Эльминстер в Миф Дранноре

Эл неудержимо рассмеялся. Он поднимался над разрушенной башней и чувствовал себя все выше и великолепнее, могущественнее и осторожнее, мощнее и живее.

Но тут он осознал, что четыре боровшихся с ним мага карабкаются по склону и кричат от страха. Его несло к ним, насыщенного силой, жаждой убийства и разрушения и…

Маги что-то дружно метнули. Эл рванулся вперед, пытаясь добраться к ним, прежде чем они начнут спасаться бегством или попытаются еще что-нибудь сделать, но его нынешняя оболочка спешить не умела. Он попробовал наклониться так, чтобы нестись на них, но не мог, поскольку его вращение снова начало поднимать его вверх. Теперь он был совсем близко от них, он…

Слишком поздно. Четыре эльфа опустили руки вдоль боков и ждали, наблюдая за ним. Они уже не убегали и даже не выглядели встревоженными.

Мгновением позже Фэйрун взорвался. И Эл почувствовал себя так, словно его вывернули наизнанку и отшвырнули, как буря крутит и уносит сухую траву. Был только рев и свет, и он падал, распадался на части, застревавшие в верхушках деревьев…

– А потом что произошло? – Голос мага Высокого Суда был густым от гнева и раздражения. Почему, о Коллерон, ну почему молодежь королевства так самонадеянна и так жаждет кровопролития?

Дрожащие маги эльфов, что стояли перед ним, начали плакать и падать на колени, умоляя о жизни.

– Встаньте, – с отвращением сказал лорд Эйринспейр. – Все уже сделано. Вы уверены, что человек мертв?

– Мы отправили его в небытие, л-лорд, – выпалил один из магов. – Я использовал для волшебства магический кристалл и тоже не увидел никаких свидетельств, что он не мертв.

Эйринспейр кивнул почти рассеянно:

– Кто выжил из той банды, что туда пошла?

– Ротело Тирнеладелу, лорд. Он… на нем нет никаких ран, но он не переставая плачет. Похоже, он не совсем в здравом уме.

– Итак, у нас восемь мертвецов и девятый сумасшедший, – холодно подытожил член Высокого Суда. – И четверо невредимых и торжествующих магов. – Он посмотрел в сторону замковых развалин. – И нет тела противника, дабы убедиться, что он мертв. Поистине великая победа!

– Ладно, пусть так! – вдруг закричал четвертый маг, неожиданно придя в ярость. – Но что-то я не видел, как вы стояли бок о бок с нами и плели заклинания против убийцы наследников самых знатных родов Кормантора! Он появился из этого замка, как какой-то смертоносный бог, бурлящим столбом огня, разбрызгивая искры на сотню, а то и больше футов в высоту, разбрасывая во все стороны заклинания! Тут любой сбежал бы, клянусь… но мы стояли и сохраняли спокойствие. И мы сбили его! – Он оглядел по очереди все окружавшие его мрачные лица молчавших магов, старые и невозмутимые, и неуверенно закончил: – Я горжусь тем, что мы сделали.

– Это я понимаю, – сухо произнес Эйринспейр. – Силмэ? Холон? Проверьте этих четверых и Тирнеладелу на магическом кристалле, какой ущерб это нанесло их рассудкам. Нам нужно знать истину, а не то, сколько вранья и хвастовства в их рассказах.

Волшебницы кивнули, и маг отвернулся.

Когда волшебницы направились к четверке колдунов, то один из них воздел руки с огненными кольцами и предупредил:

– Не подходите, блудницы!

Силмэ скривила губы:

– Ты будешь носить на своем заду гораздо менее красивые огненные обручи. Обойдись без этой ерунды, иначе следующие три шага слишком утомят меня или Холон.

– Ты смеешь проверять на магическом кристалле меня, наследника дома?!

Силмэ пожала плечами:

– Конечно. Ведь мы действуем по повелению коронеля.

