Елка и терн. Тетралогия

Лютик кивнул – и приложил свой накопитель ко лбу 'светлячка'. Миловать мы не собирались никого. По большому счету, убивать их… Стоило бы. Но мертвые ничему не смогут научиться. Да и противно руки марать. Поэтому мы нашли идеальный выход. Пусть подонки, грабившие стариков, почувствуют себя в их шкуре. Старыми. Беспомощными. Во всем зависящими от милости своих родных и государства. А оно у нас до-оброе… Жалко только их родных. А с другой стороны, нас стоит поблагодарить. Из маленькой сволочи вырастет только большая мразь. Мы вовремя поймали мерзавцев. И урок им выдан хороший. Усвоят. А если кто и помрет – не жалко. Человек – это озеро. Сначала туда вливается река жизненной силы – и оно играет под солнечными лучами всеми красками. Потом река превращается в ручеек. А потом он пересыхает. И озеро начинает мелеть заиливаться, превращается в болото – и наконец пересыхает. Человек умирает. Это очень приближенный взгляд, но так легче объяснить. Мы могли пережать им и ручейки и речки. Могли. Не стали. Вместо этого мы просто вычерпали до дна их озера. Оставили ровно столько, сколько нужно для поддержания жизни. В них по-прежнему вливается жизненная сила. Но черпали мы без всякой жалости. И их озера будут наполняться долго. Очень долго. В мире магии за такое казнили бы. Но там казнили бы и за издевательства и ограбления стариков. А здесь… Здесь мы посчитали это лучшим наказанием. И я, и Тёрн… А если уж Его Величество согласился, что все – справедливо, я спорить не стану. – Редкий случай. – Да и накопители зарядить надо. С этой благотворительностью мы слегка поиздержались. – Да вам оставшихся хватит на открытие вулкана в центре Москвы! – И что? Запас карман не тянет. – Практичная ты моя… Домой мы вернулись довольные и счастливые. В гараже остались пять неподвижных тел. Старческого возраста. Они не скоро придут в себя. Если только к утру. Потом кое-как выползут, доберутся до дома… а вот что дальше? А пусть рассказывают про дядь с крыльями и теть вампиров. И адского пса Цербера. Интересно на каком этапе рассказа им вызовут психиатров? А на всякий случай надо поговорить с Лютиком, пусть Эвину переключат маскировку на что-нибудь попроще. Типа ньюфаундленда или бобтейла. Хотя бы сенбернара. *** Добычу пришлось отправлять по почте. Но мы немного поморочили приемщицу – и девушка обещала все отправить срочным. И сразу же. А то кто знает этих начинающих бандитов? Решат все потратить на лечение – и готово. А сумма там была вполне приличная. Нашлись и 'медальки', звезда Героя Советского Союза, эвхаар! Твари! Еще бы бедная женщина не боролась за нее до последнего! За ТАКУЮ награду… это вам не сраный орденок от демократии, это – за Родину. И достаточно крупная сумма денег. Хватит на всех пострадавших. Даже странно. Обычно у таких деньги расходятся легко. Но… – Этот драный кот хотел приторговать наркотиками. Ему нужен был стартовый капитал… – А, вот оно что… И это дело я считаю закрытым. Вечером мы с Тёрном навещаем бабулю, еще раз ее успокаиваем, обещаем, что все будет с ее подругой хорошо, и вообще… А бабушка вдруг выдает задумчивое:

– А ты повзрослела, Лёлька. Оно и к лучшему.

Два дня прошло спокойно. Мы спали, гуляли по городу, проводили вечера у моих родителей. Я уже спокойно зажигала до десяти спичек одновременно. Сила накапливалась внутри меня, заполняя пустое пространство. И я откровенно радовалась этому. Ужасно жить – неполноценной.

Третий день выдался поинтереснее. С утра все было нормально. Я вытащила любимого супруга в парк – покататься на аттракционах, поплавать на речном трамвайчике…

Тёрн с интересом смотрел на колесо обозрения. Попробовал сахарную вату. Прокатился на речном трамвайчике. Но река ему не понравилась. Посмотрев на пластиковые бутылки в камышах и прочую плавучую (нетонущую) гадость, он только покривился.

– И вы в этомкупаетесь?

