Ёлка

Девушка оказалась в ловушке между стеной и обнажённым, пусть и наполовину, гостем. Вариант побега не рассматривала. Она так надеялась на его благородство. А он… Ответит за все.

Смоченная холодной водой поверхность рукавички шлепнула по коже. Аккуратная бровка над серыми глазами взлетела вверх. Ну как?

Ох ты, черт! Прохладно. Издеваешься? Недовольный прищур. Не с тем ты, милая, затеяла войну. Блаженство на лице, словно его опустили в теплую ванную.

Ах, так! Ткань под бегущую из крана воду и снова к телу. Холодные капли заскользили вниз под ремень. Отскочить. Держался стойко.

— Ты явно намекаешь, что брюки здесь лишние, — взгляд уловил движение воды. Блин. Блин. Схватила полотенце, поймала струйки у пояса. Довольно хмыкнула.

В ответ получила недовольное фырканье. Не очень-то и хотелось.

А ведь хотелось, Андрей Владимирович. «Что-то» насмешливо наблюдало за парочкой.

Исчезни.

Просто помолчу. Пропустить такое представление.

Навязалось на мою голову. Закатил глаза.

Катя приняла как отступление. Перенастроила бегущий поток воды.

Теплая нежность коснулась кожи. Мягкая влажная ткань заскользила. Движения медленные легкие.

Мышцы под пальчиками напряглись. Сквозь ткань чувствовала. Жар кожи. Ох!

Твою мать! Пульс в паху зашкаливал. Взгляд на девчонку. Серый наполнялс синим. Окрашивал радужки. Удивительное сочетание. Завораживало. Дыхание срывалось. Нырнуть в темную синеву. Захлебнуться. Камнем в бездну синего. Почти индиго. Взгляды переплелись. Спутались. Желание скручивалось пружиной. Ещё движение. Распрямится. Не сдержится.

Никогда ничего подобного ни с кем. За всю свою тридцатилетнюю с хвостиком жизнь. Ни к одной женщине. Так срывало крышу.

Жажда обладать. Не только этим хрупким телом. Душой. Сердцем. Только его. Только для него.

Сумасшествие.

А она смотрит огромными глазищами.

Ресницы трепещут. Сама готова преступить грань. И это не гормоны. Он тот, кто разбудил притихших бабочек. Они мечутся внутри. Трепыхают крылышками. Перекрывают воздух. Ноги слабеют. Колени ватные. Только бы не упасть. Удержаться. Не поддаться.

И он замечает в синеве. Мольбу. Отпустить. Пальчики, прижатые к груди, дрожат. Накрывает их большой ладонью. Уголки губ в мягкой нежной улыбке.

— Меня Андрей зовут, — тихо выдыхает. Стягивает варежку. Накалившийся воздух вокруг них осыпается вниз к ногам.

— К-катя, — заморгала часто наваждение отпустило.

— Я могу справиться сам, — смял в кулак влажную ткань.

Благодарно кивнула головой. Не дыша на негнущихся ногах, вышла из ванной. Тихо прикрыла дверь. Метнулась в свою комнату. Упала на кровать. Прижала ладошки к пылающему лицу. Дышала часто. Надо взять себя в руки. Так не должно быть. Они встретились случайно. Никаких чувств. Никаких ощущений. Никаких желаний.

НИ-КА-КИХ.

Андрей уперся руками в край раковины. Твою мать! Напряжение не отпускало. Мальчишка в пубертатный период. Охренеть!

Маленькая. С еле заметной грудью. А столько эмоций. Необузданных желаний. Пиздец!

Сердце и мозги заодно. Заполучить. Не отпускать. Да что б тебя!

Шарахнул ладонью по крану. Ополоснул лицо холодной водой. Уставился в зеркало. Стиснул край раковины. Кожа на костяшках натянулась. Дыхание рваное. Кровь бешено по венам. Сомкнул веки. До темных кругов. Немного отпустило. Пульсация уменьшилась. Он не знал, сколько так простоял. Целую вечность.

Дверь тихонько приоткрылась.

— Вот возьми, — тонкая ручка протягивала что-то розового цвета.

Вцепился пальцами. Рука исчезла. Дверь закрылась. Прежнее равновесие вроде бы вернулось. Вытерся полотенцем.

Встречи с Катей не избежать. Не торчать же в ванной. Два глубоких вдоха.

Катя. Каатяя. Посмаковал имя незнакомки. Приятно перекатывалось на языке.

Прекрати. Развернул розовую тряпицу. Оказалось футболка. Натянул на себя. Почти по размеру. Повернулся к зеркалу.

Ёпт! Разразился диким смехом.

Катя скосила глаза на стенку, за которой ванная. Ржёт. Никакой благодарности.

С трудом вспомнила о наличии непонятной вещицы некогда заказанной на всемирно известном сайте. Хорошо не избавилась. Оставила до лучших времен. Может быть, однажды наберет вес, и заказ окажется в пору. Туманная перспектива.

Настал триумф приобретённой вещицы. Овации. Браво. Бис. Подходящее тело случайно оказалось в её доме.

Андрей Владимирович выскочил из ванной. Ринулся к хозяйке.

— Как это понимать? — деланно ревел на все кухню гость.

Тыкал пальцем в грудь. Нависал рядом. Над ней.

— Футболка, довольно милая, — непринужденно пожала тонким плечиком.

Игнорировала негодующего мужчину. Увлеченно обмывала мандарины под струёй воды и укладывала в широкую вазу.

— Это розовое убожество не может называться футболкой, — оскорблённо дернул подбородком.

Все же краем глаза наблюдала. Недовольство каплями бальзама на сердце.

— По-твоему все, что не черного или белого цвета никаким образом не может быть одеждой, — прямой намек на цвет рубашки, костюма и пальто.

Невозмутимо отодвинула заполненную емкость мандаринами. Принялась за виноградные гроздья. Уткнула рвущуюся на губы улыбку в миску с испорченным ужином. Усердно выуживала уцелевшие остатки.

— Я так не утверждал, — обиделся за невнимание гость. Утренняя немилость к белому цвету укоризненно погрозила пальчиком. Противоречишь сам себе. — Хорошо я согласен на розовый, но это рисунок, — оттянул ткань вперед, демонстрируя девушке аппликацию.

— Мило, — короткий взгляд. Вернулась к продуктам. Бойкотировала гостя.

— Мило? Не похожий ни на что зверь смотрится очень мило? — дернул чертову миску на себя. Обрати внимание. Не смей меня игнорировать.

Обреченный вздох. Повернулась. Скрестила руки на груди. Оценивающий взгляд.

— Это не зверь. Это — Винни пух, — поджимала вершинки губок.

Не разразиться смехом. Мужчина выглядел неуместно. Но прилично. Главное. Одет. Не страшно, что герой мультфильма потерял форму на широкой груди.

— Винни пух, — вздернул бровь Андрей, скользнул глазами по рисунку. — Ты уверена? — в сомнении скривил рот.