– По повелению кого? – с издевкой поинтересовался маг, отступая на шаг, огненные обручи все еще сверкали на его руках. – Все королевство знает, что коронель сошел с ума!

Маг Высокого Суда медленно развернулся. Его худая фигура в черных одеждах выглядела угрожающе, а слова прозвучали как приговор:

– После того как у тебя в заду окажутся эти огненные кольца, которые ты так любишь, Селгаут Катдейрин, и после того как ты будешь полностью проверен на магическом кристалле, тебя под охраной препроводят к коронелю. Ты будешь волен сделать это замечание нашему высокочтимому лорду сам. И если к тому времени хоть на капельку станешь благоразумнее, чем сейчас, то сумеешь сделать это вежливо.

Галан Годалфин в последний раз погляделся в зеркало водоема и вздохнул. Он был не гордый и мог себе позволить слезы, но все-таки он – воин Кормантора, а не один из этих тщедушных, чванливых и надушенных губошлепов, которых благородные дома называют своими наследниками. Он, как корень старого дерева, перенес бы все без жалоб и снова поднялся. Когда-нибудь.

Картинка, которую отразила вода, не вдохновляла. Лицо представляло собой маску засохшей крови, а висящий лоскут оторванной кожи, испортивший прекрасные линии его лица, придавал подбородку почти такой же квадратный вид, как у человека. Кончик одного уха вообще отсутствовал, волосы перепутались, как лапы мертвого паука, а голову и почти все тело покрывали темные струпья, не считая многочисленных царапин, оставленных камнями.

Галан еще раз взглянул в водное зеркало, скривил губы в невеселой улыбке и – с трудом – церемонно поклонился своему отражению. Потом он повернулся и пнул ногой камень, швырнув его в самую середину воды.

Нарушив невозмутимую гладь мутной, илистой рябью, он почувствовал себя лучше. Проверив рукоятки меча и кинжала и убедившись, что их не заедает в ножнах, Галан снова отправился в путь через лес. Его кишки урчали сильнее, чем когда-либо, опять напоминая, что, к сожалению, монеты есть нельзя.

Предстояло не менее чем двухдневное путешествие через лес до Ассамборила и еще день до Шести Шипов. Не то чтобы он на этот раз не радовался относительному покою, но без глупой болтовни Аттара часы тянулись гораздо медленнее. И все же, несмотря на поврежденное правое бедро, на каждом шагу причинявшее ему жгучую боль, он неуклюже, но упорно ковылял по мху и прошлогодним опавшим листьям.

К счастью, какой-то народ проживал поблизости. Вон кто-то мелькает среди деревьев. Кажется, уходит, но в том же направлении.

Хм. В общем-то, хотя он и не умирает от жажды, можно уже и попить… Но если этот кто-то направляется туда, где его ждет родня и обед, то старый Галан еще до сумерек будет пустым кожаным мешком.

Приятная мысль, однако.

Слева от него из-за папоротника поднялась шляпка гриба. Галан задергал носом. Грибы были сложены высокой кучкой: шляпки свежие, влажные пятнисто-коричневые ножки сочатся беловатым соком, а это говорило, что они собраны буквально только что. Его желудок снова заурчал: не раздумывая, Галан схватил несколько грибов и отправил их в рот.

Хоп!

От голода он забыл, что грибы не складываются в горки сами по себе. Сердитого вида эльф, выбравший удачное время для сбора лесного урожая, его мытья и сортировки, спрыгнул с плота на берег, выхватил кинжал, обтер его и приготовил для броска.

Галан вырвал из его пальцев лезвие и откинул в сторону. Затем вынул свой клинок и стремительно бросился на другую сторону плота.

Эльф, цепляясь за дерево, с воплями вскарабкался обратно на плот. Галан поднялся перед ним с молчаливой угрозой и поднес кончик своего клинка к фермерской глотке.