Эльминстер в Миф Дранноре

Когда он очнулся, голова раскалывалась от боли. Он чувствовал себя так, будто кто-то ткнул кинжалом в его правую руку, потом выдернул ее, а потом вставил на место. Туда-обратно, туда-обратно. Бр-р-р.

Он застонал, перевернулся и услышал звон монет, потому что скреб по ним сапогами. Что случилось?

Глаза остановились на мягком, немигающем свете. Сияние исходило от драгоценных камней, которыми был украшен потолок. Ах да, он в Хранилище Мудрости, у Сиринши, до тех пор пока коронель не придет проверять, что он выберет, чтобы унести с собой отсюда в будущее.

– Леди… ой… Сиринши? – позвал он и снова застонал. Попытка заговорить принесла ему новую боль. – Леди… ох… Олуэваэра?

– Я здесь, – ответил ему слабый, ворчливо-жалобный шепот, и он повернулся на звук.

Старая чародейка лежала на груде сокровищ распростертой птицей. На теле, теперь почти нагом, украшенном большим количеством морщин и пигментных пятен, не было видно следов какого-либо недавнего насилия. Держась за голову, Эл пополз к Сиринши.

– Леди? – спросил он. – Вы ранены? Что с вами приключилось?

– Я напала на вас, – уныло призналась она, – и вот поплатилась.

Эл с изумлением уставился на нее:

– Вы?..

– Человек, мне стыдно, – продолжала она, и губы у нее задрожали. – Так долго искать друга, найти его и поступиться дружбой ради верности королевству… Я сделала то, что считала правильным, и ошиблась.

Эл положил гудящую голову на монеты рядом со Сиринши так, чтобы заглянуть в ее глаза. Они были полны слез.

– Леди, – ласково сказал он, тронутый печалью ее голоса, – во имя любви к вашим и моим богами, расскажите мне, что случилось.

Несчастная, одинокая, отчаявшаяся, волшебница поглядела ему прямо в глаза:

– Я совершила непростительное.

– И что это было? – Эл почти умолял, усталым жестом уговаривая ее говорить дальше.

Она чуть не улыбнулась на этот жест и печально ответила:

– Элтаргрим просил меня изучить все, что есть в вашем мозгу, когда вы будете спать. Но время шло, и день и ночь, а вы все еще разбирали эти сокровища, без всяких признаков сонливости. Тогда я спросила у вас, и вы сказали, что спите очень мало.

Эл кивнул, и под его щекой звякнули монеты.

– И чем вы меня ударили?

– Бюстом Элдарты из Ларлота, – пробормотала она, – Эльминстер, мне очень жаль…

– Как и мне, – с чувством признался он. – Умеют эльфийские маги изгонять головную боль?

Она ахнула и всплеснула руками:

– Здесь? – Она протянула два пальца, коснулась больного места на его голове и что-то забормотала.

И боль стекла с его головы вниз по шее прохладной водой.

Эл со вздохом поблагодарил ее и соскользнул с монет на пол.

– Итак, вы решили поработать с моим мозгом, пока я беспомощен, и…

Что-то смутно припоминая, он встал и встревожено наклонился над эльфом.

– Мистра уже поджидала меня, так же как и коронеля, – промолвила Сиринши с подобием улыбки на губах. – Она оберегает вас, молодой человек. Она вышвырнула меня из вашего мозга. И сообщила, что расположила в вашем мозгу заклинание так, что оно разнесет меня в пыль.

Эл во все глаза смотрел на нее, а потом погрузился в себя в поисках новых заклинаний. Их не было. С этим что-то нужно делать. Без единого сплетенного заклинания и без возможности вызвать на помощь самоцвет он был беззащитен среди всех этих кичливых эльфов.

А, вот, так и есть! Смертельно опасная магия, такой он еще не знал – настолько же мощная, насколько и простая. Одно прикосновение, и эльфийская кровь закипит от нее в любом эльфийском теле, вмиг превратившись в пыль. И не помогут ни доспехи, ни защитная магия, ни…

Он содрогнулся. Это заклинание было гибельным.

Когда он пришел в себя, прохладные, почти детские пальцы стиснули его запястье и притянули его руку к гладкой, прохладной плоти. Плоти, которая ощущалась как…

Он посмотрел вниз. Сиринши обнажила свою грудь и положила его руку прямо на нее.

– Леди, – воскликнул он, глядя в печальные голубые огоньки ее глаз, – что?..

– Воспользуйтесь этим заклинанием, – попросила она, – я меньшего не заслуживаю.

Эл осторожно убрал ладонь и прикрыл голое тело колдуньи одеждой.

– А что сделал бы со мной коронель потом? – спросил он, передразнивая виноватый тон Сиринши. – Просто беда с такими трагическими типами, как вы. Никогда не думаете о том, что будет дальше!

Принц улыбнулся и увидел, что она пытается улыбнуться в ответ. И тут же обнаружил, что она плачет, тихие слезы катились из старческих глаз.

Он непроизвольно наклонился и поцеловал ее в щеку:

– Да, вы совершили непростительное. Вы обещали мне чай, собранный на ночной поляне, – и я до сих пор его хочу.

Колдунья постаралась улыбнуться, но тут же снова ударилась в рыдания. Тогда Эл обнял ее и принялся укачивать и утешать, как ребенка. Оказалось, она ничего не весит.

Эльфийская волшебница все еще всхлипывала, обняв его за шею, когда прямо перед его носом появились в воздухе две чашки чая ночной поляны.

Эльминстер давно потерял счет вещам, которые ему казались самыми нужными. Там была корона, которая позволяла надевшему ее выглядеть моложе; перчатка, которая могла восстановить поврежденную кожу разбитого или израненного лица одним прикосновением, и еще много других чудесных предметов. Все, что ему нравилось, Сиринши откладывала в сторону, потом складывала в сундук в центральной купольной палате. Но казалось, что он едва ли осмотрел двадцатую часть того, что там хранилось, и глаза Сиринши снова грустнели.

– Эл, – сказала она, когда он отбросил в сторону флейту, принадлежавшую эльфийскому герою Эргларео из Длинной Стрелы, – ваше время истекает.

– Я знаю, – бросил он. – А это что?

– Покров, который изгоняет болезни и вредных насекомых с тех деревьев или кустов, которые он накрывает. Он остался от мага эльфов Раэрантура из…

Но Эльминстер был уже далеко от нее, он спешил к сундуку с выбранными вещами. Леди Эстелда замолкла и только грустно наблюдала, как он уходит от нее по коридору. Она не осмеливалась помогать ему даже при переносе монет из опасения, что кто-нибудь из магов Суда, желая смерти этому незваному гостю, может издалека подсматривать за ней в магический кристалл.

Эльминстер возвратился, глаза у него были усталые.

– Долго еще? – спросил он.

– Вздохов десять, – жалея его, ответила она, – может быть, двадцать. В зависимости от их терпения.

– И все ради моей смерти, – пробормотал Эл и прилег рядом с ней.

Интересно, случайно ли ее рука трижды за последний, очень короткий, промежуток времени легла на эту хрустальную сферу?

– А это что? – спросил он, выдергивая шар.

– Кристалл, через который можно увидеть водные пути, пролегающие через королевство: и на поверхности, и под землей, на любом шагу путешествия. Все будет доступно для глаз. В него можно увидеть дамбы бобров, или другие препятствия, или источники нечистот, – торопливо, на одном дыхании, объясняла Сиринши. – Он был создан для ныне павшего дома Клатарла одним искусником по имени…