Елизавета Петровна

Раздосадованный Миних излил свою желчь в манифесте о пожаловании генералиссимусом Антона Ульриха. Манифест содержал уязвлявшие самолюбие принца слова о том, что чин генералиссимуса за его великие заслуги было бы справедливо присвоить Миниху, но он, Миних, отрекается от этого чина в знак «его высочества почтения». Остерман не слыл бы великим интриганом, если бы не воспользовался этой оплошностью своего заклятого врага, которому он ранее покровительствовал.

Миних позволил себе еще одну бестактность – он игнорировал все приказы, исходившие от новоиспеченного генералиссимуса, чем настроил против себя находившихся в разладе принца и правительницу.

Таким образом, Миних сам дал повод Брауншвейгской фамилии избавиться от него – сгоряча он в знак протеста высказал намерение уйти в отставку, рассчитывая, что его станут умолять остаться в правительстве, что без его опыта правительница потерпит крах. Миних просчитался, ему не по плечу было тягаться с многоопытным интриганом Остерманом, – его просьба об отставке была тотчас удовлетворена, и Миних оказался не у дел.

24 марта правительница изложила своему фавориту причины, вынудившие ее принять отставку Миниха: «Он неисправим в своем доброхотстве к Пруссии, тогда как я ему много раз выражала решительную мою волю помочь Марии Терезии (австрийской королеве). Кроме того, я ему давала понять, чтобы он все повеления, приходящие к нему от моего мужа, исполнял как мои собственные; он как будто и знать не хочет, и не только отказывается принимать их, но не исполняет решительно и моих собственных приказаний, а вместо того делает распоряжения противные». Подлинное объяснение причин отставки Миниха заложено в последней фразе: «Я не могу дальше откладывать его увольнение, потому что нельзя быть спокойной, пока имеешь дело с таким человеком». Опасение, что Миних с такой же легкостью, с какой он преподнес власть Анне Леопольдовне, может отнять ее и передать более покладистому претенденту, явилось главной причиной коварного поведения правительницы и ее готовности немедленно удовлетворить просьбу Миниха. Кстати, официальное основание для отставки отсутствовало – Миних заявил о нем в частной беседе в устной форме.

Миниха опасалась не только правительница, но и Остерман, столь же тревожившийся за свою карьеру при непредсказуемых действиях несостоявшегося генералиссимуса. Остерман, согласно донесению Линара, действовал через супруга правительницы Антона Ульриха, находившегося под полным влиянием опытного интригана. Граф Линар доносил 10 марта 1741 года: «Граф Остерман, лишенный выгоды бывать у правительницы столь же часто, как граф Миних, старается привлечь на свою сторону генералиссимуса, дабы чрез него могли доходить его внушения… принц часто ездит к графу Остерману, остается у него подолгу, и по отзывам его для всех становится заметно, что он берет уроки общей политики».

Генеалогическое древо Романовых от царя Алексея Михайловича было изложено для того, чтобы читатель усвоил простую мысль – объявление наследником престола представителя ветви Романовых от Иоанна Алексеевича напрочь отрезало Елизавете Петровне путь к трону. Единственный способ овладеть им состоял в использовании силы, то есть путем переворота: свержение Иоанна Антоновича и его правительницы-матери Анны Леопольдовны. С опозданием проснувшееся честолюбие Елизаветы Петровны не без помощи внушений Лестока подвигло ее на организацию заговора с целью лишить Брауншвейгскую фамилию трона.

Переворот в пользу Елизаветы Петровны отличался некоторыми особенностями. Едва ли не главная из них состояла в том, что к захвату власти готовились заранее и в глубокой тайне. Заговор возглавляла сама претендентка на трон. Напомним, предшествующие перевороты походили в значительной мере на импровизацию, исполнители которой действовали от имени претендентки на престол. Подобным способом совершилось вступление на престол Екатерины I и свержение регента Бирона. Теперь же сама претендентка двинулась во главе заговорщиков в рискованный поход за короной.

