Элка и Повелитель Тьмы

О, как!

– Во времени что ли? – хохотнула я и тут же заткнулась – Иваныч посмотрел на меня строго, даже с какой-то злостью.

– Между параллельными мирами, – совершенно серьезно заявил он, поднимаясь, – Для нас это почти символ новой жизни, которую мы можем получить в этом мире.

Честно сказать?

Я бы поржала на досуге, если кто-то другой сказал и в другом месте.

А сейчас, глядя в строгие глаза еврея, которые внезапно стали казаться бездонными, словно два колодца, было как-то не до смеха.

– Кхе-кхе, – закашлялась я, потому что горле внезапно запершило, – Я могу узнать, что вы подразумеваете под словом «мы»?

– Он имеет в виду нас, – внезапно раздался за спиной голос Дусечки, и я, подпрыгнув в немом испуге, обернулась, – Иномирян.

– Евдокия Прокофьевна, нельзя же так подкрадываться! – возмутилась, не совсем вникнув в смысл слов женщины, – У меня чуть разрыв сердца не случился.

Дусечка не ответила.

Ее фигура пришла в движение и вышла из тени.

Что за черт? Куда подевалось солнце?

Посмотрела на небо – небесное светило заволокло черными непроглядными тучами.

– Что? Уже испугалась Эллочка, – издевательский голос женщины вызвал целый табун трусливых мурашек по спине.

И не только голос…

Дуся выглядела как-то иначе.

Длинное черное платье с высоким разрезом до середины бедра, обтянуло тонкую талию и плавную линию бедер, впечатляюще открытый бюст. Блестящие рыжие локоны разметались по обнаженным плечам.

Как? Она же еще утром была толстой теткой под пятьдесят!

Не могла же Дуся сделать экстренную липосакцию и подтяжку лица?

Молодое лицо преобразившейся Евдокии Прокофьевны прямо таки светилось от нескрываемого злорадства. Ей явно нравилась моя полуобморочная реакция на такое, явно не совсем нормальное, преображение.

«Вот стервозина!» – подумала Язва, которая в последнее время все чаще пробуждалась во мне.

В отличие от своей непутевой хозяйки она обладала обостренным чувством справедливости и ненавидела вот таких вот зарвавшихся субъектов.

Доведите Элку до ручки, и предохранители перегорят, выпуская на волю язвительную, непокорную и взрывную сторону ее характера.

Чего эта Дусечка на меня взъелась?

Я ж ей ничего не сделала!

Именно осознание кощунственной несправедливости по отношению ко мне заставило горделиво выпрямить спину, растянуть губы в холодной улыбке и спокойно произнести:

– А что это вы Евдокия Прокофъевна по лесу полуголая шастаете? Я, конечно, понимаю вас – похвалиться липосакцией хочется. Дорого заплатили? Телефончиком поделитесь? У меня подружка тоже сделать хотела.

А в ответ ласкающее слух молчание…

Что не ожидали? Я тоже кусаться умею.

– Вы, Дусечка, поймите меня правильно. Я же о вас беспокоюсь. Простудитесь, заболеете, а потом больничный и увольнение. Да-да, сейчас нигде не держат постоянно болеющих работников. А у вас, простите, тут явно без «хроники» не обойдется.

Мне показалось или Иваныч сзади смешком подавился?

Звезда нанопластики, выпучив густо накрашенные глазищи, казалось, сейчас испепелит меня ненавидящим взглядом. Еще чуть-чуть и кинется, как самая настоящая кобра.

Уперла руки в бока и ответила ей кривой ухмылкой.

– Так что вы про параллельные миры рассказывали, – я прямо сама деловитость сегодня.

– Видите ли Эллочка, позвольте я буду называть вас так, – подал голос Иван Иванович, предусмотрительно занимая место между мной и Дусечкой, разрывая контакт взглядов, – Земля не единственный мир во вселенной. Существует множество параллельных миров, которые, так или иначе взаимодействуют через разрывы между реальностями. Врата – это и есть разрыв. Мы же называем его Межа.

Стою я смотрю на умное лицо Иваныча и уточняю…так на всякий случай:

– Разрывы?

Мужчина кивает.

– Между реальностями?

Теперь коллеге уже поддакивает Дусечка.

Делаю предусмотрительно два шага назад и осторожно спрашиваю:

– А вы, случайненько, вчера не выпивали?

Иван Иванович тяжко вздохнул, а Дуся рассерженно топнув ногой заявила:

– Так! Эванар, мне все это надоело. Давай передам этой дуре ключи и домой. В отпуск хочу. Мне Витя еще в прошлом десятилетии обещал.

– Что? Кого это ты дурой назвала?! – возмутилась я.

Но мой вопль потонул в громогласном:

– Как домой? А служба?! Ты же не можешь нас бросить без подмены?

Иван Иванович кинулся было к Дусе, но она, ловко обогнув неповоротливого еврея, схватила меня за руку в районе локтя и, несмотря на мои отчаянные попытки вырваться, стала задирать рукав куртки, которая никак не хотела поддаваться.

Яростный рывок и порванный рукав под мой тихий писк грустно обвисает.

Зрачки рыжеволосой женщины горят ярким огнем и у меня против воли темнеет в глазах. К голой руке прижимается ее обнаженный локоть и меня мгновенно простреливает острой болью.

Твою мать! Как же жжется.

Открываю газа, и передо мной предстает поистине фантастическая картина: камни-сферы начинают мерцать ярко-синим неоновым светом.

– Что за фигня? – бормочу я, наблюдая, как Дуся с будничным видом достает из декольте красненькую книжечку пропуска и торжественно вручает Иванычу.

– Оривидерчи, – махает ручкой женщина.

Неоновый свет становится еще насыщенней, когда она входит в образовавшийся треугольник, а потом яркая вспышка и меня чуть не сбивает с ног резкий порыв ветра вперемешку с жухлой листвой.

Слов нет.

Эмоций тоже.

Перевожу взгляд на свой горящий огнем локоть и вижу на внутренней стороне выжженные иероглифы.

Чертовщина какая-то.

После неонового светопреставления уже скоро ничему не удивлюсь. Хотя если ему и можно найти правдоподобное логическое объяснение, то моей подпорченной шкурке вряд ли. Это уже не спишешь на чей-то глупый розыгрыш. Подсудное дело.

Наверное, нужно чем-то обработать ожоги.

С этой мыслью оборачиваюсь и натыкаюсь на Иван Ивановича.