Ёлки новые в Париже. Мой бывший – полковник
Шрифт:
Засовываю пальцы ему в брюки и чуть не плачу от разочарования. Пусто.
Но вот моя ладонь уже заныривает во второй карман штанов, глубже, глубже…
Нащупываю что-то твёрдое подушечками пальцев и вижу, как удивлённо ползёт вверх бровь подполковника.
–
Вот его веки разлепляются, и я вижу мутный подёрнутый пеленой взгляд, в котором всё ещё плещутся похотливые огоньки.
– Да, так, погладь его, – всё ещё плохо соображая, бормочет он, и тут мои пальцы нащупываю то, что я и надеялась найти!
Пластиковые ключи от всех дверей!
– Конечно, милый, – приближаю я своё лицо к его, растягиваю губы в обольстительной улыбке. – Сейчас поглажу… – и мой кулак снова вырубает его.
– А ты изменилась, Тася… – удивлённо замечает Пронин, пока я уже прикладываю ключи к замку, и дверь с тихим щелчком открывается. – Стала жёстче, увереннее, – продолжает Саша, уже следую за мной дальше.
– Учителя были хорошие, – не оборачиваясь, бросаю я ему на ходу.
Делаю ещё пару шагов, и понимаю, что мы попали в святая святых.
В тайный гарем Хишама Нисраллы, в котором он собирал первых красавиц со всего света…
Мы словно в подземной тюрьме. Золотой тюрьме. Где по обе стороны от коридора тянутся рядами камеры-клетки, за прутьями которых виднеются роскошные
комнаты с итальянской отделкой.Огромные безумно дорогие кровати, пуфики, шкафы с золотыми зеркалами, в которых отражаются их обитательницы…
Вот я узнаю одно из лиц: да это же Ева Чешска, Мисс Европа 2020! Но только сейчас я с трудом могу узнать в этой грузной тяжёлой женщине бывшую тонкую красотку. Вот она с трудом поднимается с обитого шёлком дивана, и я вижу, как дорогущее платье от Гуччи в облипку сидит на её безграничных складках…
Она подходит к золотым прутьям, сжимая в руке шоколадку в золотой обёртке, и спрашивает нас:
– А сегодня мой господин полюбит меня? – и тут я оглядываюсь по сторонам, и вижу десятки, и даже сотни таких же пышных раздобревших девушек в дорогих одеждах, которые с тоской и надеждой смотрят на нас.
– О боже, Саша, – забыв полностью о всякой субординации, оборачиваюсь я к своему бывшему.
Я чувствую, как у меня к горлу предательски подступают слёзы.
Меня мало что трогает в этой жизни. Меня сложно разжалобить.
Но я не могу без слёз сострадания смотреть на эту картину. Видеть, вот что это чудовище превратил всех этих красивых и юных женщин.
Вот они стоят, утопая в роскоши, вкусной высокоуглеводной пище, и с надеждой смотрят на нас, потому что их единственное развлечение в этой жизни – ночь с этим монстром, который по желанию выбирает себе утеху на час.
Конец ознакомительного фрагмента.