Особенность вторая – социальный состав участников переворота. Как и прежде, главным действующим лицом была гвардия. Но гвардия времен Петра Великого разительно отличалась от гвардии елизаветинского царствования. При Петре в гвардейских полках служили преимущественно дворяне; теперь же стараниями Бирона и Миниха, стремившихся обезопасить себя от дворянских притязаний распоряжаться троном, в гвардии заметно возрос удельный вес крестьян и горожан. Анализ социального состава заговорщиков подтверждает слова современника о том, что в гвардейских полках стали «все люди простые, мало способные сохранить столь важную тайну».

Третья отличительная черта переворота состояла в его антинемецкой направленности. В годы царствования Анны Иоанновны страной фактически управляли немцы: фаворит императрицы Бирон, руководитель Кабинета министров Остерман, президент Военной коллегии и главнокомандующий русской армией фельдмаршал Миних. Этот «триумвират» мог бы долго править Россией, если бы у его участников была сплоченность, если бы непомерное тщеславие каждого из них не превращало их в непримиримых врагов, пожиравших друг друга. Засилье немцев, известное под именем «бироновщины», способствовало пробуждению национального сознания. Имя Елизаветы Петровны приобрело значение символа русского начала и восстановления величия России, частично утраченного после кончины Петра Великого.

Наконец, еще одна немаловажная особенность заговора – к нему были причастны иностранные государства, заинтересованные в смене внешнеполитической ориентации России и низведении страны до уровня, занимаемого ею до преобразований Петра Великого. Они рассчитывали отнять у России территории, отошедшие ей по Ништадтскому мирному договору, а также вернуть ей статус европейского захолустья и установить гегемонию Франции на Европейском континенте.

Генрих Бухгольц.

Портрет графа Бурхарда Кристофа фон Миниха.

XVIII в. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

Возможность вмешательства иностранных государств во внутренние дела России свидетельствовала, с одной стороны, об отсутствии в стране политической стабильности, о слабости правительства, позволявшего европейским державам без большого для себя риска вторгаться в сферу, в которую суверенное государство не должно допускать никого. С другой стороны, это же дает основание толковать вмешательство как признание достигнутого Россией веса в европейских делах и стремление лишить ее великодержавия, достигнутого при Петре Великом. Словом, причастность иностранных государств к перевороту – это попытка вернуть Российскую империю в Московскую Русь, сохранить за ней прежний уровень отсталости во всех сферах жизни общества.

Должно, однако, отметить, что реальное значение иностранных государств в описываемых событиях было ничтожным и состояло в том, что они подталкивали Елизавету Петровну к перевороту, но совершен он был без их участия.

Заговорщики располагали несколькими средствами достижения желаемых результатов. Один из них состоял в использовании услуг «специалиста» по переворотам фельдмаршала Миниха, с легкостью необыкновенной лишившего Бирона обязанностей регента. В столице ходили слухи о том, будто Миних, будучи у Елизаветы Петровны, припав на колени, заявил ей, что если она повелит свергнуть Брауншвейгскую фамилию, то он готов это немедленно исполнить, на что цесаревна ответила: «Ты ли тот, который дает корону кому хочет? Я оную и без тебя, ежели пожелаю, получить могу».

Подобный разговор, в принципе, возможен, как возможен и отказ цесаревны от услуг фельдмаршала: в ее глазах он был человеком, способным отнять власть у одного, чтобы вручить ее другому, и с такой же легкостью отобрать эту власть у другого, чтобы вручить ее третьему.

Визит Миниха к Елизавете подтверждают два свидетельства английского посланника Э. Финча, внимательно следившего за интригами в жизни русского двора. Они дают основание полагать, что Миних не зря зачастил к цесаревне. 14 февраля 1741 года он доносил: «Фельдмаршал повадился за последнее время делать продолжительные визиты к великой княжне Елизавете Петровне, что, конечно, не по сердцу правительнице и не содействует ее расположению к Миниху». Правительница ограничилась установлением за Минихом слежки, поручив, как доносил Финч, сержанту Барановскому схватить его «мертвым или живым», если он выйдет вечером и отправится к цесаревне.