининский дворец и др.), созданные по приказу Елизаветы, вошли в число всемирных архитектурных шедевров стиля барокко.
Т.В. Черникова,
доктор исторических наук,
профессор кафедры всемирной
и отечественной истории
МГИМО МИД России
Академику
Евгению Максимовичу
Примакову посвящается
От автора
Закона, определяющего права и обязанности государя в абсолютной монархии, не существует. Лишь в самой общей форме право государя было прописано в законодательных актах петровского времени: «…монархов власть есть самодержавная, которой повиноваться сам Бог повелевает». В переводе на современный язык это означает право государя требовать от подданных безоговорочного выполнения своей воли. Нет нужды доказывать, что эта воля зависит от свойств личности монарха, его характера: был ли он свирепым тираном или добродушным и милосердным человеком, высоконравственным или распутным, бережливым или расточительным, с развитым интеллектом или ограниченными умственными способностями, образованным или невежественным, склонным к разгульному образу жизни или преданным домашнему очагу… Однако в реальной жизни власть монарха не безгранична. Существует черта, переступив которую, монарх может лишиться не только трона, но и жизни, как это случилось с Петром III и Павлом I. Монарх становится неугодным подданным, если он действует в ущерб коренным интересам государства, проявляет авантюризм или совершает поступки, противоречащие нормам поведения, принятым в то время в обществе.
А. П. Антропов. Портрет Петра I Великого. 1772.
Художественный музей Таганрога
От личности монарха или монархини, их интеллекта зависит и круг лиц, призванных быть их соратниками. Какими принципами руководствуется государь, комплектуя свою «команду»? Включает в нее карьеристов, угодников, льстецов, казнокрадов, готовых ради тщеславия и корысти пойти на любую подлость как в отношении к себе подобным, так и к государству, или лиц, способных проявлять инициативу, перечить воле государя, если твердо убеждены в своей правоте, честно блюсти законы или рассматривающих свою должность как средство утолить жадность… Словом, сколь высок интеллект монарха, поскольку каждый из них руководствуется советом, высказанным старцем Вассианом Ивану Грозному еще в XVI столетии: не держи советников умнее себя.
Еще сложнее определить обязанности государя, его взгляды на роль в жизни подданных. Глухие указания на этот счет обнаруживаются не в официальных документах, а в письмах Петра I, где он называет свое царствование службой, за которую по мере успехов он получал чины и жалованье. Что касается целей, преследуемых службой, то они тоже не определены законодательным актом, а выражены в ответной речи царя на заседании Сената по случаю заключений Ништадтского мира и присвоения ему титула «Великого императора Всероссийского, Отца Отечества». Петр сказал, что, «надеясь на мир, не надлежит ослабевать в воинском деле», то есть необходимо сохранять способность защищать суверенитет страны. Вторая цель службы, которую он намеревался осуществить, состояла в том, чтобы «трудиться о пользе и прибытке общем, который Бог нам пред очи кладет как внутрь, так и вне, от чего облехчен будет народ».
Понятие «польза и прибыток общий» в законодательных актах петровского времени заменено словами «общее благо». Если, однако, первая задача государя была определена достаточно четко и состояла в том, что всегда надлежит держать порох сухим, то вторая цель сформулирована так, что представляет собой ребус, который царь оставил разгадывать преемникам и историкам. В самом деле, в понятия «пользы и прибытка общего», «общего блага» можно вкладывать различное содержание, памятуя, что общим оно не могло быть, поскольку общество было разделено на сословия, интересы которых не всегда совпадали. Обращаем внимание на слово «трудиться», то есть обязанность монарха вносить личный вклад при достижении этой цели.
Царствование дочери Петра Великого Елизаветы Петровны – одно из звеньев той цепи, которая составляет время протяженностью в 37 лет – от кончины Петра I до воцарения Екатерины II. Этот отрезок времени в исторической литературе называют по-разному: дамским царствованием, годами безвременья, эпохой дворцовых переворотов или, как именовал его В. О. Ключевский, дамскими революциями.
О Елизавете Петровне сложилось впечатление, навеянное известным четверостишием А. К. Толстого, в котором основную нагрузку несут первые две строки: «Веселая царица была Елиcавет». Не оспаривая ее ветрености, постоянной заботы о своей внешности, страсти к нарядам и удовольствиям, предоставляемым троном, попытаемся несколько усложнить этот стереотип, объяснив побудительные мотивы ее поступков и дополнив ее портрет штрихами, на которые историки, а иногда и современники обращали мало внимания.
На наш взгляд, два обстоятельства больше других влияли на поведение императрицы: привлекательная внешность, точнее, необыкновенная красота, и страх. Красота породила ряд связанных между собой следствий: избыточное внимание к персоне Елизаветы, начиная от родителей и заканчивая сильным полом, к которому она испытывала влечение из-за унаследованного от отца и матери темперамента, капризность нрава, склонность к распущенности, греховным поступкам, леность и необходимость замаливать грехи, фанатичную набожность и милосердие, причем как набожность, так и милосердие в некоторых случаях, как мы увидим, приводили к результатам, прямо противоположным ее ожиданиям.
Все 20 лет пребывания на троне императрица находилась в страхе – ее не покидала мысль, что она может подвергнуться такому же испытанию, которое довелось пережить Бирону и Брауншвейгскому семейству. В этом истоки ее подозрительности и чувства, противоположного милосердию, – жестокости к претендентам на трон и к лицам, осуждавшим ее поведение как императрицы. О том, что она опасалась за свою жизнь, свидетельствует множество фактов, начиная от распорядка дня и заканчивая отказом принимать лекарства.