Эллигент

– Вы хоть чем-нибудь им помогаете?

– Мы считаем, что лучший способ помочь нашему миру – это исправление генетических недостатков, – произносит Амар, явно цитируя какого-то деятеля. – Кормить людей значит пытаться перевязать огромную рану крошечной ленточкой. Возможно, на некоторое время она и остановит кровотечение, но не зарубцуется.

Я мрачно качаю головой. Теперь начинаю понимать, почему моя мать присоединилась к альтруистам вместо того, чтобы войти во фракцию эрудитов. Если бы она хотела обезопасить себя от скверны эрудитов, она, возможно, выбрала бы Товарищество или стала правдолюбом. Но она предпочла спасать нуждающихся. Мама действительно заботилась о бесфракционниках. Наверняка они напоминали ей об Округе. Отворачиваюсь от Амара, чтобы он не увидел мои слезы.

– Давай вернемся обратно.

– Ты в порядке?

– Да.

Вдруг до нас доносятся выстрелы и крик:

– На помощь.

Местные разбегаются в разные стороны.

– Это Джордж, – восклицает Амар и ныряет в закоулок направо.

Несусь за ним, но вскоре теряю его в лабиринте халуп и остаюсь одна. Несмотря на мою альтруистическую реакцию сочувствия к людям, живущим здесь, меня охватывает страх. Если они прозябают в таких же безнадежных условиях, как наши бесфракционники, то мне есть чего опасаться.

Кто-то хватает меня за руку и тащит под один из алюминиевых навесов. Стены внутри затянуты синим пластиковым брезентом, который служит для защиты от дождя, на полу – фанера. Передо мной – невысокая худая женщина с измученным лицом.

– Не надо тебе там стоять одной, – бормочет она. – Они готовы наброситься на любого, неважно, молод он или стар.

– Кто?

– У нас в Округе полно всяких нехороших людей. Многие настолько обозлены, что способны убить любого, кого посчитают своим врагом. Впрочем, не все из нас озверели до такой степени.

– Спасибо за помощь, – благодарю я. – Меня зовут Трис.

– Эми. Садись.

– Мне пора, – возражаю я, – Снаружи – мои друзья.

– Тебе надо переждать. Сейчас наша саранча сбежится туда, и тогда ты сможешь подкрасться к ним сзади.

Ее речь звучит логично, я устраиваюсь прямо на полу. Пистолет упирается мне в ногу, а бронежилет настолько жесткий, что трудно наклоняться, но я делаю все возможное, чтобы выглядеть расслабленной. Раздаются чьи-то вопли. Эми отгибает уголок брезента и наблюдает за обстановкой.

– Значит, ты и твои друзья – не солдаты? – осведомляется она. – Вы из Генетической Защиты?

– Нет. То есть, они – да, а я – из города. Я имею в виду из Чикаго.

Брови Эми ползут вверх.

– Черт меня побери. Они закрыли эксперимент?

– Еще нет.

– Жаль.

– Почему? – хмурюсь я.

– Знаешь, девочка, Чикаго – это символ того, что кое-кто продолжает верить в необходимость лечения генетически поврежденных, которые и людьми-то не считаются. Так что извиняться за свои слова я не буду.

Не думала о проблеме Города в подобном аспекте. Мне, напротив, казалось, что Чикаго надо во что бы то ни стало сохранить. Странно, но прежде я не понимала, что само существование Чикаго вредит обитателям Округи и тем, кто не желает, чтобы их оценивали только на основании генетики.

– Ладно, – бурчит Эми, опуская брезент. – Ваши, вероятно, сейчас на северо-западе отсюда.

– Еще раз спасибо, – говорю я.

Она кивает мне, и я выбираюсь из ее импровизированного дома, фанера скрипит у меня под ногами.

Без остановки мчусь по узким проходам, радуясь тому, что народ разбежался еще при приближении нашего пикапа. Перепрыгиваю через лужи, – даже думать не хочу о том, что тут разлито. Наконец, оказываюсь в сумрачном закутке. Высокий худой подросток целится в Джорджа.

Группа людей окружает мальчишку с пистолетом. Вокруг валяется растоптанное и разломанное оборудование для наблюдения. Джордж замечает меня, но я быстро прикасаюсь пальцем к губам. Стрелок меня пока не видит.

– Лучше опусти пушку, – заявляет Джордж.

– Еще чего, – отвечает мальчишка.

Его светлые глаза в панике мечутся между Джорджем и толпой.

– Тогда, может, разойдемся мирно? А пистолет возьми себе.

– Нет. Выкладывай, куда вы отвезли наших!

– Мы никого никуда не отвозили, – убеждает его Джордж. – Мы не солдаты, а ученые.

– Как же, ученые, – издевательски бросает мальчишка. – А бронежилеты? В таком случае, я – самый богатый в Штатах. Давай признавайся.

Я осторожно прячусь под одним из навесов, прицеливаюсь и кричу:

– Эй, ты!

Толпа мгновенно оборачивается на меня, но подросток и не думает отводить дуло от Джорджа, на что я надеялась.

– Ты у меня на мушке, – продолжаю я. – Вали отсюда, я тебя не трону.

– Я сейчас в него выстрелю, – кричит тот.

– Тогда я разнесу тебе башку, – отвечаю я. – Мы просто работаем на правительство. Мы не знаем, где ваши люди. Если ты его отпустишь, мы отправимся восвояси. Но если ты убьешь его, я гарантирую тебе, что сюда прибудут настоящие бойцы, и уж они-то с вами церемониться не будут.

В этот момент во дворик вбегает Амар. Кто-то из толпы орет: «Да их тут много!», и все мгновенно разлетаются. Мальчишка кидается в ближайший проход. Но я держу оружие наготове. Вдруг они решат вернуться? Амар обнимает Джорджа, и тот похлопывает его по спине.

– Ты до сих пор сомневаешься, что генетически поврежденные виноваты в наших бедах? – спрашивает у меня Амар.

Я молчу. Прохожу мимо очередного навеса. Маленькая девочка сидит на корточках у самой двери, обхватив коленки. Она уставилась на меня через щель в слоях брезента и поскуливает от страха. А кто научил местных так бояться солдат? Почему мальчишка настолько их ненавидит, что был готов стрелять?

– Да, – в конце концов, говорю я. – Сомневаюсь.

У меня есть кое-кто получше на роль обвиняемого.

Мы бредем к пикапу. Джек и Вайолет настраивают камеру наблюдения, пока не украденную и не разбитую местными. Вайолет зачитывает Джеку длинный список цифр со своего планшета, а тот вводит их в свой.

– Где гуляли, ребята? – интересуется он.

– На нас напали, – произносит Джордж. – Нам надо сматываться.

– К счастью, это был последний набор координат, – отвечает Вайолет. – Можем отправляться.