Эллариония
Шрифт:
– Ещё один клоун этого нелепого цирка!
Отчаянное состояние бедолаги поразило Уоррена. Сам бы он не протянул в так больше цикла.
– Тебе, кажется, нужна помощь. Я начальник заставы. Расскажи, что ты натворил?
– Я натворил? Да что ты себе позволяешь?! – откашливаясь, рычал пленник. – Я говорил правду!
– Так ты из фанатиков? Твоими друзьями увешаны все столбы от Виндэйла до Ореола. На твоём месте я бы не кричал об этом на каждом углу.
– А я бы на твоём месте заканчивал этот цирк поскорее, пока я, лорд этих земель, не замёрз и не отбросил концы!
–
– Сначала залили водой всё с ног до головы, теперь предлагаешь согреться? Ещё и в солому посадили, только мокрую! Это такая насмешка, да? Отец поручил надо мной издеваться? Я такой же лорд, требую к себе уважения и подчинения!
– Парень, я ведь не желаю зла и хочу тебе помочь. Поэтому прошу услугу за услугу.
Собеседник потупил взгляд и уже спокойнее спросил:
– Услугу? Какую?
– Ты дашь мне повод тебя помиловать. А я начну карьеру без кровопролития.
– Кровопролития?! Ещё одна дурацкая шутка?! – от волнения пленник раскашлялся. – Запугать меня вздумали? Приказываю отвести меня к отцу! Сейчас же!
– А кто твой отец? Я не знаю никого в Ореоле.
– Мой отец лорд Хейдина! И не делай вид, что не знаешь меня! – последнее слово пленник выделил интонацией и задрал нос.
– Хм, бургомистр, что ли? Города такого я на карте Евстрая не припомню.
– С меня хватит! – завопил пленник и стал дёргаться, тщетно пытаясь сбросить кандалы. – Я сожгу вас всех! И передайте отцу, что он потеряет солдат из-за этой идиотской шутки!
В конюшню на шум влетел Сайлас, лейтенант Сурво и ещё один солдат Горлих:
– Сайлас, лошадиная твоя башка, зачем ты впустил его одного? – послышалось у входа.
Лейтенант Сурво с ходу, не глядя на капитана, подбежал к арестованному и вырубил его прицельным ударом кулака в висок.
– Сурво, объясните… – начал было начальник гарнизона, но лейтенант с разворота мощной оплеухой огрел Уоррена, чем выбил землю из-под ног.
– Горлих, Сайлас, чтобы никто не зашёл сюда в ближайший цикл. Отвечаете головой. И принесите ещё одни кандалы. Выполнять.
Солдаты ответили хором:
–Так точно, товарищ майор! – и спешно удалились.
– Что за… – успел произнести Уоррен, перед тем как поймал лицом ещё одну оплеуху.
– Слушай сюда, щенок бюрократа, – схватив парня за подбородок, процедил Сурво. – Ради твоего назначения проклятый комиссариат инициировал проверку и нарисовал на меня компромат. Но я же добрый, согласился принять этот беспредел как должное. И понижение в звании. И твой непробиваемый инфантилизм. И даже надменное отношение. Но ты пошёл дальше! Прочитал в моём досье об отце? Что ещё ты прочитал, а? Отвечай?!
– Что вы себе позволяете, лейтенант? – простонал Уоррен.
– А я тебе отвечу, что ещё там было. Ни слова правды. Ни слова о моей настоящей службе! Ни слова, что я годами, потом и кровью шёл к званию майора. Но всё закончилось, когда какому-то шакалу из столицы
захотелось пристроить своего щенка на годик, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Как удобно, не находишь?!– Я не понимаю, о чём вы!
– Конечно. Куда тебе. Ты никчёмный. Я присматривался к тебе три дня, но ты только и делал, что сидел в башне. Да о чём с тобой можно говорить, ты даже копьё держать не умеешь!
Из-за спины Сурво появился лейтенант Горлих. Они наскоро заковали Уоррена, привязав в загоне напротив первого бедолаги, и собрались уходить.
– Лейтенант, это преступление. Вы не можете так поступить! Это трибунал!
– Посидишь здесь цикл, а может, и парочку. Пока не поймёшь, кто здесь действительно главный, будешь коротать время не в моей башне, а в лошадином дерьме, – с ухмылкой сказал Сурво. Наклонившись к самому уху лежащего парня, он прошептал: – Ах да, запоминай. Теперь для тебя я майор Сурво.
***
Уоррен сидел в луже поджав ноги и стеклянными глазами гипнотизировал конскую упряжь. Его сокамерник очнулся с протяжным стоном:
– Версовы вояки, что же вы творите… – увидев рядом с собой кислое лицо капитана, парень сначала замер, а потом залился хриплым смехом. Солдаты, стоящие у входа, поддержали его. Уоррену показалось, что над ним смеются даже кони и пустил скупую слезу. От этой нелепой картины сокамерник рассмеялся ещё сильней. – Ты чего, начальник? Курорт оказался не под стать вашей аристократичной персоне? А-ха-ха!
– Заткнись…
– Да что вы, господин. Погода подвела, право дело, но какой сервис! Скоро принесут основные блюда! Здесь и цыплёнок в мраморе, и свинина в водорослевом соусе. А на десерт изысканные кусочки соломы в посыпке из мокрого песка! – парень поднял с земли горсть сена и бросил в сторону Уоррена. Со стороны входа снова раздалось ржание солдат. К загону, где сидел бедолага в рубахе, подошёл Горлих и бросил ему кусок хлеба.
– Держи, шут, заработал. Мраморный цыплёнок, во даёт!
– Как вы смеете, где приборы? – выкрикнул пленник, затем с тоской посмотрел на краюшку и, поколебавшись, стал её грызть. – Хах… А тебя как звать-то, начальник?
– Уоррен, – он всё так же смотрел на упряжь и седло. – Уоррен Перч.
– Ну что, Уоррен, теперь мы с тобой на одной стороне. Но, помнишь, ты просил меня об услуге? У меня есть одна идея.
– Да?! – горечь улетучилась с лица, уступив место надежде.
– Ага! Ты потерял, лови, – пленник дотянулся босой ногой до трубки и одним ловким движением зашвырнул её в Уоррена. – Согрейся, дружище. Ночи у вас, конечно, тёплом не балуют.
– Эх… – Уоррен ногой подтянул трубку поближе, достал из грудного кармана свёрнутый листочек с табаком. Стряхнув влажный пепел, он набил трубку, огляделся и протяжно завыл. – Сол, за что мне всё это…
– Что, капитан, огоньку не хватает, да? Глядя на твоё озабоченное лицо, я на миг поверил в происходящее. Сказать честно, отец так много раз уже пытался выбить из меня дурь, что даже неделя в хлеву на севере Тефтонга не заставит меня передумать. Ну так что, услуга за услугу?
– Чего ты хочешь?