Я покачала головой.

– Наше правительство рассуждает примерно так. Я – не купаюсь. Мне жизнь дороже. А за остальных я не отвечаю, ведь так?

– Вот потому у вас и такой бардак. У нас бы…

– Да. У нас бы такое правительство в этой реке и на плывучесть проверили. Правда ли, что оно – не тонет?

– Думаю, что ваше – не потонет. А куда идет трамвайчик?

– В Треухово.

– То есть?

– местный святой источник.

– Святой источник?

– Ну да. Я не помню, что там о нем присочинили и как. Но объявлено, что это святой источник. Построили церковь, повесили иконы, соорудили купальню, в которой, по утверждению монахов, можно излечиться от всех болячек – от простатита до гонореи.

– Правда?

– Брешут. Но убедительно.

– А люди верят. Я сейчас читаю тех, кто едет рядом с нами. Они хорошие.

Я улыбнулась. – Милый, у нас, в мире техники, хороших людей намного больше, чем плохих. Просто нам так везло что мы видели больше подлецов. Или им так не везло? А люди в большинстве своем… они скорее такие, как здесь. Добрые. Веселые. Немного бестолковые. Но не желающие другому зла. – Это верно. Хороших людей всегда больше. Но подлецы деятельнее. – И почему так? Ты не знаешь? Муж улыбнулся. Загадочно и чуть растерянно. Как это – я не осознаю такой простой истины? – Ёлочка, это же просто. Почему зло деятельно? Да потому, что его мало! Вот оно и стремится укрепиться, сохраниться, нагадить, оставить потомство… Его мало. Ничтожная капля. И если оно не будет активным – его просто уничтожат. Растворят, как бочка воды – ложку соли. И даже не заметят. – Хотелось бы в это верить. – Верь. Я твердо знаю, я ведь читаю мысли. А с тех пор, как ты рядом со мной – я могу делать это без опаски. Я с тобой счастлив. – Даже не смотря на все, что нам пришлось пережить? Тёрн фыркнул. Зарылся лицом в мои волосы на радость всем, кто глазел с соседних сидений. – Ёлка, я так рад, что мы встретились. Даже несмотря на все пережитое – я рад. – И я тоже. Когда я думаю, что мы могли не встретиться – сердце замирает от ужаса. – И у меня. Я тебя люблю. – Я тебя люблю. Эхо? Или одна мысль на двоих? А, какая разница? Главное, что это – наша мысль. И наша любовь. Разве мало? Очень много. Речной трамвайчик причалил, и девушка-экскурсовод хорошо поставленным голосом объявила:

– Уважаемые пассажиры. Ровно через час мы двинемся в обратный путь. Прошу вас не опаздывать. Сейчас два часа дня. В три часа мы будем ждать вас на борту. Тем, кто задержится, придется возвращаться своими силами.

– М-да. У нас бы так не поступили, – в который раз заметил Тёрн.

И я поняла, что меня эти замечания не раздражают. Действительно. У нас– по-другому. Я уже считаю мир магии своей родиной. И не смогу жить без него. Боевой маг. Здесь могут жить врачи. Могут стихийники. Но не я. Мне самое место – там. И… И моим детям тоже. И родить своих детей я хочу от Тёрна. От элвара, который знает, что такое любовь, честь, порядочность, который выше всего ставит долг перед своей страной. Который жизнь готов отдать для меня и за меня. Которого я люблю. Святой источник нас так и не дождался. Пока все шлялись по церкви (вот уж что везде одинаково) и купались в сомнительной чистоты водичке, мы удрали чуть ниже по реке и нашли там подходящий пляж, скрытый камышами. Не для купания. А что? А на третий день, собираясь уйти к себе, на съемную квартиру, я внезапно замираю перед дверью в комнату братца. Оттуда доносятся возмущенные голоса. Рядом так же настороженно прислушивается Тёрн.

Глава 7. Если это не засада, то чего еще вам надо?

– Хочешь, я ему ноги переломаю!

Голос из комнаты брата привлек мое внимание. Это кому это Гошка собрался ноги ломать?

– Ты что! Ты же сам еще учишься! Не смей!

– а что ты будешь делать!? Терпеть эту падлу!? Да перейду в другой университет! Всего делов!

– Тюремный!? Гошка, не смей! Зачем я тебе только это рассказала!?

– Еще бы ты не рассказала! С такими-то…

Подошедший сзади Тёрн положил мне руку на плечо. И приподнял бровь, показывая глазами на дверь.

– Это и есть проблема брата? – Да. И лучше с ней разобраться сейчас. – Почему? – Судя по его эмоциям, он уже на взводе. И дальше лучше не будет. Я кивнула и толкнула дверь. Не заперто. Прелесть какая! Гошка, сидя на кровати, утешал симпатичную девушку в ярком платьице. При виде меня с элваром за плечом, он покраснел и постарался сверкнуть глазами. Получилось откровенно плохо.

– Слушай, ты не могла бы…

– Не могла бы, – оборвала я его. – Ты собираешься наворотить глупостей. И мой долг вправить тебе мозги. Или их остатки.

– Чего!? – Гошка начал подниматься с дивана. Не закончил. Рука элвара, тяжело опустившаяся ему на плечо, отбила всякую охоту к спорам. Тем более, что дражайший супруг мастерски попал пальцами в нервный узел.

– Того. Рассказывайте, в чем проблема?

– Лёль, отвали, – чуть спокойнее начал Гошка. – Ты приехала и уехала, а нам тут жить. Это тебя не касается…

– Проблемы моей семьи автоматически касаются меня, – отрезала я. – и не смей называть меня Лёлей. Зови как все, Ёлкой. Ферштейн?

– А проблемы моей жены – это мои проблемы, – добил Тёрн. – Так что рассказывай. Что такого произошло у девушки?

Девчонка хлюпнула носом. А ведь малявка еще. Лет двадцать? Двадцать три, не больше…

Гошка еще немного посверкал глазами – и сдался. И посыпались горохом из дырявого мешка слова.

История была проста как мычание и так же незатейлива. Лида училась в университете. И была из породы книжных девочек. В чем-то почти как я. Только я всегда была огородным пугалом. И меня это устраивало. А Лида умудрилась как-то внезапно расцвести за один год. Так получилось. Процессы полового созревания. Внезапно появилась грудь, глаза, пушистой волной улеглись волосы, а заодно прорезался и вкус к коротким юбкам и ярким платьям. А почему бы и нет? Королевой курса она не стала. Потом что внешность и внутреннее содержание по-прежнему не совпадали. Лида, как и раньше, обожала книжки, компьютеры и математику, приходя в восторг от теоремы Ферма и мечтая когда-нибудь доказать ее. Единственное, теперь она выглядела не как среднеполое страшилище в джинсах, а как привлекательная девушка. С Гошкой же их связывала долгая дружба, основанная на любви к детективам. Им нравился данный жанр, и они обожали находить все новые тома, читать и соревноваться – на какой странице угадают убийцу. Ребята учились вместе, Гошка собирался идти по стопам отца, Лида поступать в аспирантуру…. Все рухнуло в один момент. Путь на экран лежит через диван? Возможно. Но вроде бы путь в аспирантуру лежал через библиотеку… Ан нет! Я слушала и чуть ли не шипела от ярости. Мерзавцы! В мире магии такое практически невозможно. Почему? Ну-у… каждый студент Универа – это весьма опасное существо. Жестокое, кусачее, и с богатой фантазией. А до чего сам не дойдет – братья по разуму подскажут. Поэтому у нас происходит быстрый отсев некачественных преподавателей. Вот как с Эйнаром. Давно б уволили недоумка, да рога ценные. Но если что-то и как-то – ему Директор пообещал своими руками оторвать все, что не нужно для преподавания. И голову в том числе. В обычном же учебном заведении… Это тоже дело опасное. Каждый ученик в любой момент может обратиться к телепату. И будет сластолюбцу полный привет. В смысле – крепкий пинок под филей. Да еще неслабую компенсацию заставят выплатить в пользу пострадавшего. А уж если рядом окажется кто-то из оборотней или элваров… или тех же эльфов… Грибы на ушах, щеках и лбу, складывающиеся в выразительном эльфийское 'Хайт note 9 ' – еще не самое плохое, что может случиться с насильником. Оборотни вообще откусить могут. Ненужное для жизни, ага… А элвары вообще убивают. Медленно. В мире же техники студентки оказываются практически беззащитны. Даже если находится одна смелая девчонка, которая пытается оторвать насильнику все возможное или жалуется на него в милицию, и паразита ловят на месте преступления – все равно идет гнусный запашок. То ли она украла, то ли у нее украли, но история-то была… Уехать Лида не могла. Больная бабушка, мать-учительница, отец, растворившийся в неизвестности – девчонка уже сейчас подрабатывала и вносила свой вклад в семейный бюджет. Да и бросить мать с бабушкой, больной Альцгеймером не могла. Это значило фактически убить обеих. – Девочка молодец, – шепнул мне Тёрн. – Такой вулкан… она чем-то на тебя похожа. Ты бы так же поступила на ее месте. Я внимательнее присмотрелась к Лиде. Не красотка в общепринятом понимании. Не губаста, не грудаста, не блондинка, но – есть в ней что-то такое. Нестандартное. Темно-русые кудрявые волосы, симпатичное лицо с чуть раскосыми зелеными глазами, платьице хоть и дешевое, но отлично обрисовывает красивую грудь и тонкую талию. У девочки было два пути. Либо бросить науку и идти искать работу. Либо поступить в аспирантуру – и искать подработку. Ей больше нравился второй путь. Да и вообще у нее был дар к математике. Ей просто не хотелось зарывать талант в землю. Была выбрана аспирантура. Специальность. И даже сданы вступительные. Лида успела отучиться ровно год. А потом началось. Сначала вроде бы безобидно. Начальник (он же зав. кафедрой, он же научный руководитель) стал задерживаться у ее стола, временами класть руку девушке на плечо… Вроде бы безобидно? Вот и Лида так решила. У нее в семье вообще не было отвращения к физическим контактам. Что такого-то? Она и сама могла обнять человека под настроение… А может и догадывалась, но старалась не будить спящую гиену. – Догадывалась. Но старалась отогнать эту мысль. Она этому уроду во внучки годится. – Ты его уже увидел? – Ага, смотри… Муж спроецировал мне картинку из воспоминаний Лиды. И я поморщилась. Нечто с тонкими руками и ногами, но большим пивным животом. Седые волосы со старательно зачесанной лысиной. Поросшие шерстью пальцы. Морда старой черепахи. И омерзительный запах старого больного тела. Тела человека, который не слишком-то следит за собой. Меня аж передернуло. – Профессор Козлимник Алессандр Парисович, прошу любить и жаловать, – прокомментировал муж. Бедная девочка, как ее только не стошнило. – От неожиданности. Лаборатория изнутри не закрывается, она завизжала на весь этаж, шарахнулась… вот посмотри… И я словно наяву увидела, как девушка сидит за какой-то техникой, как подходит это старое чмо, облапливает ее сзади и начинает целовать в шею, бормоча при этом что-то вроде 'Не сопротивляйся, тебе будет хорошо…'. Я почти физически почувствовала ее ужас и отвращение. Лида дернулась, выскочила из-за установки и взвизгнула на всю лабораторию:

Note9

9

– Пустите немедленно!!! Не смейте меня трогать!!!

Схватила сумочку и вылетела стрелой за дверь. Бедный ребенок. – А почему она пошла жаловаться Гошке? – В том-то и дело. Ей просто некому. Ни сказать, ни пожаловаться. Даже совета попросить. Родным? Да они разволнуются, станут нервничать, переживать, страдать… Друзьям? У нее есть подруги. Но кто-то работает вместе с ней – и она боится огласки. Кто-то слишком близко знаком с ее родными – и опять же она не хочет волновать мать и бабушку. А кто-то просто трепло. Гошка – идеальный вариант. Он не болтун, не станет рассказывать ничего ее родителям… и кстати, она ему нравится. – А он ей? – И он ей. – Так может… – А может, пусть они сами решают? – Никаких самих! Если ты считаешь, что девочка хорошая – пусть Гошка женится. Где он еще такую найдет? Сам знаешь, дети богатых родителей… – Ох, знаю. А теперь поговори с братом… Я вздрогнула и перевела взгляд на братца. Тот сидел красный и недовольный. Лида была не лучше. Ее аж всю трясло.